Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Данные, обнаруженные нами в архиве ФСБ РФ, подтверждают выводы исследователей истории ВМФ М. Морозова и К. Кулагина о том, что к началу 1930-х годов число военспецов на флоте постепенно свелось к минимуму. Они концентрировались, в основном, в военно-учебных заведениях. Тех же, кто получил первый офицерский чин в 1916–1917 гг., можно было с большой натяжкой считать профессионалами, низкий уровень их знаний и отсутствие достаточного практического опыта с неизбежностью приводило к серьезным издержкам в боевой подготовке флота в межвоенный период[914].
На рубеже 1930–1931 гг. по бывшим морским офицерам было возбуждено несколько уголовных дел в связи с якобы имевшими место фактами вредительства. Органы ОГПУ арестовали тогда председателя Научно-технического комитета (НТК) Морских сил РККА Н. Игнатьева, начальника одного из управлений MC M. Петрова, начальника штаба MC БФ А. Тошакова, начальника Военно-морской академии профессора Б. Жерве.
По данным Особого отдела БФ, за период с декабря 1930 по январь 1931 г. на флоте подверглись аресту 38 бывших офицеров. На Черноморском флоте под следствием оказались командир дивизии крейсеров Г. Виноградский, командир дивизиона эсминцев Ю. Шельтинга, командиры подводных лодок К. Немирович-Данченко, Б. Сдастников, В. Юшко и некоторые другие бывшие офицеры[915].
Судебной коллегией ОГПУ указанные лица были приговорены к различным срокам заключения, а трое — к высшей мере наказания. Однако здесь следует учитывать, что осуждение еще не означало немедленного приведения приговора в исполнение, как это однозначно представляет в своих монографиях историк Н. Черушев. Во многих случаях он сознательно останавливается на мерах наказания по приговору и не пишет о дальнейшей судьбе приговоренных, чтобы усилить эмоциональное воздействие на читателей. А историческая реальность была иной. Приведем на сей счет данные Е. Шошкова, опубликованные им в исследовании «Репрессированное Остехбюро»[916].
Таблица 2
Данные о морских офицерах, репрессированных в 1930 -31 гг.
ФИО Должность Дата ареста Мера наказания Реальное исполнение наказания Эверлинг А. В. Начальник отдела опер, упр. MC РККА 11.10.1930 3 года ИТЛ Досрочно освобожден 14.08.1931 Эмме В. Е. Член минной секции НТК MC РККА 20.01.1931 10 лет ИТЛ Досрочно освобожден 16.01.1932 Ломан Г. В. Пом. нач. отдела технического управления ВМС 4.08.1930 — Освобожден 30.12.1931 Озеров Г. М. Главный инженер завода «Двигатель» 7.08.1930 10 лет ИТЛ Досрочно освобожден 14.03.1932 Гончаров А. Н. Нач. факультета Военно-морской академии 14.10.1930 10 лет ИТС Досрочно освобожден 18.07.1931 Гарсоев А. Н. Командир дивизиона подводных лодок 19.01.1931 3 года условно Освобожден 15.06.1931 Кимбар Ю. Ю. Председатель минной секции НТК MC РККА 13.03.1930 10 лет ИТЛ Досрочно освобожден 11.02.1932 Власьев Н. И. Нач. технического управления MCРККА 5.04.1930 3 года ИТЛ Досрочно освобожден в 1931 Игнатьев Н. И. Председатель НТК MC РККА 5.04.1930 ВМН с заменой 10 лет ИТЛ Досрочно освобожден в январе 1934 Жерве Б. Б. Нач. Военно-морской академии Февраль 1930 — Освобожден в 1931Начальник артиллерии береговой обороны Черного моря бывший офицер Г. Четверухин, арестованный 30 сентября 1930 г. и приговоренный к десяти годам ИТЛ, уже 29 декабря этого же года был освобожден. Судя по его воспоминаниям, освободили в тот день и многих других командиров Морских сил РККА[917].
В рассматриваемый нами период большинство репрессированных не только было освобождено, но и вновь принято на военную службу, правда, не на командные должности, а на административные и профессорско-преподавательские[918].
