Кит Лоу - Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны

Наверное, самой шокирующей стороной этого периода истории Греции стали двойные стандарты, существовавшие в системе юстиции. В то время как преследование греческих коллаборационистов в основном прекратилось в 1945 г., греческих коммунистов в огромных количествах продолжали арестовывать и преследовать в судебном порядке. В сентябре 1945 г., согласно официальным цифрам, число левых в тюрьмах превышало число предполагаемых предателей более чем в семь раз. Число смертных казней еще более устрашающее. К 1948 г., согласно американским источникам, в Греции по приговору суда были казнены только двадцать пять коллаборационистов и четыре военных преступника. В стораз больше смертных приговоров было приведено в исполнение в отношении сторонников левых взглядов в период между июлем 1946 и сентябрем 1949 г.

Те, кого не казнили, годами или даже десятилетиями томились в тюрьме. К концу 1945 г. 48 956 сторонников ЕАМ находились за решеткой, и около 50 тысяч до конца 1940-х гг. Даже после того, как в 1950 г. печально известные лагеря для интернированных на острове Макронисос прекратили свое существование, в Греции все еще оставалось 20 219 политзаключенных, а 3406 человек находились в изгнании. Даже в 1960-х гг. в греческих тюрьмах по-прежнему сидели сотни мужчин и женщин, единственным преступлением которых было участие в отрядах Сопротивления, которые сражались с немцами.

«Суд над Сопротивлением», как назвали его итальянские историки, происходил после войны в нескольких странах, но нигде он не был так суров, как в Греции. В течение двадцати пяти лет страной правили консервативные политики, армия и некие полувоенные организации, финансируемые Америкой. Нижняя точка развития страны пришлась на 1967–1974 гг., когда воцарилась военная диктатура. В эти годы был принят закон, нанесший последнее оскорбление мужчинам и женщинам, которые сражались за освобождение Греции в годы войны: партизан EAM/ELAS официально признали «врагами» государства, тогда как бывшие бойцы «батальонов безопасности», воевавшие на стороне немцев, получили право на государственные пенсии.

Гражданская война в Греции оказала большое влияние на остальную Европу. Это было первое и самое кровопролитное столкновение в том процессе, который вскоре превратится в новую холодную войну между Востоком и Западом, левыми и правыми, коммунизмом и капитализмом. В некоторых отношениях события в Греции задали тон холодной войне. Они не только провели южную границу железного занавеса, но и строго предупредили коммунистов Италии и Франции, да и всей Западной Европы о том, что может случиться, если они поддадутся искушению захвата власти. Кроме того, это привлекло американцев назад в Европу, заставив их понять, что политика изоляции – уже не альтернатива. Когда англичане заявили, что больше не могут позволить себе финансировать войну греческого правительства против коммунистов, американцы были вынуждены вмешаться. Они оставались в Греции и в стратегических точках по всему континенту до конца века.

Именно внезапное участие Америки в делах Греции дало толчок доктрине Трумэна – американской политике сдерживания того, что американский дипломат Джордж Ф. Кеннан назвал коммунистическим «потопом», угрожавшим смыть всю Европу. 12 марта 1947 г. президент Трумэн выступил в конгрессе с речью, в которой заявил, что отныне политика США состоит в «поддержке свободных народов, которые сопротивляются попыткам порабощения, предпринимаемым вооруженными меньшинствами или осуществляемым извне», и американцам следует начать с оказания масштабной помощи Греции и Турции. Это было сродни проведению линии на песке: Восточная Европа недосягаема для спасения от коммунизма, потому нельзя позволять Восточному Средиземноморью следовать ее примеру.

Логическим завершением новой американской политики стало объявление в июне 1947 г. о начале программы восстановления Европы, иначе известной как «план Маршалла» по имени занимавшего должность Госсекретаря США Джорджа Маршалла. Эта комплексная помощь была якобы доступна каждой европейской стране, включая Советский Союз, при условии более тесного экономического взаимного сотрудничества. Изначальная цель «плана Маршалла» состояла в том, чтобы бороться с хаосом и голодом на континенте. Госсекретарь непрозрачно намекнул на то, что приоритет принадлежит тем странам, которые борются «с правительствами, политическими партиями или группировками, стремящимися сохранить страдания и бедность, дабы извлекать из этого политическую выгоду». Иными словами, декларируя экономическую помощь, «план Маршалла» преследовал истинные цели – почти полностью политические.

