Людвиг Стомма - Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений
Несколько позади 1-й2 и 13-й3 корпуса, спешно прибывшие по железным дорогам к Марне, начали выгружаться: один – 24-го, другой – 25-го числа. Наши артиллерийские группы, кое-как усилившись батареями, находившимися в распоряжении трех новых корпусов, возобновили свой огонь. Их содействие придало мужество бойцам и пробудило надежду, что понесенные жертвы не будут бесполезны.
На третий день сражения противник занимал все наши передовые позиции к северу от Дуомон. Наше общественное мнение, убежденное в необходимости удерживать территорию «во что бы то ни стало», уже начинало волноваться. Тем не менее, я повторяю, подобные случаи являются нормальными в начале сражения, и страна могла относиться к ним без особого беспокойства, как это делали сами находившиеся у Вердена войска, после благоразумных разъяснений местного командования.
Ген. Лангль-де-Кари продолжал наблюдать за событиями с величайшим хладнокровием и спокойствием. Он тотчас же понял, что движение противника на высотах р. Маас и к дороге от Вердена на Этэн ставило в опасное положение наши части, развернутые в глубине Вевра: они вскоре могли бы попасть под ближний обстрел, быть обойдены с тыла и отрезаны от крепости. Так как наши позиции в Вевре сами по себе имели только значение прикрытия наблюдательных пунктов на высотах р. Маас, то казалось, что можно было без всякого неудобства оттянуть их назад, к подножью этих высот. 24-го в 20 часов ген. Лангль отдал соответствующий приказ, во исполнение которого передвижения частей производились в продолжение всего дня 25-го без помехи со стороны противника. Ставка главнокомандующего, тотчас же об этом информированная, подтвердила приказ Лангль-де-Кари; тем не менее ген. Жоффр был несколько обеспокоен и считал необходимым подтвердить, что передвижения частей не должны были даже вызвать мысль о возможности продолжать отход до р. Маас.
«Я одобряю заранее, – телеграфировал он, – решение, которое вы предпримете в отношении отхода по направлению к высотам р. Маас войск, расположенных в глубине Вевра, если вы сочтете это необходимым. Вы единственное лицо, имеющее возможность судить о вызываемых боевой обстановкой требованиях и принимать соответствующие решения. Но вы должны удерживать за собой фронт на севере, на участке между р. Маас и Вевром, всеми средствами, какими вы располагаете. Используйте, не колеблясь, весь 20-й корпус».
Чтобы быть уверенным, что его мысль правильно понята исполнителями, генералиссимус одновременно прикомандировал к командующему группой армий центра своего уполномоченного ген. Кастельно, который прибыл в Авиз 25-го в 5 часов. В 5 часов 45 минут он дал следующую краткую директиву:
«Оборона р. Маас должна проводиться на правом берегу; на этом берегу следует задержать (противника любой ценой».
Ген. Кастельно продолжал затем свой путь к Вердену, чтобы на месте оценить обстановку и изучить условия, в которых должна была быть использована 2-я армия, которую Ставка главнокомандующего направляла в это время к Бар-ле-Дюк. <…>
Глава вторая. Организация обороны
Силы обороны
Уже с начала борьбы, в то самое время, когда наши начальники и войска вели себя с таким изумительным мужеством, повсюду во Франции распространялись самые странные и неправдоподобные слухи: говорилось, будто бы местное командование пренебрегало своими обязанностями, а потому до отношению к виновным необходимо применять суровые репрессии. При моем вступлении в должность я счел себя обязанным проверить эти абсурдные утверждения. Командир укрепленного района и его начальник штаба дали все доказательства своей замечательной предусмотрительности и благодаря разумным указаниям ген. Лангль-де-Кари, встретили в наилучших условиях нападение, которое ими предусматривалось.
То, что после ужасного напора неприятеля Верден 25 февраля оставался еще в наших руках, являлось доказательством действительных успехов. Потеря передовых позиций глубиной в 5–6 км не выходила за пределы допустимого, а потому последствия ее не могли вызывать особого беспокойства. Однако, занятие немцами форта. Дуомон, пункта, командовавшего над окружавшей местностью, являвшегося ключом всего боевого участка, безусловно могло привести всю систему обороны в серьезное материальное и моральное расстройство.
Как бы то ни было, штаб 2-й армии, прибывший утром 26-го, тотчас же принялся за работу, чтобы разослать мои первые указания. Эти указания устанавливали прежде всего единую «позицию сопротивления», которая должна была защищаться всеми имевшимися у нас средствами, – позицию, определявшуюся на правом берегу реки теми рубежами, которые мы удерживали и которые уже не оставляли достаточного пространства хотя бы для самого незначительного отступления. Эта позиция, обращенная фронтом на север, состояла из передовой: Тиомон и Сувиль, непосредственно примыкавший к массиву Дуомон, и другой, обращенной фронтом на восток, определявшийся линией фортов Во, Таванн, Муленвиль и гребнем Маасских высот, возвышающихся над Вевр. На левом берегу реки позиция проходила через Кюмьер, Мор-Ом, высоту 304, Авокур. Маас между Кюмьер и Шарни образовывал линию обороны и связи между обоими берегами реки.
