Лидерство: Шесть исследований мировой стратегии - Генри Киссинджер
Во время следующего челнока (16 января) Садат попросил карту предлагаемых зон ограничения вооружений между египетскими и израильскими войсками на Синае. Он вычеркнул все ее многочисленные деления. Вместо них он провел одну простую разделительную линию, разделив зоны на две части: одну израильскую, другую египетскую. Ограничения, по его словам, должны быть прописаны в виде расстояния от этих линий до канала, а не в виде численности национальных сил.
Он также выдвинул гениальную идею, как избежать споров о том, кто кому уступил. Израиль и Египет, вместо того чтобы описывать соглашение как ряд обязательств друг перед другом, должны выразить их как взаимные обязательства перед президентом США. Таким образом, соглашение будет косвенно гарантировано Вашингтоном. Чтобы подчеркнуть американскую роль в надзоре, он предложил создать два технических инспекционных подразделения ООН с использованием американских технологий и американского персонала вдоль Суэцкого канала. [*] Потребовалось еще два шаттла, чтобы привести первое соглашение о разъединении в окончательную форму.
После месяцев войны и тактических маневров Садату понадобилась всего неделя диалога, чтобы создать момент, когда обе стороны осмелятся произнести слово "мир". Утвердив окончательный документ рабочей группы для передачи в Израиль, он добавил послание Меир о своей приверженности подлинному миру; оно совпадало с тем, что он сказал несколько дней назад во время обсуждения ограничений на количество танков:
Вы должны серьезно отнестись к моим словам. Когда я выступил со своей инициативой в 1971 году, я говорил серьезно. Когда я угрожал войной, я говорил серьезно. Когда я говорю о мире сейчас, я говорю серьезно. Раньше у нас не было контактов. Теперь у нас есть услуги доктора Киссинджера. Давайте воспользуемся им и поговорим друг с другом через него.
До прямого диалога оставался один шаг. Премьер-министр Израиля приняла меня, будучи прикованной к постели гриппом. 'Это хорошая вещь', - лаконично сказала она. Почему он это делает? Через день она решилась на официальный ответ. Я принес Садату окончательный текст соглашения, а также ответ Меир - его первый официальный, прямой контакт с главой израильского правительства. Ее личное письмо гласило:
Я глубоко осознаю значение послания, полученного премьер-министром Израиля от президента Египта. Это действительно источник большого удовлетворения для меня, и я искренне надеюсь, что эти контакты между нами через д-ра Киссинджера будут продолжаться и окажутся важным поворотным пунктом в наших отношениях.
Я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы установить между нами доверие и взаимопонимание.
Оба наших народа нуждаются в мире и заслуживают его. Я глубоко убежден, что мир - это цель, к которой мы должны направить все наши силы.
Позвольте мне повторить то, что вы сказали в своем послании: "Когда я говорю о постоянном мире между нами, я имею в виду это".
Садат только что закончил читать письмо и сложил его, когда в комнату вошел помощник и что-то прошептал ему на ухо. Садат подошел ко мне и поцеловал меня в обе щеки: 'Они только что подписали соглашение о разъединении на 101-м километре. Сегодня я снимаю свою военную форму - я никогда не собираюсь надевать ее снова, кроме торжественных случаев".
Садат добавил, что в тот же день он отправится в арабские столицы, где расскажет о том, что было достигнуто в результате переговоров. Я сказал ему, что вечером того же дня отправлюсь в Дамаск, чтобы продолжить поэтапный процесс с Асадом, союзником Садата в войне и партнером по арабскому соглашению 1967 года никогда не вести переговоры о мире с Израилем. Для позиции Садата в арабском мире было важно, чтобы от имени Сирии был достигнут определенный прогресс.
Садат, одобрив дипломатию, высказал еще одну идею: "Было бы хорошо, если бы вы провели день в Луксоре, чтобы ощутить величие истории - и, - добавил он с одной из своих пауз, - ее хрупкость".
Сирийское измерение
Из всех личностей, о которых рассказывается в этом томе, Садат был тем, чье философское и моральное видение стало величайшим прорывом для своего времени и контекста. Президент Сирии Хафез аль-Асад, напротив, придерживался чисто практического подхода. Безжалостный и высокоинтеллектуальный, он стремился к лидерству в арабском мире, осознавая при этом свою неспособность его достичь.
Сирия, в отличие от Египта, имела относительно короткую историю самоуправления. Столетия завоеваний и разделов, достижений, чередовавшихся с катастрофами, уменьшили масштаб и уверенность Сирии в себе , необходимые для самостоятельных действий. Лишенный веры Садата во внутренний потенциал своей страны, Асад поддерживал Сирию в противостоянии с международным окружением с помощью упорства, силы воли и хитрости.
Дамаск - это одновременно и источник современного арабского национализма, и пример его разочарования в руках иностранцев. Однажды Асад сказал мне, что до Первой мировой войны Сирию предала Турция, после нее - Великобритания и Франция, а после Второй мировой войны - Америка, поддержав государство Израиль. Поэтому у него не было стимула для формирования отношений сотрудничества с Соединенными Штатами, и он не предпринимал никаких усилий, чтобы связать Сирию с западными предложениями о мире. Он был возмущен отдельными усилиями Садата, вплоть до того, что отказался принять египетского президента в Дамаске после заключения соглашения о разъединении, вместо этого приняв сообщение Садата о первом шаттле в аэропорту.
Однако Асад был готов продвигать конкретные интересы Сирии. В частности, он хотел вернуть территорию вдоль дороги на Дамаск, которая была захвачена Израилем в ходе последнего наступления Октябрьской войны, и применить военное разъединение, предусмотренное Синайским соглашением, к Голанским высотам, которые были оккупированы Израилем с 1967 года.
Таким образом, наш диалог состоял из очень подробного обсуждения военных договоренностей. Никакие возвышенные формулировки не подстегивали этот процесс. Это было практическое продвижение вперед, которое время от времени приходилось спасать от срывов, которые порождал сам Асад. Однажды я описал переговорную тактику Асада как движение к краю пропасти и периодическое спрыгивание с него, рассчитывая на то, что рядом есть дерево, которое остановит его падение и позволит ему забраться обратно.
Используя в качестве модели синайские принципы разделения сил, но без ускорителя морального видения Садата, Асад провел сирийский челнок через тридцать пять дней переговоров
