Иван Клула - Борджиа

Альфонс идет во главе траурной процессии в церковь Corpus Domini (Тела Господня), где Лукреция захоронена в герцогском склепе рядом с Элеонорой — женой Геркулеса I. Но ни по своему характеру, ни по сложению герцог не способен долго пребывать в одиночестве. Едва положена могильная плита, он уже находит утешение в объятиях своей любовницы — красавицы Лауры Дианти, дочери феррарского чулочника.

Образ Лукреции расплывчат. Но кое-что она сумела передать своим детям. Герцог Геркулес II — супруг Рене Французской, дочери Людовика XII, по линии своей родной дочери Анны д’Эсте, станет предком герцога Генриха де Гиза, принца, создавшего Лигу, который едва не увел 60 лет спустя трон Франции из-под носа Генриха III. Кардинал Ипполит II, построивший знаменитую виллу Эсте в Тиволи, считающуюся шедевром среди итальянских дворцов, станет одним из самых щедрых меценатов Возрождения. В характере обоих соединится сумрачная гордость Эсте и великолепный аппетит к наслаждениям красотами мира — и все это будет служить величию семьи, как это когда-то делала Лукреция и все Борджиа.

ГЛАВА III

Триумф на небесах

Пока под именем феррарских Эсте дети Лукреции возрождают светское величие Борджиа в Италии, испанская ветвь их семьи по какому-то чудесному обращению становится образцом христианских добродетелей и в то же время воплощением благородной дворянской семьи на заре современности.

Вдова убитого герцога Гандийского донья Мария Энрикес, двоюродная сестра короля Фердинанда Арагонского, после смерти своего мужа ударилась в крайнюю набожность. Ее свекор папа по ее просьбе возвел в ранг коллегиальной большую церковь, возвышавшуюся у подножия герцогского дворца. С 1499 (этим годом датирована булла) по 1507 год герцогиня превратила святилище в почитаемый памятник Борджиа. Здание длиной в пять пролетов было увеличено за счет еще пяти, и теперь в нем образовались неф и хоры для каноников. Плиты перекрытия над входной дверью были украшены гербами Борджиа и Энрикесов. Внутри на фризах и замках свода были изображены бык Борджиа и двойная корона с пятью лучами — такая же, как в апартаментах в Ватикане. Герб Александра VI был увенчан тиарой.

Папа передал в эту коллегиальную церковь многочисленные реликвии. Самые выдающиеся хранились в великолепной монстранце — это было настоящее произведение искусства из позолоченного серебра и покрытое эмалью, с изображением ангелочков, маленьких музыкантов и дельфинов. В хрустальный диск между куском от туники и частью от савана Христа был положен шип из его тернового венца. Это был тонкий намек на трагическую смерть герцога, как и драгоценный ковчежец, где лежал фрагмент настоящего креста. Другие реликвии — серебряная рука Святой Анны, еще одна — святой Мартины, мизинец Святого Эразма, бюст Святого Себастьяна и, наконец, двустворчатый складень из позолоченного серебра с 22 отделениями, заполненными прахом различных блаженных. Кроме этого папского подарка в церкви находился великолепный запрестольный образ, заказанный герцогиней для украшения хора. Донья Мария приказала развесить вокруг статуи Девы семь картин, посвященных семи Радостям Марии. Последняя Радость и самая великая — Смерть, открывающая врата Рая была помещена над изображением Марии. Все венчали десять больших статуй: среди них — Святой Иоанн Креститель и Святой Иоанн Евангелист напоминали об убитом герцоге и его сыне; Святой Себастьян — один из святых, покровителей Борджиа, и Святой Каликст — напоминание о первом папе из этой семьи. Герцогиня вызвала лучших мастеров — валенсийского скульптора Дамиана Формента и художника Паоло да Сан-Леокадио, выходца из итальянской деревни, расположенной по соседству от Реджо Эмилиа. Донья Мария не жалела денег для отделки. Она потратила крупную сумму в 60 000 валенсийских су только чтобы заплатить за работу художника. В 1507 году заказала еще два запрестольных образа для церкви обители Бедных Монахинь (Кларисс), куда она собиралась впоследствии удалиться.

Она также приказала изготовить картины на религиозные сюжеты для молельни в своем замке. Считается, что среди них была картина, сегодня находящаяся в Коллегии Патриарха в Валенсии, с изображением Покрова Святой Богородицы, защищающей жертву покушения: Мадонна в окружении святого Доминика и святой Екатерины Сиенской возвышается над тремя братьями Борджиа — герцогом Джанни, Чезаре и Джофре. Герцогиня заказала эту картину, когда после пленения Чезаре Борджиа она пыталась добиться его осуждения за убийство брата.

