Генри Саггс - Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья
Подробные инструкции, вроде приведенных выше, могут быть расширены, а в некоторых случаях и вовсе заменены выражением божественной воли посредством знаков. Иногда они могут быть очень прямыми по форме – например, ветер унесет весь скопившийся песок с руин храма, показывая, что «они хотят сделать видимым план первого этажа».
Чаще знаки читались по печени жертвенного животного, и Набонид приводит целый перечень таких знаков, указывающих, что настало время воссоздать храм Сина в Харране.
Когда совершенно очевидно, что боги хотят построить храм, первым делом следует очистить площадку. Это весьма сложное мероприятие, включающее проведение особых ритуалов и соответствующих плачей. На это указывают тексты: «Когда стены храма разрушены, чтобы снести и возвести такой храм заново... в благоприятный месяц, в хороший день (месяца), ночью необходимо развести огонь для Эа и Мардука, и жертва должна быть принесена Эа и Мардуку. Жрец Калу должен петь плачи, певец должен петь плачи. Утром на крыше храма вы поставите три святилища для Эа, Шамаша и Мардука. <...> Жрец Калу поднимет руки и поклонится богу, потом прочтет покаянный псалом...»
Затем следует раскопать фундамент, чтобы обрести первоначальный божественный план храма, и кирпичную кладку. Если это не сделано с надлежащей тщательностью, храм впоследствии может обрушиться. Так случилось с храмом Эбаббара, построенным богу солнца в Сиппаре, который, как утверждает Набонид, «Навуходоносор, бывший царь, создал; он искал его древний фундамент, но не смог увидеть его и тем не менее построил дом. Через сорок пять лет стены этого дома рухнули».
Сам Набонид, строя храм, подошел к проблеме с большой ответственностью: «Я искал древний фундамент и углубился в землю на глубину восемнадцати кубит[42], и бог солнца, великий господин Эбаббары, где живет его сердце, показал мне лично фундамент Нарамсина, сына Саргона, который за 3200 лет не видел ни один царь, правивший до меня».
Когда обнажился фундамент, площадку следует подвергнуть церемониальному очищению для нового сооружения. Соответствующий ритуал выполняется самим царем. Однако церемониальное очищение не ограничивалось только площадкой будущего строительства, но охватывало весь город. Имели место своего рода сатурналии. Таким образом, когда Гудея из Лагаша собирался построить храм, правитель города отдал всему городу приказания, словно это был один человек. Лагаш в полном составе пошел за ним, словно ребенок за матерью. <...> Мать не ругала дитя, дитя не делало ничего, чтобы огорчить мать. Хозяин не бил по голове раба, который оскорбил его, хозяйка не била по лицу рабыню, сделавшую что-то не так. Никто не шел с жалобами к правителю, Гудеа, который строил храм. Правитель навел чистоту в городе, очистил его огнем, убрал из него все нечистое...»
В конце концов настало время отлить первый кирпич. Это было прямой обязанностью царя. Как и все прочие, ее следовало выполнить только в счастливый день благоприятного месяца, причем приемлемость дня определялась ad hoc[43] по знамениям, а также по традиционным спискам удачных и неудачных дней. Один месяц – Сиван (примерно конец мая – начало июня) описан в гемерологии как «месяц литья кирпича царем, царь формует кирпич». На этот процесс существует много ссылок, и Гудеа описывает его весьма подробно, рассказывая, что ему предшествовала ночь духовной подготовки.
Вечером он [Гудеа] пошел к старому Дому в молитве.
....................
День прошел, он омыл себя,
Он выполнил все как надо, в соответствии с правилом,
(На следующее утро) бог солнца ярко светил на него,
Гудеа пошел... в священный город,
Предложил скот и коз без изъянов,
Подошел к дому, выполнил жест «рука к лицу».
Он взял для Энинну [название храма] чистую головную корзину,
настоящую форму для кирпича судьбы.
....................
Он налил приносящую счастье воду в форму,
Пока он это делал, били барабаны,
Он смазал (форму) медом, лучшего качества маслом.
....................
Он поднял священный лоток, подошел к форме,
Гудеа наполнил форму глиной,
Выполнил все нужные ритуалы,
Создал кирпич для Дома.
....................
Он ударил по форме, осветил кирпич.
....................
Над кирпичом, который он [Гудеа] положил в форму, бог солнца
ликовал.
....................
Он [Гудеа] принес форму в дом,
Он вынул кирпич из формы.
