Андрей Еременко - Сталинград: Записки командующего фронтом

На Донском фронте (командующий генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, член Военного совета генерал-майор К. Ф. Телегин, начальник штаба фронта генерал-майор М. С. Малинин) обстановка сложилась несколько менее удачно для нас. Несмотря на трехдневные напряженные бои, ударной группе 24-й армии (командующий генерал-лейтенант И. В. Галанин) не удалось прорвать вражескую оборону и разъединить задонскую и сталинградскую группировки противника. Враг сохранил за собой переправы у Вертячего и Песковатки. Таким образом, полного окружения врага в излучине Дона войскам фронта в эти дни не удалось достичь.

65-я армия (командующий генерал-лейтенант II. И. Батов) Донского фронта сумела прорвать вражескую оборону на участке Клетская, Ближняя Перекопка и нанесла врагу серьезный урок; эта армия прикрывала левый фланг ударной группы Юго-Западного фронта от удара с востока. Тем самым ставились под угрозу фланги и тылы задонской группировки противника. Таковы были итоги первых дней наступления трех фронтов, в результате которого был создан не только внутренний, но и внешний фронт окружения.

Несмотря на явный успех нашего контрнаступления и очевидность его далеко идущих последствий, Гитлер и его штаб продолжительное время пытались скрыть от немецкого народа надвигавшуюся катастрофу. Однако в последующем обстановка все же вынудила гитлеровский штаб в осторожной форме признать факт прорыва немецкого фронта под Сталинградом, при этом колоссальные потери германской армии по-прежнему замалчивались.

Геббельсовская служба начала фабриковать всевозможные фальшивки о потерях советских войск под Сталинградом. Однажды в начале нашего контрнаступления было сообщено, что за два дня немецкие войска разбили более 10 советских дивизий; при этом приводились такие номера соединений, которых в действительности не существовало. В другой раз Геббельс прибег к обычному жульническому трюку – широковещательным разговорам о создании якобы нового чрезвычайно эффективного оружия: танка-огнемета, перебрасывающего пламя через пятиэтажные дома, и электрического пулемета, выпускающего 3000 пуль в минуту. Но эти лживые заявления уже не производили прежнего впечатления. [368]

Совсем иначе отзывались о советском контрнаступлении те, кто воочию почувствовал силу наших ударов. Один из захваченных в плен штабных офицеров противника показал: «Удар советских войск был настолько сильным, что наша пехотная дивизия оказалась полностью разгромленной в первый же день советского наступления. Большая часть личного состава сдалась в плен, другие были убиты, и лишь некоторые сумели отойти. Командир дивизии бежал в числе первых, а командир нашего полка сошел с ума, когда понял, что полк разгромлен».

Советское контрнаступление заставило многих задуматься, изменить свои расчеты. Как известно, некоторые круги Турции обещали Гитлеру, что Турция вступит в войну против СССР после падения Сталинграда, однако сражение под Сталинградом удержало их от этого шага. Надежды Гитлера на вступление Турции в войну были похоронены. Турецкая печать стала более объективно оценивать события под Сталинградом. Так, газета «Ени Сабах» в передовой статье подчеркнула, что «отныне никакими суждениями нельзя скрыть того непреложного факта, что немцы целиком просчитались в своих предположениях и расчетах в отношении России». Газета «Ватан» отмечала, что «русские достигли стратегических успехов и поставили германскую армию в тяжелое положение…»

Значение Сталинградского наступления было вскоре понято и нашими союзниками. Уже 24 ноября большинство влиятельных английских и американских газет правильно оценили контрнаступление в большой излучине Дона. Так, английская газета «Стар» указывала: «Ноябрь – это месяц, в течение которого пошатнулось много гитлеровских надежд. Сталинград поднялся, как привидение, и если мешок, в котором, по-видимому, оказалась огромная гитлеровская армия, стоявшая под Сталинградом, будет закрыт, тогда Германия окажется перед военным поражением».

Газета «Таймс» писала, что «мощный советский контрудар, произведенный в районе Владикавказа, уже предвещал в дальнейшем крупные события. И в действительности за этим незамедлительно последовал новый, более сильный удар. Три дня жестоких боев вокруг Сталинграда отчетливо показали, кто из двух противников [369] оказался в большей степени способным перенести физическое и моральное напряжение четырехмесячной осады. В глазах мира германская армия не приобретет больше никакого престижа, поскольку ее поражение под Сталинградом очевидно для всех».

