Еремей Парнов - Секретный узник
У последнего шлагбаума с надписью "Стой!", где кончается шоссе и все без исключения должны оставить машины, Штауффенберга тоже не обыскали! Он прошел по бетонированной дорожке мимо заграждений из колючей проволоки и противотанковых ловушек с портфелем, в котором была бомба! Для чего же нужны все эти мины и заграждения, пулеметы и пушки, если каждый мерзавец может пронести с собой бомбу или пистолет?! Отныне обыскивать станут всех! От офицера до генерал-фельдмаршала. Даже для обер-группенфюреров СС не будет исключений. Пусть выворачивают карманы. И никаких портфелей! Документы и оперативные карты нужно носить в папках, в планшетах...
Бомба взорвалась всего через десять минут после того, как Штауффенберг внес ее в зал заседаний. В момент взрыва в зале находилось двадцать четыре человека.
Шмундт, Кортен и Брандт получили смертельные ранения. Но фюрер остался невредим. Только легкая контузия и небольшие ожоги. Кажется, он даже закричал тогда, поднимаясь с пола: "Мои новые брюки!" И лишь потом обнаружил, что взрывом парализована правая рука.
Но это вскоре прошло. Он переоделся (обожженный взрывом китель велел послать Еве Браун) и уже через два часа смог встретить прибывшего в ставку Муссолини.
Здесь фюрер видит перст судьбы. Именно приезд Муссолини заставил его провести совещание не в бетонированном укрытии, а в легком павильоне, где хранились штабные карты. И это спасло ему жизнь. Дощатые стены и открытые по случаю хорошей погоды окна дали выход взрывной волне. В каменном подземелье она смела бы на своем пути все живое.
Верный Гейдрих и после смерти охраняет его. Он завещал ему такого человека, как Отто Скорцени. Фюрер хорошо помнит разговор в Берхтесгадене, когда Гейдрих назвал имена Скорцени и Эйхмана. Да, именно на таких людях и держится великое дело национал-социализма. На этой войне возможна или победа или гибель. Если немецкий народ не сможет одержать победу над врагом, он проявит свою биологическую неполноценность и, значит, заслужит гибель. Если бы все немцы были похожи на верного штурмбанфюрера Скорцени! Он шутя совершил невозможное: освободил дуче, которого посмел арестовать предатель. Фюрер лично поручил Скорцени ответственнейшую миссию. Это урок не только итальянцам. Немцы тоже должны усвоить, что вождя империи нельзя свергнуть и тем более убить. Наглядный урок особенно важен был именно в день покушения 20 июля. Муссолини прибыл тогда удивительно вовремя. И этим фюрер обязан своему штурмбанфюреру. "Этой услуги я никогда не забуду", пообещал он Скорцени и сам повесил на шею герою рыцарский крест. Да, Скорцени и Эйхман - его люди, его надежда...
Гитлер ходит из угла в угол в своем отделанном дубом блоке. Дневной свет через узкие бойницы почти не проникает сюда. Днем и ночью горят в его комнате яркие лампы на высоких бронзовых подставках. Сгорбленная стремительная тень бежит по светлому ворсу ковра. Овчарка Блонди, вывалив язык, настороженно следит за хозяином. Ей передается его нервозность, беспокойство. Вытянув на ковре толстые лапы, она поворачивает голову из стороны в сторону. Чуткие уши ее подрагивают. Но перекрытия из бетонных плит, облицованных стальными антидетонационными пластинами, гасят все звуки. Тишина - как в трюме затопленного корабля. Только шуршит ворс ковра под башмаками. Закусив нижнюю губу, чтобы унять дрожь подбородка, и крепко сцепив руки на животе, фюрер мечется все быстрее и быстрее. Это его очередной "бурный творческий момент" - приступ паркинсонизма. Сначала об этом знали только Гиммлер, министр здравоохранения Конти, профессор берлинской Шарите де Кринис и личный врач фюрера доктор Штумпфегер.
Теперь - все "Волчье логово". И прежде всего Мартин Борман, которому лучше всех ведомо, сколь упрямым и в то же время безвольным становится фюрер в острые периоды "творческого взлета".
Блонди не выдерживает напряжения и заливается в безысходной собачьей тоске. Так воют собаки на луну в зимние лютые ночи. Но на фюрера это действует неожиданно успокаивающе.
- Ну что ты, моя собаченька, - сюсюкает он и, тяжело опустившись на корточки, треплет овчарку за уши.
Ему рассказывали, что в момент взрыва она вот так же завыла и заскребла лапами по дубовой обшивке. Собаки лучше многих и многих людей. Они наделены острой чувствительностью.
Ева написала ему, что видела в ночь на двадцатое плохой сон. Сразу же после покушения от нее пришла телеграмма: "Я люблю тебя. Да хранит тебя бог". Сами собой навертываются слезы. Знаменитая прядь прилипает к потному, разгоряченному лбу.