Считается, что герцог Хуан Гандийский изображен увенчанным розами как избранник Божий, коленопреклоненный перед Девой, протягивающей ему красную розу мученика. Позади него стоит его мрачный убийца, потрясающий длинным ножом. У ног Хуана, на земле, лежит его герцогская шапка. Напротив него — цветущий бородатый мужчина, чертами и профилем напоминающий Чезаре на портрете, иллюстрирующем Похвальное слово знаменитым людям Поля Жова. Он протягивает свою опущенную шпагу, как если бы раскаивался в этом заказном убийстве. Позади него — молодой человек, Джофре, присутствует здесь как свидетель обвинения. Возможно, что эта картина написана в момент побега де Валентинуа. Хотя герцогине было всего 28 лет, она отказалась продолжать бесполезный процесс и стала еще более набожной. Практически не выходила из своего замка в Гандии, которая считалась как бы столицей маленького королевства между горной цепью и морем. Она продала все имущество своего мужа и, как полагали, получила при этом 82 000 дукатов. Ее богатство росло благодаря значительным доходам, которые давали ее прекрасные земли — их обрабатывали крестьяне-мориски; почти все ее состояние должно было перейти ее сыну. Действительно, она собиралась (и это свое намерение она осуществила) удалиться в монастырь, когда Хуан женится. Она постриглась в монахини в 1509 году в монастырь Бедных Кларисс в Гандии, где и скончалась в 1537 году под именем сестры Марии Габриэлы. Ее дочь Изабелла удалилась в этот монастырь несколько раньше — в 1507 году. С восьми лет она была помолвлена с герцогом Сеговии, расторгла помолвку и приняла пострижение под именем сестры Франсуазы.

Третий герцог Гандийский был сам по себе очень религиозен. Он настолько почитал таинство причастия, что если ему случалось встретить священника, несущего евхаристию больному, он сворачивал с дороги и шел вместе с ним, чтобы присутствовать при причащении страдающего и ободрить его. Он был примером для своих крестьян, которые все еще помнили ислам и которых следовало убедить в превосходстве христианства. Но герцог был искренен: в возрасте 14 лет король Фердинанд, пытаясь помешать ему удалиться от мира и покинуть свое герцогство, заставил его жениться на донье Хуане Арагонской, дочери его собственного внебрачного сына Алонсо, которому он отдал архиепископство Сарагосы. Этот недостойный прелат отслужил мессу всего один раз — в день своего посвящения в сан. Как все священнослужители из дома Борджиа, он проводил время в светских удовольствиях и занимался обеспечением будущего своих детей. Своих сыновей он предназначал для духовной карьеры: двое из них — сначала Хуан, потом Фернандо — стали его преемниками — епископами Сарагосы.

Союз Хуана Гандийского и незаконнорожденной дочери епископа — внебрачной внучки короля Фердинанда — оказался удачным. 28 октября 1510 года через год после свадьбы родился старший из их детей. Он был крещен Франциском в честь святого Франциска Ассизского, которого его мать призывала в муках. Затем слишком быстро один за другим родились еще шестеро детей, что стоило жизни их матери. Очень скоро ее сменила другая знатная дама — донья Франсиска де Кастро-и-Пиньос. На свет появились еще семеро детей: набожный герцог Гандийский был вынужден просить Церковь позаботиться о его отпрысках. Из его сыновей (кроме старшего, который был обязан унаследовать герцогство, и еще двоих — один из них стал вице-королем Каталонии, а другой умер молодым) пятеро выбрали церковную карьеру. Двое стали кардиналами, один — аббатом, еще один — архиепископом Сарагосы, явившись, таким образом, преемником своего деда и двух дядей, последний — великим магистром военного ордена Святой Марии Монтесы. Четыре дочери выйдут замуж за грандов Испании, а еще две станут аббатисами. Одна из них в Мадриде будет настоятельницей королевского монастыря Босоногих Кармелиток, а другая в Гандии возглавит обитель Бедных Монахинь, куда когда-то удалились ее бабка и тетка.

Наследник герцогства Франциск еще в ранней молодости проявил настолько чрезмерную склонность к религии, что это обескуражило даже его очень набожных родителей. Его отец, послуживший, однако, для него примером, жаловался, что своим поведением он больше напоминает священника, чем Caballero (рыцаря). Его мать — дочь архиепископа — застав его в момент религиозного экстаза, повторяла ему, что она просила Небо послать ей герцога, а не монаха. Ребенку не исполнилось и десяти лет, когда она умерла. Он настолько страдал, что решил, что виновен в этой смерти, потому что прогневал Бога. Мальчик закрылся в своей комнате и занялся бичеванием.