Петр Ростовцев - Размышления одной ночи
Увидев людей, кони доверчиво устремились к ним приветливо заржали. Александр легко отловил двух понравившихся ему коней. Оба были буланой масти, со звездочками на лбу.
Ксения настояла на предварительной разведке маршрута. За прошедшую ночь гитлеровцы могли быть уже где-то впереди, успев обойти хутор. Александр и Ксения, не мешкая, отправились в разведку. Тряская пыльная дорога змеей вилась меж нескошенных золотистых полей пшеницы, от которой пахло утренней росой и приятно веяло прохладой.
Лошади первыми услышали настораживающий посторонний звук, перераставший в угрожающий гул низко летящих самолетов противника. Животные пугливо прядали ушами, таращили глаза, стремились высвободиться от мешавших им пут. Ксения привычно отстегнула ремни, сняла хомуты. Почувствовав свободу, кони стремглав бросились с дороги в пшеницу. Ксения схватила за руку оторопевшего Александра, увлекла его туда же. Над головами, выпустив шасси, словно огромный коршун, на предельно низкой высоте, над самой пшеницей, шел тяжелый транспортный самолет, неприятно обдавший их струёй воздуха и гари.
Вскоре самолет затих, совершив посадку где-то у хутора.
- Десант, - почти одновременно произнесли Александр и Ксения.
- Уходи сам, семью в обиду не дадим, - по-свойски сказала Ксения, подталкивая Александра к дороге. В ее взгляде Александр прочел смесь печали, сожаления и доверия к нему.
- Прощайте, Ксения, - тихо ответил Александр -побежал к переправе.
Тогда не знал Александр, каким трудным станет этот марафон, безостановочный бег днем и ночью, по горящей степи, под взрывами бомб и артобстрелом.
* * *
На рассвете двадцать третьего июля Светов вышел к Калачу, на заветную переправу через Дон.
Здесь не было следов паники, царил во всем порядок. Пропускной режим регулировали пограничники. Переправа, как в этом скоро убедился Светов, была прикрыта с воздуха, обеспечена артиллерией и дымовой завесой.
Светов тогда еще не знал, что здесь положен водораздел между хаосом отступления подразделений разбитых 28-й и 38-й армий и порядком, железной дисциплиной 62, 63 и 64-й армий, составляющих костяк вновь образованного Сталинградского фронта. Эти армии с опытными военачальниками генералами Лопатиным, Кузнецовым и Чуйковым прибыли из резерва Ставки Верховного Главнокомандования. Здесь, на берегах и в междуречье Дона и Волги, двух великих русских рек, надлежало захлебнуться новому "генеральному" наступлению германского вермахта.
Светов с восхищением наблюдал безостановочное передвижение через Дон по сохранившемуся мосту и понтонной переправе нескончаемых войсковых колонн и боевой техники.
И в его душе ярким огнем возгоралась могучая вера в непобедимость Красной Армии, в грядущую победу.
Он присел на обочину дороги. Усталость сморила его мгновенно...
Проснулся он внезапно. Перед ним стояли два красноармейца в непривычных для него зеленых фуражках. Во всем их облике Светов ощутил настороженность.
- Танки считаешь? - язвительно спросил один из них, с треугольником в зеленых петлицах на выгоревшей, полинявшей гимнастерке.
- Сбился со счета, очень много танков, - принял вызов Светов.
- Документы, - сказал другой, без знаков различия, тоном, каким, очевидно, привык делать оклик: "Стой, пропуск!".
Документов, естественно, у Светова не оказалось, в его сбивчивый рассказ еще больше укрепил подозрение наряда, охранявшего подступы к переправе.
Не мог знать Светов, что в трех-четырех километрах от Калача, в деревне Камыши, сейчас размещался штаб Сталинградского фронта, а в этот самый день, 23 июля. сюда прибыл представитель Ставки А. М. Василевский.
Здесь, в большой излучине Дона, на его правом и левом берегах и дальше, по сталинградским степям, ч Волге, выстраивалась стратегическая оборона со сложным, пока строго засекреченным замыслом Советского Верховного Главнокомандования.
В эти часы генерал-полковник Василевский и другие военачальники всецело были заняты выработкой срочных мер противодействия намерениям Паулюса танковыми клиньями отсечь в излучине Дона советские войска, замкнуть кольцо окружения над нашими 62-й и 64-й армиями.
...Светова доставили в военную контрразведку. Строгий старший лейтенант сидел за столом и что-то сосредоточенно писал. Перед ним сидел красноармеец, вяло отвечал на вопросы.