В таком же духе оценивала сталинградские события и американская печать. Вот выдержка из газеты «Нью-Йорк геральд Трибюн»: «За последние две недели внимание американцев концентрировалось главным образом на событиях в Северной Африке и южной части Тихого океана. Однако недавние сообщения Совинформбюро напомнили о том, что в течение уже полутора лет Красная Армия выносит на себе основное бремя борьбы с германскими армиями и, таким образом, сделала возможным мобилизацию и развертывание англо-американской мощи».

Газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Советская победа свидетельствует, что Гитлеру угрожает серьезная опасность, если он попытается теперь перебросить войска с Восточного фронта. Ресурсы Гитлера чрезвычайно напряжены. Ясно, что он скоро вынужден будет перейти к обороне, однако и она скоро станет невозможной, так как союзники Гитлера сохраняют лояльность к нему лишь из-за страха перед ним».

По заявлению обозревателя агентства Ассошиэйтед Пресс Лонга, советское наступление в районе Сталинграда изменило положение на всем Восточном фронте; по его мнению, оно свидетельствует о том, что Советский Союз берет инициативу в свои руки и угрожает всем германским войскам в районе Сталинграда, в то время как англичане и американцы создали угрозу державам оси в Средиземном море.

Так писали наши союзники того времени. Ясно, что, если бы одновременно с ударом наших войск в районе Сталинграда были бы начаты военные действия в Западной Европе, война закончилась бы, наверное, в течение следующего, 1943 года. Однако по ряду причин, а прежде всего в связи с тем. что монополистические круги США были заинтересованы в продлении войны на возможно более долгий срок, этого не случилось. И человечество еще на два с половиной года было обречено на ужасы кровопролитной войны. [370]

Глава XV.

Последние дни ноября (24-30) бои велись с главной целью: с одной стороны, сжать кольцо окружения противника и ускорить разгром окруженных, с другой стороны, создать для обеспечения этой операции внешний устойчивый фронт.

Внешний фронт, созданный нашими войсками, вначале проходил на расстоянии 30 километров от кольца окружения. В некоторых местах он прерывался. Поэтому очень важно было как можно скорее затянуть эти разрывы.

На внутреннем фронте по сжатию кольца окружения должны были действовать войска Сталинградского и Донского фронтов. Последнему были переданы из состава Юго-Западного фронта 21-я армия, 4-й и 26-й танковые корпуса, вышедшие на внутренний фронт. На внешнем фронте действовали войска Юго-Западного фронта и 51-й армии нашего фронта. Перед ними стояла задача создать устойчивый внешний фронт.

К исходу 23 ноября войска трех фронтов занимали следующее положение. Сталинградский фронт, овладев Советским, отбросил врага на линию Ракотино, Мариновка. Армии Юго-Западного фронта и 65-я армия Донского фронта подошли к рубежу Калач, Назмищенскин, Мостовский, Большенабатовский, Голубая, Ближняя Перекопка. На сковывающем фланге Донского фронта и в полосе 62-й армии шли напряженные бои на прежних рубежах.

С утра 24 ноября ударные группировки Сталинградского фронта продолжали наступление, охватывая противника с юго-запада. Однако успех был уже менее значительным, [371] чем раньше; противник понял серьезность обстановки и начал предпринимать ожесточенные контратаки на фронте 57-й армии. В контратаку бросались группы по два – три пехотных полка, поддержанных 50-60 танками. Однако эти попытки успеха не имели. Напряженные бои разгорелись на рубеже рек Карповка, Червленная и у южной окраины поселка Купоросное.

Противник успел повернуть назад танковые дивизии, уже начавшие движение на север. Начни Сталинградский фронт наступление днем позже, он добился бы гораздо большего успеха. Тогда танковые соединения противника оказались бы вовлеченными в боевые действия на севере; вряд ли их можно было бы оторвать с направления Юго-Западного фронта, а если бы это немцам и удалось сделать, эти дивизии запоздали бы не менее чем на сутки. Это несомненно ускорило бы разгром всей сталинградской группировки врага.

62-я армия, также перешедшая 24 ноября в наступление, сумела до конца ноября отбить у врага ряд кварталов в северной части города.