Сама форма тоже была священным предметом, и ее следовало делать из особых пород дерева, а после всего хранить в храме. Она, как рассказывает Гудеа, наполнялась глиной царем (или правителем города), и этот процесс сопровождался молитвами, музыкой и жертвоприношениями. После того как все указанное выше было сделано, процесс строительства следовало отложить до того момента, как первый кирпич высохнет, а остальные будут сделаны. Затем, когда наступит другой благоприятный день, начинается собственно процесс строительства. Известен случай, когда интервал между изготовлением храмового кирпича и действительным началом строительства составил два месяца. Гудеа описывает сцену, когда первый кирпич, высохший и затвердевший, вынимается из формы:
Гудеа приготовил кирпич, принес его в Дом,
Положил его, чтобы (создать) план Дома.
....................
Гудеа, который построил Дом,
Взял головную корзину для Дома на голову, словно это была священная корона;
Он заложил фундамент...
«Головная корзина», о которой говорится выше, – это неглубокая плетеная корзина, в которой строительные рабочие носили глину для строительства. Ее носили на голове. Нечто похожее до наших дней используется в Ираке. Древние цари и городские правители имели статуэтки (как та, что показана на фото 27), изображающие их занятыми этой благочестивой работой. Их закладывали в фундамент храма. Другие члены царской семьи тоже помогали в выполнении священной работы по строительству храма, и некоторые правители оставили записи о том, что их сыновья выполняли ее как должно. Строительство, сопровождаемое на разных стадиях различными ритуалами, было временем празднеств и дополнительных благ горожанам.
После завершения строительства и освящения храма с помощью соответствующих ритуалов статуя божества, для которого храм был построен, доставлялась оттуда, где ей было дано пристанище, и водворялась царем в священный Дом, где теперь предстояло жить богу. И снова по этому торжественному случаю город подвергался ритуальному очищению, ссоры забывались, и из города удалялось все, что могло не понравиться божеству. Гудеа описывает процесс водворения бога в построенный для него земной дом. Он сообщает богам:
«Я, пастырь, построил Дом, я хочу ввести моего царя в его Дом.
Боги Анунна [великие боги вместе], помолитесь для меня об этом!»
Далее Гудеа делает следующее:
Идет к Повелителю в Энинну и молится ему:
«Мой повелитель Нингирсу,
Господин, который сдерживает дикие полые воды,
Господин, чье слово превыше всего,
Сын Энлиля, давший мне приказы,
Я исполнил их для тебя.
О, Нингирсу, я построил для тебя Дом,
Войди же в него в радости».
Кроме того, он сообщает супруге Нингирсу Бау (Баба), что ее святилище тоже готово принять ее.
«Моя госпожа Бау, я построил для тебя часовню,
Пусть тебе там живется приятно!»
Далее сказано, что
Его [Гудеа] крик был услышан;
Повелитель Нингирсу, его царь, принял приношения и молитвы Гудеа;
Год прошел, месяцы миновали,
Наступил новый год,
Пришел месяц этого Дома,
Из того месяца прошло три дня,
Нингирсу прибыл из Эриду.
....................
Гудеа, проведя день в приношениях, а ночь в молитвах...
Ввел героя Нингирсу в его Дом,
Царь [то есть Нингирсу] вошел в Дом,
Он был как орел, бросающий взгляд на дикого быка.
Когда герой вошел в Дом,
Он был как ураган, который приготовился к битве.
Нингирсу вошел в дом...
Царь был не только представителем человечества у богов, ответственным за должное поддержание земного жилища бога, он был также управляющим бога и в качестве такового отвечал перед богами за благосостояние своей земли. Соответственно он должен был докладывать не людям, а богам. Ранние шумерские надписи были нанесены на глиняные конусы (см. фото 36) или кирпичи, которые прятались подальше от глаз людских. Именно от этих простейших надписей, в которых было сказано лишь то, что такой-то и такой-то правитель построил храм такому-то богу, пошли ассирийские исторические надписи. Они появились в два этапа. Сначала была надпись, относящая постройку храма к какому-то определенному времени, в следующей форме: «Когда то-то и то-то было сделано тем-то и тем-то, он построил...» Далее описывалось историческое событие до повествования о строительных операциях, и в конце концов «предисловие» стало включать полный рассказ о военных кампаниях того или иного царя. Однако техническая цель таких пространных надписей осталась той же, что и первых: они предназначались для глаза бога и либо закладывались в фундамент здания, или в виде своего рода «отчетов» помещались перед статуей бога. Закладки в фундаменте люди могли увидеть, только если на них натыкался какой-нибудь правитель будущего, решивший восстановить храм. Но такую находку следовало помазать и оставить на месте.
