А. Щербаков - 1905 год. Прелюдия катастрофы

Насчет «репрессий» несколько преувеличено — но вот то, что офицеры, проявляющие «либерализм» (то есть пытавшиеся разобраться), с треском вылетали со службы или переводились в разные медвежьи углы — известны.

Надо сказать, что Николай II пытался смягчить предлагаемые Столыпиным меры. «Напоминаю Главному военно — судному управлению мое мнение относительно смертных приговоров. Я их признаю правильными, когда они приводятся в исполнение через 48 часов после совершения преступления — иначе они являются актами мести и холодной жестокости». Однако мнение императора во внимание принято не было — казнили всё равно в течение суток. Так бывает очень часто. Высшая власть может говорить что хочет — а на местах действуют так, как считают нужным. Тем более, что, в отличие от товарища Сталина, Николай II не брал на себя труд проверять: выполняются его распоряжения или нет.

Напрашивается сравнение со знаменитыми «особыми тройками» тридцатых годов. При ближайшем рассмотрении это сравнение оказывается отнюдь не в пользу столыпинских чрезвычайных судов. Не все знают, кто входил в «особые тройки». Так вот, в них входили следующие товарищи: председатель НКВД данного района, первый секретарь партии и прокурор. То есть присутствовал юрист — человек, который знал законы и юридическую практику, и не стоит думать, что его присутствие было чисто формальным. Не все знают, что «особые тройки» нередко выносили и оправдательные приговоры. Другое дело, что беспредела в тридцатых было выше крыши, но это совсем иная тема. Все- таки присутствие юриста демонстрирует, по крайней мере, желание властей хоть в какой‑то мере соблюдать закон. Иначе зачем было вообще огород городить? Можно сажать по три чекиста и спокойно шлепать приговоры конвейерным методом…

Но вернемся к столыпинским военно — полевым судам. Как уже было сказано, здесь действовала «особая пятерка», состоящая даже не из военных юристов, а из строевых офицеров. Военные — это люди совсем иной профессии, имеющие совершенно иную психологию. Они не только не знают законов, но и не имеют, да и не могут иметь опыта ведения следствия. А вот решительности у военных всегда много.

Что же касается царских офицеров, то там дело обстояло еще веселее. Ни в гимназиях, ни в военных училищах не преподавали обществоведения или чего‑то вроде «основ государства и права». Более того: в офицерской среде культивировалось презрение к полиции и жандармам, равно как и к юристам. Так что сведения о следственных действиях и о судебной процедуре у «судей» были минимальными. К тому же чем во все времена отличаются армейские начальники? Стремлением выполнить приказ и доложить об исполнении. Поэтому в военно — полевые суды назначали тех, кто работает максимально быстро и не задает лишних вопросов. Можно вспомнить и психологию тогдашних господ офицеров. На «умиротворение» были брошены прежде всего гвардейские части с их подчеркнуто элитарным духом. Как вспоминают многочисленные очевидцы, большинство гвардейских офицеров воспринимали происходящее как «бунт черни». Бунтует быдло? Вешать и пороть. Пороть и вешать. Это ничем не отличалось от того, как впоследствии уже совсем иные люди «давили контру». В обоих случаях сначала приводили приговор в исполнение, потом разбирались. Или не разбирались.

«Столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто совсем бессмысленное убийство по недоразумению», — так оценил происходившее Витте.

Военно — полевые суды просуществовали восемь месяцев. Весной 1907 года Дума указ не утвердила, и они прекратили свое существование. Да и революция к тому времени уже явно шла на спад.

Каков же итог их работы? Только военно — окружными судами были приговорены к смертной казни 4797 человек, из них повешены 2353 человека. (По другим данным, эти числа равны 6193 и 2694 соответственно.) Военно — полевыми судами — более тысячи, кроме того, без суда и следствия, по распоряжениям генерал- губернаторов, расстреляно 1172 человека.

