Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)
ГЛАВА 2
1 В 35 г. сановник Го Цзи, выражая, по-видимому, настроение широких кругов бюрократии, недовольных засильем старых друзей Лю Сю, напоминал императору, что «нужно отбирать достойных со всей Поднебесной, не следует полагаться только на людей из Наньяна». Лю Сю согласился с Го Цзи [Хоу Хань шу, цз. 31, с. 3а].
2 Женщин в гареме разделяли на пять категорий. Высшую ступеньку занимала, естественно, императрица. Далее следовали «знатные дамы» (гуй жэнь), «красавицы» (мэй жэнь), «дворцовые дамы» (гун жэнь) и «избранные наложницы» (цай ню).
3 Гэн Бао принадлежал к знатному роду, процветание которого началось с соратника Гуан У-ди Гэн Куана из Гуаньчжуна. Хотя род Гэн никогда не поднимался до положения «внешнего клана» императора, он регулярно поставлял наложниц в императорский гарем и был связан узами браков с несколькими принцами крови. Гэн Бао, занимавшему пост главнокомандующего, удалось провозгласить свою младшую сестру, супругу вана Цинхэ, матерью Ань-ди, хотя тот был рожден другой женщиной. Отсутствие в роду императриц в известном смысле пошло даже на пользу Гэнам, благополучно пережившим своих одновременно более удачливых и несчастливых соперников. За время царствования поздней Хань из клана Гэн вышли два главнокомандующих, девять генералов, 13 цинов, 19 обладателей титула хоу и до сотни высокопоставленных чиновников и офицеров [Хоу Хань шу, цз. 19,с. 25б-26а]. Пример клана Гэн лишний раз напоминает о том, что разница между «внешними кланами» и служилой знатью была крайне условна.
4 Данный отзыв следует воспринимать, по-видимому, как некий обобщающий вывод, поскольку сам Цзо Сюн умер в 138 г. Вместе с тем вывод этот – элемент «жития» конфуцианского бюрократа, отнюдь не претендующий на полную достоверность. При желании можно найти и суждения, обратные ему. Так, в начале 40-х годов Ли Гу утверждал, что среди дворцовых камердинеров «одни юнцы, и нет ни одного почтенного конфуцианца, у которого можно было бы спросить совета» [Хоу Хань шу, цз. 63, с. 10б].
5 Ли Гу был сыном знатного сановника, занимавшего пост гуна, и уже в юности приобрел известность. «Мужи большой силы духа всех краев завидовали его манерам и приезжали учиться в столицу», – записано в биографии Ли Гу. Ли Гу был призван ко двору специальным указом в 133 г. после серии землетрясений и пожаров. В своей записке (дуй цэ) он раскритиковал императорский фаворитизм и обрушился на засилье евнухов. Император одобрил записку Ли Гу [Хоу Хань шу, цз. 63, с. 1а-6а].
6 Разумеется, как было отмечено выше в связи с деятельностью Цзо Сюна, подобная оценка весьма условна. Достаточно сослаться на пример Тянь Синя, служившего в 30-х годах правителем Хэнани. Однажды он должен был рекомендовать двору шесть «почтительных и бескорыстных». Относительно пятерых Тянь Синь получил соответствующие указания от императорских родственников и не посмел отказать. Но он счел себя исполнившим служебный долг, когда предоставил шестую вакансию «достойному человеку» [Хоу Хань шу, цз. 56, с. 13а].
7 Тем не менее Ли Гу удалось, опираясь на результаты инспекционных поездок, добиться от императора формального порицания протекционизма верхушки «внутреннего двора» и восстановления экзаменов под контролем трех гунов [Хоу Хань шу, цз. 63, с. 11а-б].
8 За время службы Ли Гу при Шунь-ди по его донесениям было уволено более сотни чиновников. Пострадавшие и состряпали подметное письмо с «разоблачениями» Ли Гу. Полезно ознакомиться с основными пунктами их доклада, раскрывающего те стороны деятельности и жизни бюрократов, которые в их официальных биографиях обычно остаются в тени. Враги Ли Гу обвиняли его в «сколачивании клики», т. е. в том, что он возвышает лишь своих «учеников», взял на службу 19 старых знакомых, богачей и родственников невесток и даже не брезгует купцами. Ли Гу, заявляли авторы доклада, живет в непомерной роскоши, пудрит лицо, а «в его манерах, взгляде, облике и походке никогда не ощущается душевного смирения и раскаяния» [Хоу Хань шу, цз. 63, с. 14а]. Императрица Лян отклонила доклад, но он, очевидно, обладал какой-то степенью правдоподобия.
9 Последняя фраза выглядела графически и звучала при чтении вслух почти как: «Неужели император не хочет быть императором?»