Безусловно, мы не пытаемся оправдать репрессии 1930–1931 гг. в отношении бывших офицеров, в том числе и флота. Вместе с тем считаем, что, исследуя судьбы пострадавших (в большинстве своем пострадавших невинно), нельзя пренебрегать уже рассекреченными данными, доступными любому историку. Перечисленные нами выше, а также многие другие флотские офицеры были необоснованно осуждены и погибли позднее — в 1937–1938 гг., но это уже другая историческая ситуация.
В поле зрения ВЧК — ОГПУ постоянно находились военнослужащие и командиры запаса, получившие высшее военное образование в академии Генерального штаба при царском режиме либо при Временном правительстве. Сюда же следует отнести и большинство из тех, кто был причислен к Генеральному штабу в первые годы существования Советской власти.
Партийно-советским органам пришлось предоставить ответственные посты в молодой Красной армии именно бывшим генералам и офицерам Генерального штаба, учитывая их значительный опыт службы на самых важных должностях в штабах, административно-хозяйственных органах и в военно-учебных заведениях. Уже в течение первого года Советской власти на службе у нового режима находилось 679 выпускников Николаевской академии Генерального штаба[919].
Однако, как совершенно справедливо отмечает в своем труде о «военспецах» военный историк А. Кавтарадзе, вопрос о привлечении бывших генералов и офицеров в Красную армию был слишком сложным и трудным в своем практическом преломлении. Поэтому неудивительны сомнения и возражения по данному вопросу у многих видных военных и партийных работников.
В одном из документов, составленном Н. Крыленко и Н. Подвойским, отмечалось, что привлечение офицеров старой армии передает «в бесконтрольное распоряжение бывших генералов» все ответственные посты и стратегические позиции, а вместе с ними и «право распоряжаться вооруженными силами Советской Республики». Авторы призывали к тому, чтобы если и давать полномочия «бывшим», то назначать их только на должности начальников штабов, военными консультантами в оперативный отдел, всегда ставить их в подчиненное положение и заставлять «чувствовать над собой палку»[920].
В качестве этой самой палки использовались военные комиссары и сотрудники особых отделов. Оснований сомневаться в абсолютной лояльности генштабистов имелось достаточно. В период Гражданской войны имелось немало фактов измены командиров и штабных работников самого высокого уровня. В связи с этим упомянем статью Л. Троцкого «Красная армия в освещении белогвардейцев», где пространно цитируется попавший в руки большевиков доклад изменника, бывшего командира бригады Котомина колчаковскому командованию. В этом докладе есть специальный раздел «Генеральный штаб». По мнению Котомина, значительный процент генштабистов в Красной армии состоит в подпольной организации «Союз национального возрождения» и лишь немногие честно, за совесть служат новому режиму. «В общем, можно сказать, — пишет комбриг, — что большинство старших офицеров генштаба пристроились в тылу, только более молодые или добровольно, или по принуждению состоят на фронте»[921].
По разные стороны фронта оказались офицеры и генералы Генерального штаба, близко знавшие друг друга в силу высокой корпоративности выпускников Николаевской академии, а в ряде случаев — связанные родственными узами. К примеру, генерал-майор Н. Махров добровольно вступил в Красную армию еще в апреле 1918 г., а его братья, тоже окончившие академию, служили у Деникина в Вооруженных силах Юга России[922]. Брат полковника В. Моторного, занимавшего высокий пост во Всероссийском главном штабе, служил начальником штаба Саратовского фронта колчаковцев. У командующего 16-й армией (на 1920 г.) генштабиста Н. Соллогуба брат стал начальником штаба одной из польских дивизий. Подобного рода примеры можно продолжать. С точки зрения оперативных отделов ВЧК — ОГПУ, все указанные обстоятельства могли приводить к снижению уровня лояльности генштабистов в Красной армии большевистскому режиму, быть основой разного рода преступных действий. Ведь уже после окончания Гражданской и Советско-польской войн нелегально ушли за границу генералы-генштабисты И. Данилов и М. Фастыковский, Д. Долгов, П. Ягодкин, полковник Н. Десино[923].