Советы пришли в ярость от таких дипломатических шагов и уже были готовы отступиться от Греции, которая, по условиям соглашения Сталина с Черчиллем, находилась строго в «сфере влияния» англичан и американцев, но оказались не готовы к какому-либо вмешательству Запада в их собственную сферу влияния. Сталин призвал страны, находящиеся под непосредственным контролем СССР, отклонить предложение помощи по «плану Маршалла» и стал оказывать давление на Чехословакию и Финляндию, чтобы те поступили точно так же. В конечном итоге под «планом Маршалла» подписались шестнадцать стран, и не приняло участие ни одно будущее коммунистическое государство. Вместо этого под дальнейшим давлением Советов они заключили свои собственные коммерческие договоры с СССР. Раскол между двумя половинами Европы усугублялся.

Наверное, самым важным последствием этой цепочки событий стало решение СССР придать официальный статус своему контролю над другими коммунистическими партиями в Европе. Всего через три месяца после объявления «плана Маршалла» русские созвали всех глав коммунистических партий на встречу в польском городке Скларска-Пореба, где преобразовали Коммунистический интернационал – Коминтерн – в Коммунистическое информационное бюро, или Коминформ. Они фактически диктовали западным коммунистам кампанию антиамериканской агитации, и это распоряжение стало одной из главных причин внезапного роста забастовочного движения в Италии и Франции с конца 1947 г. Период самостоятельности и разнообразия коммунистических партий в Европе закончился – с этого момента всем стали заправлять Советы.

Вполне вероятно, цепочка событий потянулась бы в любом случае, но именно ситуация в Греции оказалась катализатором. Гражданская война стала не просто трагедией местного масштаба, а событием поистине международного значения. Западные державы признавали это и, по-видимому, хотели поддерживать почти любую несправедливость до тех пор, пока она сдерживала коммунизм.

Простым людям в Греции это добавило новых несчастий в жизни. Они оказались не только между противоположными группировками своих соотечественников – что должно было закончиться после войны, – но и стали футбольным мячом в новой игре сверхдержав.

Глава 25

КУКУШКА В ГНЕЗДЕ: КОММУНИЗМ В РУМЫНИИ

Легко критиковать действия правительств стран Запада после войны. Оглядываясь на прошлое, становится понятно, что временами они казались параноиками, чрезмерно стремящимися сокрушить законный протест левых сил, даже ценой временного замораживания самих демократических принципов, которые, по их утверждению, они поддерживали. Несправедливость все же имела место. Жизни людей были загублены. Но перед Западом встала реальная угроза. Несмотря на неуклюжие и часто деспотичные действия, правительства западных стран действительно считали, что выбрали наименее болезненный путь.

Выбор между сталинским коммунизмом и порочной смесью демократии и авторитаризма, поддерживаемой Западом, без сомнения, шел на пользу последнего как наименьшего из двух зол. Коммунисты в Восточной Европе демонстрировали безжалостность в своем стремлении к власти, на фоне которой правительства западных стран выглядели как неуклюжие дилетанты. Любой из дюжины народов за железным занавесом мог послужить иллюстрацией этого, но самым, пожалуй, показательным примером является Румыния, здесь коммунистический государственный переворот случился особенно быстро и ужасно.

Румыния одна из немногих стран Восточной Европы оставалась относительно не затронутой Второй мировой войной. Отдельные ее районы подверглись бомбардировкам союзников, а северо-запад – разрушениям Красной армии, но по контрасту с Польшей, Югославией и Восточной Германией, где традиционные властные структуры были почти полностью сметены войной, государственные институты Румынии остались в основном нетронуты. Поэтому для коммунистов захват абсолютной власти был не просто вопросом установления нового строя на пустом месте. Для начала, правда, пришлось ликвидировать прежний строй. Жестокий и угрожающий способ, с помощью которого уничтожались традиционные общественные институты в Румынии, представляет собой своеобразный мастер-класс по применению тоталитарных методов.