Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944
Уже в начале 1943 г. на базе польско-еврейской группы, ранее входившей в партизанский отряд ГРУ под командованием капитана Каплуна, в партизанском соединении Сабурова был создан отряд им. Тадеуша Костюшки, командиром которого стал педагог и музыкант Роберт Сатановский, связанный с коммунистическим подпольем еще с 1930-х гг. В одной из докладных записок Сатановского Сабурову откровенно названа как его личная мотивация, так и едва ли не главная цель вовлечения поляков в ряды советских коммандос: «Красный польский п[артизанский] о[тряд] будет школой будущих социалистических кадров Польши»[1031]. Вскоре отряд был передан в Ровенское соединение под командованием Василия Бегмы.
Летом 1943 г. из группы волынских поляков, созданной для самообороны от бандеровцев, в Хочинских лесах был сформирован отряд им. Дзержинского под командованием офицера Красной армии Яна Галицкого. Первоначально отряд входил в Ровенское соединение № 2 Ивана Федорова, но позже был передан в состав новосозданной бригады УШПД под командованием Ивана Бырки[1032].
В феврале 1943 г. с немецкой службы дезертировал охранный батальон, созданный из местного населения Полесья. Немецкие командиры были убиты, украинцы перешли в УПА, белорусы отправились по домам, а поляки во главе с бывшим полицаем Николаем Куницким («Мухой») стали основой для отряда им. Чапаева, входившего в Ровенское соединение Бегмы[1033].
Создавались и другие польско-советские партизанские отряды.
В августе 1943 г. в подчинении Ровенского штаба партизанского движения (В. Бегмы) было создано целое соединение «Еще Польска не сгинела» (иначе — Ровенское № 3), которое сначала возглавил Н. Куницкий, а через месяц после создания — Р. Сатановский. В марте 1944 г. оно было переформировано в бригаду им. Т. Костюшко. В январе 1944 г. на территории Волынской области в составе соединения А. Федорова на базе входивших в него польских отрядов была создана бригада им. Ванды Василевской под командованием бывшего офицера Войска Польского Станислава Шелеста. В середине марта
1944 г. была создана еще одна польская бригада — «Грюнвальд» — во главе с Юзефом Собесяком, до войны работавшим директором МТС, а на оккупированной территории оставленном по заданию ГРУ.
В апреле 1944 г., согласно постановлению ЦК КП(б)У, а затем и ГКО эти три бригады, а также отдельный польский партизанский отряд под командованием Л. Луцевича — всего — 1863 человека[1034] — были переданы в оперативное подчинение созданному на основе кадров УШПД Польскому штабу партизанского движения. Часть из них была вскоре расформирована, а часть продолжила боевую деятельность на территории Польши.
Если учитывать поляков, служивших в других соединениях УШПД, действовавших на Волыни и в Галиции отрядах РУ ГШ КА и НКГБ СССР, мелких просоветских группах, то можно говорить о том, что всего на территории Западной Украины через ряды советских партизанских формирований прошло до 5 тыс. поляков.
Принимая во внимание масштабы убийств польского населения УПА (до 100 тыс. человек в 1943–1945 гг.), а также усилия, приложенные УШПД, да и другими советскими учреждениями для втягивания поляков в советские формирования, можно утверждать, что цифра в 5 тыс. человек — незначительна. Оказывая в 1942–1944 гг. украинским красным партизанам разнообразную поддержку, польские жители Волыни и Галиции сами крайне неохотно шли в советские отряды, поскольку находились под влиянием антисоветской Армии Крайовой, стремившейся с помощью пропаганды не допустить массового вовлечения поляков в коммунистические структуры[1035].
Для польских советских партизанских отрядов были характерны некоторые взаимообусловливающие особенности. Во-первых, довольно слабая лояльность коммунистической власти[1036]. (С одной стороны, поляки еще в 1918–1920 гг. в целом неодобрительно относились к красным, с другой — население Западной Украины за два года советского правления (1939–1941) не привыкло к системе сталинского тоталитаризма, не стало сопричастно ее «свершениям».) Во-вторых, присутствовала инфильтрация этих формирований агентурой АК, да и немецких спецслужб. В-третьих, в польско-советских отрядах была довольно слабая дисциплина. УШПД, стремясь заманить как можно больше поляков в советские структуры, проявляло большую «толерантность» к прошлому личного состава польских отрядов. В-четвертых, в них наблюдался крайне высокий уровень внутренних конфликтов[1037]. В-пятых, для советских польских партизан была присуща особенная брутальность в проведении террора против западных украинцев[1038]. Последнее было следствием как давних украинско-польских противоречий, постепенно нагнетавшихся до конца 1942 г., так и резни, проведенной УПА в 1943–1944 гг.