Задача армии, изложенная в оперативном приказе № 1, заключалась в следующем: остановить во что бы то ни стало наступление противника и безотлагательно вернуть все захваченные им участки местности.
Столь определенная формулировка задачи армии внушала каждому исполнителю решительное стремление к упорной обороне указанных позиций. Несмотря на перенесенные уже тяготы и предстоявшие испытания, исполнители должны были реагировать так, как если бы они находились в «полной силе», и притом, услышав этот первый призыв, сказать себе: «Нельзя больше совершать ни одной ошибки, нельзя больше терять ни одной пяди земли». Все должны были сосредоточить свои силы на передовых позициях, не оглядываясь назад.
Расположенные на фронте войска были размещены следующим образом: группа Гильомa (две дивизии со штабом 1-го корпуса) занимала оба берега р. Маас и фронт, непосредственно примыкавший с востока; группа Бальфурье (четыре дивизии со штабом 20-го корпуса) обороняла высоты между деревней Дуомон и фортом Во; к западу от реки ген. Базелер выполнял приказание удерживать фронт от всевозможных случайностей; 14-й и 2-й корпуса, расположенные фронтом на восток от Муленвиль до Эпарж, удерживали Маасские высоты.
В резерве оставались только части 30-го корпуса, абсолютно истощенные, но Ставка главнокомандующего сообщила о предстоящем прибытии штабов двух армейских корпусов (13-го и 21-го с четырьмя дивизиями); третий должен был прибыть в ближайшее время (33-й корпус). Поэтому не представлялось срочно необходимым направлять в состав 2-й армии еще какие-либо другие крупные войсковые соединения; мы об этом уведомили Ставку главнокомандующего и просили выслать нам в кратчайший срок более значительные средства артиллерии, ибо мы продолжали сильно страдать от обстрела тяжелых орудий противника.
Три основные директивы дополнили общую организацию обороны. Прежде всего надо было передвинуть к восточному подножию Маасских высот передовую линию 14-го и 2-го армейских корпусов, чтобы действительным и окончательным образом обеспечить прикрытие наблюдательных пунктов И уменьшить излишне большой в некоторых пунктах отход от склонов Вевра, выполненный перед тем по приказанию ген. Лангль-де-Кари; мелкие действия, необходимые для выполнения этого приказа, были проведены без всяких инцидентов.
Командование армией оставило за собой право разрушить в случае необходимости мосты через р. Маас, чтобы никто не считал для себя возможным неожиданно отступить на левый берег реки и «сжечь за собой мосты».
Наконец, секторы правою берега реки были предупреждены, что они не должны рассчитывать на какое бы то ни было подкрепление, которое могло бы дать возможность эшелонировать на левом берегу реки резервы, готовые встретить между р. Маас и Аргоннами неприятельское наступление, продолжавшее представлять здесь наибольшую опасность.
Вечером 26 февраля ген. Кастельно телеграфировал в Шантильи: «Положение еще недостаточно ясно, чтобы ген. Петэн и я смогли дать точную оценку. Я думаю, однако, что если бы мы смогли выиграть два или три дня, которые дали бы возможность командованию 2-й армии привести все дела в порядок и заставить почувствовать свою активность, опасность потерять Верден была бы окончательно устранена».
Ген. Жоффр решил, что 2-я армия будет подчиняться ему непосредственно без промежуточной инстанции группы армий и что 3-я армия ген. Эмбер (Humbert) перейдет в мое оперативное подчинение. Он усилил приток подкреплений и занялся всевозможными мероприятиями, направленными к облегчению нашей задачи. Изложив британскому командованию обстановку, в силу которой мы должны были располагать всеми нашими войсками, чтобы привести к успешному результату то ужасное сражение, в которое были втянуты, Жоффр добился того, что ген. Хэйг признал необходимым освободить нашу 10-ю армию, находившуюся еще на участке англо-бельгийского фронта. Телеграммой от 27 февраля главнокомандующий одобрил мои первые распоряжения: «Я вам свидетельствую мое удовлетворение по поводу быстроты, которую вы внесли в организацию командования на поле боя… В том положении, в каком находится в настоящее время сражение, вы ясно чувствуете, подобно мне, что лучший способ отразить напор противника – это в свою очередь атаковать его. Нужно вернуть территорию, которую он захватил у нас. Боевых припасов у вас будет достаточно; фланкирующие позиции левого берега реки дадут вам возможность непрерывно поражать своим огнем противника».