Светов вгляделся в спину сидевшего напротив старшего лейтенанта человека, на повязку на правой руке, на стертые кирзовые сапоги и едва не ахнул: ошибки быть не могло!
- Николай Иванович! - обрадованно вскрикнул Светов.
Красноармеец вскочил со стула, бросился к Светову
- Александр, живой!
- На место, - приказал старший лейтенант, хватаясь за пистолет.
Взглянув в сопроводительную бумагу Светова, военный следователь строго спросил:
- Зачем считал танки?
- Я не считал, - искренне ответил Светов.
- Я ручаюсь за него, - вмешался Николай Иванович.
И Николай Иванович начал рассказывать об Александре.
- На первый раз поверил, - смягчился старший лейтенант. - Курите?
Курили молча, глубокими затяжками снимая напряжение.
- Фашисты захватили плацдармы на левом берегу Дона, - негромко заговорил следователь, - к переправам выбрасывают десанты. В потоки отступающих войск и беженцев засылают агентов и провокаторов Бои переместились к Ростову.
- Не разлучайте нас с Николаем Ивановичем, - осмелел Светов.
И следователь помог им получить направление в одно из подразделений по охране тыла Сталинградского фронта. Николай Иванович рассказал Светову о своих мытарствах после отъезда из хутора.
В знойный полдень на хутор, постреляв для острастки, ворвался фашистский десант. Наших подразделений там не было.
Гитлеровские солдаты в касках, увешанные автоматами, штыками и гранатами с длинными деревянными ручками, чем-то напоминали крестоносцев, закованных в латы. Озираясь, они рыскали по хутору.
Обнаглев, фашисты врывались в хаты, истеричными выкриками оглушали перепуганных детей и женщин, которые из незнакомого языка различали лишь отдельные слова: "коммунист", "партизан", "юда".
На пороге хаты, где пряталась семья Световых, а на чердаке укрылся Николай Иванович, появился здоровый рыжий верзила. Увидев Ксению, он осклабился, потянулся к ней длинными, оголенными по локоть руками. От него исходил зловонный запах пота, пьяного перегара и тошнотворной парфюмерии.
Ксения испуганно вскрикнула, попятилась в глубь комнаты, впопыхах опрокинула табуретку, упала. Рыжий верзила, сдернув с шеи мешавший ему автомат, повалил казачку на пол, озверело начал срывать с нее одежду.
Николай Иванович мгновенно оказался рядом, схватил автомат и прикладом ударил по голове гитлеровца. Тот дернулся в судорогах. Ксения с помощью Николая Ивановича встала на ноги. Они с трудом затолкали убитого фашиста под печь.
- Не поражает их, бандитов, и гром господень, - все еще в нервном беспамятстве от случившегося причитала мечущаяся по хате Ксения.
- Надо срочно эвакуировать семью в другое место, хату сжечь, - решил Николай Иванович.
- Сейчас отведу их к бабе Даше. А ты спрячешься в стоге до сумерек, скороговоркой сказала казачка, торопливо направляясь в погреб к Световым.
Пробираясь задворками, Световы вместе с Ксенией подошли к чисто побеленной саманной хате. Ксения пошептала глуховатой женщине на ухо, и та суетливо затолкала детей в хату.
А вскоре на утихший хутор обрушилась стрельба: туда неожиданно въехал отходивший из станицы советский истребительный батальон. Гитлеровские автоматчики, патрулировавшие на улицах, открыли огонь. Выпрыгнувшие из трех грузовиков бойцы истребительного батальона приняли боевой порядок и, разделившись на две группы, охватили хутор с двух сторон.
Ксения спешила к себе, решив спалить родную хату. Другого выхода не было.
В одном из бойцов истребительного батальона Ксения узнала редактора районной газеты Светова, который два года назад был у них в колхозе уполномоченным райкома партии. Ксения смотрела на Светова и его бойцов как на своих избавителей.
В коротком бою часть вражеского десанта была уничтожена, другая рассеяна. Не задерживаясь, истребительный батальон направился на Белую Калитву, к Северскому Донцу.
А тем временем Николай Иванович уже привел себя в полную боевую готовность и с нетерпением поджидал Ксению. Всего сутки их знакомства вместили в себя казалось, целую вечность.
- Хороших жен на свете не по тринадцать на дюжину, - сказал Николай Иванович плачущей на его груди казачке. - Будь моей женой.
- Согласна, буду ждать тебя всю жизнь, - радостно отвечала Ксения. - А хочешь... - она на секунду запнулась. - Давай распишемся...
- Где? - удивился Николай Иванович.
- У меня печать сельсовета, позову двух свидетелей.
- А что? - улыбнулся он. - Все будет по закону.