Событие, произошедшее в конце 1943 г., вскрыло часть внутренних проблем, свойственных советско-польским партизанам. Часть личного состава ряда польских отрядов Ровенщины, еще не «отформатированная» советскими структурами: в частности, большинство партизан отряда им. Дзержинского, категорически отказалось войти в соединение Роберта Сатановского, поскольку последнее должно было уходить в рейд за Буг[1039]. Многие волынские поляки хотели оставаться на месте, чтобы защищать членов своих семей и односельчан от бандеровского террора, а не действовать в интересах Красной армии и нести «знамя социализма» в центральную Польшу.
Чем-то походила, а чем-то и разнилась по сравнению с поляками роль евреев в советской партизанской борьбе на территории УССР.
Отличительной чертой участия евреев в сопротивлении было то, что еврейского повстанческого движения — как, скажем, польского или украинского — как такового в Украине в годы Второй мировой войны не было. (К слову, этим ситуация отличалась и от событий 1918–1920 гг., когда еврейские формирования играли хоть и малозначимую, но самостоятельную роль[1040].) Для объяснения этого факта не обойтись без предыстории событий.
В Советском Союзе примерно до второй половины 1940-х гг. коммунисты, в отличие от антисемитских властей косной Российской империи и этнократической межвоенной Польши, предоставили еврейскому населению долгожданное равноправие и способствовали интеграции еврейского меньшинства в культуру страны, государственное управление, экономику и т. д. В целом эта политика приводила к довольно быстрой ассимиляции евреев. В 1930 г. ЦК ВКП(б) упразднил все еврейские секции в национальных компартиях, и к 1939 г. в УССР не осталось ни одной еврейской политической организации. Советские евреи участвовали в партизанских формированиях в общем так же, как и граждане СССР других национальностей.
В Западной Украине ситуация была несколько иная. В межвоенной Польше существовали различные еврейские политические силы[1041]. В соответствии с духом времени, самой популярной из них была действовавшая во многих странах Европы праворадикальная военизированная организация «Бейтар», пользовавшаяся благосклонным вниманием Бенито Муссолини. Основатель этой партии Владимир Жаботинский подчеркивал, что каждый честный сионист обязан в меру сил бороться с наследием Маркса: «Весь процесс строительства коммунизма, даже если он происходит где-то там, на другом конце планеты, в Мексике или в Тибете, наносит ущерб строительству Земли Израиля. Каждый провал коммунизма — в пользу сионизма… Для сионизма коммунизм — как удушающий газ, и только как к таковому можно к нему относиться»[1042].
В отличие от ОУН «Бейтар» не представлял угрозы для территориальной целостности межвоенной Польши и действовал там вполне легально. Поэтому, когда СССР в 1939 г. захватил Западную Белоруссию и Западную Украину, а в 1940 г. — и Виленский край, НКВД было сравнительно просто выявлять и репрессировать партактив еврейских радикальных националистов. В концлагерь угодил, в частности, проживавший в Вильнюсе комендант «Бейтара» в Польше, будущий премьер-министр Израиля Менахим Бегин[1043]. А потом последовало немецкое вторжение, в ходе которого нацисты завершили разрушение местных политических еврейских структур, поскольку уничтожали всех евреев и представителей других национальностей еврейского происхождения. Поэтому никакого организующего звена, могущего послужить основой для еврейских партизанских отрядов, не осталось. Группы выживания беглецов из гетто и концлагерей не имели военно-политических целей и, в зависимости от обстоятельств, примыкали к любой силе, с общей тенденцией тяготения к красным, поскольку последние декларировали интернационализм и нередко его придерживались.
В принципе еврейское население Украины в годы войны в той или иной степени было представлено во всех сторонах военного противостояния — советских партизанских формированиях, местной коллаборационистской полиции, Армии Крайовой и, наконец, даже в УПА[1044]. Этим евреи в данном случае отличались от украинцев, по понятным причинам не принимавшимся в АК, и от поляков, по аналогичным основаниям не попадавшим в ряды бандеровцев.