По сравнению с последующими событиями бурного XX века — не так уж и много. Но ведь главный вопрос — это реакция общества на происходившее. А она оказалась очень бурной. Прежде всего, был сильно подорван престиж армии, что аукнулось в 1917 году. Но хуже иное: когда перед участниками Гражданской войны вставала необходимость жестких мер, они знали, как действовать. Только вот масштабы были куца более серьезные…

Дума. Попытки играть в политику

А теперь поговорим о теме, которую я «зажал». Речь идет о Государственной думе.

Ее иногда называют первым русским парламентом — что неверно. Для начала: выборы были непрямые и неравные. Да и полномочий Дума имела немного. Фактически это был не законодательный, а законосовещательный орган. Законопроекты потом утверждались Государственным советом, а после — императором, и преодолеть императорское вето было невозможно.

Еще веселее получается с многоступенчатостью. Это и само по себе не здорово, и порой приносит победу кандидату, получившему меньшую поддержку избирателей, чем проигравший. На президентских выборах 2000 года Джордж Буш — младший стал президентом, уступив Альберту Гору свыше полумиллиона голосов, и такое в истории США случается уже не первый раз. В России 1907 года было еще хуже. Многоступенчатость у нас определялась сословностью, и один голос от дворянина приравнивался к 216 от крестьянина и 543 от рабочего.

Нынешняя Дума — высший законодательный орган страны, имеющий исключительное право на принятие новых законов. Конечно, продавить через нее при нынешнем раскладе можно почти всё что угодно, но вот обойти — проблематично. Прежняя Дума имела лишь законосовещательный статус.

Кроме того, согласно законам Российской империи, персоны царя и премьер — министра были в принципе автономны от депутатов, и те никак не могли на них воздействовать, кроме как с помощью штыков взбунтовавшегося столичного гарнизона и генералов — заговорщиков. Сейчас хотя бы формальные права парламента куда шире. Нижняя палата утверждает главу правительства двумя третями голосов, преодолевает вето Совета Федерации и президента, а при поддержке тех же двух третей верхней палаты может и отстранить от власти главу государства. Пустая формальность? Сейчас — несомненно, а вот если президент Медведев поссорится с премьером Путиным, депутатская братия может заговорить совсем по — другому! Пока же можно вспомнить о событиях 1998 года, когда коммуно — аграрно — яблочное большинство угрожало «отимпичить» Ельцина и вынудило его назначить главой правительства Примакова.

Если сейчас нижняя палата утверждает весь бюджет, то сто лет назад, согласно так называемым «бюджетным правилам» от 8 марта 1906 года, она могла претендовать на формировании лишь некоторой его части. Дума не могла посягать на железнодорожные тарифы, цены на водку, личный фонд министра финансов, бюджет Святейшего синода и финансовые операции императорского двора, к которым помимо прочего относились весьма доходные государственные монополии, типа продажи игральных карт. Не контролировались Думой также суммы бюджета, вписанные туда на основании распоряжений российских императоров, изданных до избрания первого российского парламента, а всего мимо народных избранников проходила почти половина казенных финансов!

Но и это еще не всё! Бюджетные правила изымали из депутатского ведения военные расходы на период боевых действий и подготовки к ним, а также все расходы бюджета между работами Думы разных созывов. Царь имел законное право распустить ее, перекроить бюджетные расходы как вздумается и поставить депутатов нового созыва перед свершившимся фактом.

В целом статус Думы соответствовал полномочиям английского парламента XVII в. и французских Генеральных штатов XVIII века, имевших право лишь препятствовать введению новых налогов, то есть фактически тому же утверждению бюджета.

Не имея легальных рычагов воздействия на власть, депутаты, словно в насмешку, получили в Думе широчайшие возможности для ведения подрывной работы».

(Ю. Нерсесов, журналист)

Но многие депутаты полагали, что такая Дума — это всего лишь этап большого пути, что дальше удастся давить на власть уже законными методами. Николая II считали слабым царем — что во многом верно, но не совсем. В некоторых вопросах он упирался намертво. И прежде всего — там, где дело касалось его статуса самодержавного монарха. Не потому что он так любил власть — так Николай понимал свой долг. Но это было ясно далеко не всем.

…Итак, Государственная дума открылась 27 апреля 1906 года.

Политический состав ее был следующий («справа налево»).