- Ну что ты, моя собаченька, - фюрер шмыгает носом, но слезы, мелкие и мутные, все еще ползут по щекам. Он шумно всхлипывает и поднимается с пола. Наступает облегчение, спад. Он сразу же ощущает голодный спазм. Смотрит на часы. До обеда остались какие-то минуты. Но им вдруг овладевает сонливость. Левая рука дрожит так сильно, что ее не удается уже удерживать правой. Он бессильно опускается в кожаное кресло - свое, которое возвышается над остальными, роняет руки на полированный стол с инкрустированным драгоценными породами дерева имперским орлом, когтящим колесо Фортуны со свастикой.
Ровно в 13.15 по берлинскому времени раздается сигнал к обеду. Удары гонга, конечно, не достигают слуха, и потому эсэсовская охрана включает сигнализацию. Резкие звуки зуммера раздаются одновременно во всех блоках.
Они сзывают за один стол генералов вермахта, высших офицеров СС, СА и стенографисток. Нордический Олимп с внутренним распорядком концлагеря. Трапеза богов, которую фюрер в минуты хорошего настроения оживляет своими шутками.
- Вы тоже питаетесь трупами животных? - спрашивает он генерала, придвинувшего себе тарелку с отбивной. - Ах вы, вурдалак, вурдалак, - и, одарив побагровевшего военачальника сладким разнеженным взглядом, он тянется к сидящей напротив машинистке в коричневой блузе. - Какое у вас прелестное ушко, фройляйн! - и ласково дергает ее за мочку.
Но сегодня он заставит своих генералов подождать с обедом! Самое время сейчас устроить небольшое совещание с Гиммлером. Его поезд "Генрих" еще с вечера стоит в тупике. Борман уже дважды докладывал, что рейхсфюрер СС испрашивает аудиенции. Фюрер, пребывая в некоторой нерешительности, собрался было принять Генриха утром, но Борман отсоветовал. А сейчас, фюрер это чувствует, самое время. Он выйдет наружу и вызовет Гиммлера из вагона или - где он там пребывает? - из бункера. Возьмет его под руку и отведет в сторону. Полчаса для разговора будет вполне достаточно. Потом они вместе пойдут в столовую.
...Гиммлер стоял со своим адъютантом группенфюрером Вольфом возле путей и острым носком сапога сбивал последние одуванчики. Парашютики весело летели по ветру и пропадали в сухой, выгоревшей от солнца траве.
Фюрер, кажется, не торопится принять его. Что ж, тем лучше, вернее тем хуже для фюрера. Очевидно, болезнь прогрессирует и Гитлер все больше подпадает под влияние Бормана. Этот мрачный громила в коричневой рубашке штурмовика слишком уж вылез на передний план. Пора и осадить. У Кальтенбруннера, кажется, есть на этот счет интересные идеи. Но это потом... Собственно, он, Гиммлер, сделал уже удачный ход, женив красавца Фогеляйна на сестре Евы Браун Гретель. Теперь у СС есть свой представитель в ставке. Это соединительное звено, над которым не властен никакой Борман, хотя он и стал заместителем фюрера по партии. Этому угрюмому интригану и невдомек, что он, Гиммлер, намерен использовать Фогеляйна в качестве тяжелой фигуры, по меньшей мере ладьи. Именно через него он попытается наладить контакты с англо-американцами. Недоумки из генштаба явно поторопились сбросить его со счетов. Он - единственная реальная сила в стране. За ним мощный аппарат СС, полиции и разведки.
Перемирие на Западе и война на Востоке - вот его программа. Он сумеет обеспечить Германии почетный мир. Он, только он осуществит задуманное "тысячелетний рейх". Но это будет его империя...
Пока он еще подыгрывает Адольфу, но как только удастся заручиться серьезными гарантиями на Западе, с Гитлером будет покончено. Никакое правительство не пойдет теперь на мир с Гитлером, никакое. Он, Гиммлер, помог фюреру провести хорошенькую чистку генералитета, но отнюдь не спешит отправлять на эшафот таких деятелей, как Остер, Донаньи или же сам Канарис. Пусть еще поживут. Тайные службы всегда находят общий язык. У СД, к сожалению, нет таких разносторонних контактов, как у абвера. Что ж, настало время взять военную разведку под свое крыло, настало. Теперь фюрер на это пойдет. Последний взрыв его многому научил. Он алчет крови. Тут-то и нужно будет выхватить этого Тельмана из-под самого носа Геринга. Это будет хороший реванш за "Красную капеллу", которую Гитлер буквально вырвал из его, Гиммлера, рук и передал толстяку. Надо отдать ему должное, Геринг провел дело как следует. Процесс напоминал хорошо отлаженную машину. Прокурор Манфред Рёдер предлагал меру наказания, суд ее утверждал. И все же, несмотря на сорок смертных приговоров, несколько красных получили каторгу. Адольфу это вряд ли понравилось. Нет, он, Гиммлер, обязательно отберет теперь Тельмана у толстяка. Пора, наконец, поставить точку. Запад должен усмотреть в казни коммунистического лидера обязательство новой, грядущей Германии и впредь оставаться беспощадным врагом большевизма.