10 Вот несколько характерных свидетельств. Когда в 69 г. вышел эдикт о награждении чиновников, поощряющих земледелие, двору стали поступать доклады с ложными данными о площади обрабатываемой земли. Пришлось специальным указом ввести суровые кары для фальсификаторов [Хэу йнь шу, цз. 39, с. 14а-б]. Под 106 г. содержится запись о том, что служащие в провинции «хотели заслужить похвалу за преувеличенные сведения о богатом урожае и не докладывали о беглых, наперебой завышали численность дворов» [Хоу Хань шу, цз. 4, с. 28б]. Спустя сорок лет Чжу Му отмечал, что местные власти «завышают численность населения» [Хоу Хань цзи, цз. 20, с. 5б]. Ван Фу, хорошо знавший обстановку на западных границах империи, сообщал, что полководцы ханьских армий «только сидят и отправляют доклады. Убьют у них сто человек, а они говорят, что одного. Возьмут они одного пленника, а говорят, что взяли сто» [Ван Фу, 1956, с. 117]. Сетуя на царившие при дворе ложь и пустозвонство, Ван Фу прямо называл высших сановников льстецами и обманщиками, а императора сравнивал с человеком, запертым в тесной комнате [Ван Фу, 1956, с. 42 – 43].
11 Для сравнения отметим, что в гареме Хуань-ди, предшественника Лин-ди, насчитывалось, если верить докладу сановника Чэнь Фаня от 161 г., несколько тысяч наложниц [Хоу Хань шу, цз. 66, с. 4а].
12 Впрочем, правительство, пытаясь предотвратить нашествие цянов, само прибегло в собственных владениях к «тактике выжженной земли». Власти уничтожали посевы и запасы продовольствия, сжигали селения и насильно угоняли китайское население во внутренние районы. Бедственное положение в западных пограничных областях подробно описал Ван Фу [Ван Фу, с. 117-121].
13 Монета весом в 5 шу (1 шу – 0,61 г), впервые отлитая в 118 г. до н. э. и отмененная Ван Маном.
14 Любопытным свидетельством высокой интенсивности труда тогдашнего земледелия служит эссе уроженца Хэбэя Цуй Иня (конец I в.) «Игрок», иллюстрирующее пропасть между городскими «бездельниками» и замученными непосильной работой крестьянами: «Игрок увидел крестьянина. В соломенной шляпе и с мотыгой в руках тот пропалывал поле. Его лицо было дочерна прожжено солнцем, ладони и ступни покрыты мозолями, кожа его походила на кору тутового дерева, ноги – на медвежьи лапы. Скрючившись, он ползал по земле, и струившийся с него пот смешивался с грязью. Игрок сказал: „Ты обрабатываешь поле в палящий зной, на твоей спине пятна засохшей соли, твои ноги похожи на обгорелые пни, кожа задубела настолько, что и шилом не проткнуть. Ты еле ходишь на своих стертых, обессиленных ногах. Назвать ли мне тебя зверем или птицей? Но у тебя лицо вроде как у людей. Назвать ли мне тебя деревом или кустом? Но ты можешь шевелить руками и ногами. Что за жалкая участь иметь столь неприглядный вид!“» [Цюань Хоу вэнь, цз. 44, с. 5а].
15 Приведенный эпизод отнесен в жизнеописании Чжао И к концу 70-х годов, однако Ян Чжи еще в 169 г. был изгнан со службы указом о «запрете клики» и умер дома. В середине 60-х годов он действительно занимал пост правителя Хэнани [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 28б].
16 Политический подтекст этого требует пояснения. Заметим, что Чжоу Фу примыкал к евнухам, а «запрет клики» имел прямое отношение к соперничеству «северной» и «южной» партий Таньлина. Так, вскоре после издания указа о «запрете клики» один из подчиненных правителя Пинъюани Ши Би, саботировавшего указ, говорил ему: «В пяти из шести областей Цинчжоу есть участники клики. В близлежащем уделе Ганьлин также выявляют южную и северную партии» [Хоу Хань шу, цз. 64, с. 11б].
17 Эта популярная эпиграмма не совсем справедлива в отношении Чэн Цзиня. Как правитель области, он сам взял к себе на службу Цэнь Чжи. Когда в связи с расправой, учиненной в Наньяне над группой купцов, связанных с евнухами, над головами Чэн Цзиня и Цэн Чжи сгустились тучи императорского гнева, последний, бывший инициатором этой акции, попросту сбежал, тогда как Чэн Цзинь с достоинством встретил тюрьму и смерть [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 31б].
18 Имеется в виду ущелье в верховьях Хуанхэ, где течение реки настолько бурное, что рыбы не могут плыть против него. Бытовало поверье, что те, кому удавалось подняться вверх по теснине, превращались в драконов [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 14б].
19 Любопытно, что источники радикально расходятся в характеристике личности Ду Шана. Фань Е сообщает, что у него «семья была бедна, он не воспитал себя [и не отличался] изысканным поведением, в округе его не выдвигали на службу», вследствие чего Ду Шан решил прибегнуть к услугам Хоу Ланя [Хоу Хань шу, цз. 38, с. 11б]. В «Продолжении истории Хань» Сыма Бяо, наоборот, сказано, что Ду Шан, рано похоронив отца, «служил матери с полной почтительностью», изучил «Книгу Перемен» и «Книгу Преданий», «на службе был чистым и незапятнанным», обладал литературным талантом Рбу Хань шу, цз. 38, с. 11б].
