Луис Ламур - Через пустыню
Когда эта черноглазая девушка там, в Хардвилле, попросила довезти ее до Лос-Анджелеса, я почуял беду, но беду другого рода. Но теперь преследователи Доринды схватили ее, они стреляли в меня и приняли за мертвого. Они забрали моих коней и золото.
Но такое огорчило бы любого. Кажется, время гнева подошло. Это был не дикий и яростный гнев, но холодное, очень сильное чувство, которое вело меня вслед за этими людьми.
Они, скорее всего, поехали в Лос-Анджелес. Не важно. Куда бы они ни уехали, я найду их.
Кто-то сказал, что любое путешествие начинается с первого шага. Я сделал этот шаг, и, прежде чем я сделаю последний, прольется кровь.
На закате я уверенно пошел на запад. Моя жизнь зависела от того, успею ли я добраться до воды, прежде чем опустеет фляга. К этому времени бандиты, наверное, уже выехали из Палмс, но это место лежало далеко к северу, а я собирался идти на запад, и только на запад.
Человек пешком может пройти за день больше, чем лошадь. У меня не было намерения обгонять лошадей, но, если мне удастся найти еду и воду, я приеду в Лос-Анджелес ненамного позже их.
Еда...
Живот у меня уже прирос к спине, а желудок, наверное, считал, что мне перерезали глотку, так долго я не ел. Тем не менее я продолжал шагать.
Мы, горцы, очень хорошие ходоки. Там, в холмах, это наш обычный способ передвижения.
На западе горы поднимались над пустыней футов на тысячу, но мне приходилось залезать и повыше.
Я шел на запад, мерно шагая час с небольшим, потом отдыхал и снова шел. Два-три раза я задерживался в труднопроходимых местах, но к восходу луны я был уже в горах и выбрал узкую индейскую тропу. Она белела на фоне пустыни, извиваясь между скалами. Мне много приходилось ходить по таким тропам, поэтому я сразу узнал ее.
Большинство индейских троп узкие: от четырех до восьми дюймов шириной, и обычно их легче рассмотреть издалека, чем вблизи. Но если по ним долго ходить, такие тропы узнаешь сразу.
Эта шла на юг вдоль горного хребта, и я следовал по ней, пока она не соединилась с тропой, ведущей через горы на запад. На этой тропе у подножия гранитного выхода в высокогорную равнину я нашел еще один источник, отмеченный двумя валунами из белого гранита, которые хорошо виднелись на темном фоне гористых скал.
Я улегся на песке недалеко от воды, поспал и на рассвете, когда солнце еще не вышло из-за горизонта, наполнил фляжку и направился на запад.
Я думал о еде, когда наткнулся на лошадиные следы. Там, наверное, было около пятидесяти лошадей, почти все подкованные, и гнали этот табун двое вакеро.
Я тут же укрылся в скалах, чтобы обдумать свое положение. На несколько десятков миль вокруг не было ни единого ранчо. Значит, в этих краях могли перегонять табун только нечестные люди, а честные ехали бы в открытую по известным тропам, где есть водопой.
А потом я вспомнил разговоры о конокрадах, которые уводили лошадей из Калифорнии, перегоняли их через пустыню и продавали в Аризоне... и наоборот. Похоже, кое-кто занимался этим до сих пор.
Следы лошадей всегда приводят к воде, конокрады должны были гнать их через знакомые им места, к определенным водопоям, значит, там мог быть лагерь, убежище, где я, возможно, разживусь едой и лошадью.
Если погонщики были ворами, они не слишком благосклонно отнесутся к моему появлению и могут даже начать пальбу. У них, однако, есть так нужная мне еда и есть лошади.
Примерно с полчаса я сидел и изучал округу. Я никогда еще не видел такого нагромождения скал и валунов, поросших кактусами.
И вдруг я вспомнил, что мне говорили о скале возле Хидден-Вэлли, скале, похожей на огромную картофелину. Я вспомнил ее потому, что в нескольких сотнях ярдов увидел именно такую скалу.
Беда в том, что в этом беспорядочном скопище скал вход в долину можно искать годами, но так и не найти, если только не повезет или не наткнешься на чьи-нибудь следы. И наверняка кто-нибудь наблюдал за входом. Ерунда, мне надо войти в долину.
В тот момент я не слишком беспокоился. Я был голоден и смертельно устал, меня обокрали и чуть не убили люди, преследовавшие Доринду. За это они заплатят своими шкурами.
И я пошел по следам.
- Чего-нибудь ищешь?
Голос прозвучал ниоткуда. У меня хватило ума остановиться и замереть, и когда я глянул вверх, то увидел человека с винчестером, нацеленным в пряжку моего ремня. Это был субъект крутого вида, в шляпе с плоскими полями и потертых ковбойских штанах.
- Ты чертовски прав, - сказал я раздраженно. - Я ищу завтрак, обед, ужин и лошадь.
Он рассмеялся мне в лицо.
- Ты хочешь сказать, что шел все время пешком?
- Нет, - ответил я. - У меня украли лошадь, но когда я снова сяду в седло, то поеду в Лос-Анджелес и тогда-то уж найду тех, кто меня здесь бросил.
- Ты сам из Лос-Анджелеса?
- Из Аризоны, - ответил я. - Я рванул сюда, чтобы купить лошадей и товаров, и в Хардвилле повстречал эту женщину.
Незнакомец опустил винтовку.
- Ты не похож на законника, - сказал он, - так что проходи. По крайней мере, мы тебя покормим.
Он прошел несколько шагов и сказал:
- Тебе придется ползти. - Он показал на две наклонные скалы и между ними что-то вроде дыры, и я прополз через нее. Встав на ноги, я оказался в Хидден-Вэлли - укрытой долине.
Оттуда, где я стоял, она казалась длиной полмили, хотя, возможно, была и длиннее. Справа и слева в двухстах футах громоздились валуны. В долине паслось шестьдесят - семьдесят крепких лошадей.
Тот парень, что показал мне вход, махнул винчестером, и мы зашагали вдоль стены, и я увидел несколько пещер, родник и множество пчел.
Там горел костер, и вокруг него расположились трое или четверо парней. Когда мы появились, они настороженно выпрямились.
- Что у тебя там, Вилли? - спросил высокий мужчина, у которого не хватало нескольких зубов. - Поймал птичку?
- Если ты думаешь, что я птичка, подтяни штаны и сними шляпу - я тебя отделаю так, что долго не забудешь... Но только после того, как вы меня накормите.
Они стали рассматривать меня, и я выложил им все начистоту, потому что врать смысла не было. Единственное, что я опустил, - это последний выстрел. Я подумал, что они отнесутся ко мне благосклонней, если подумают, что меня нарочно оставили без лошади.
Вилли отложил винтовку, взял кружку и налил кофе.
- Начни с этого. Даже если мы надумаем застрелить тебя, на полный желудок умирать легче.
- Они не имели права отбирать у тебя лошадь, - раздраженно сказал высокий.
Как говорится в Книге Книг, хоть я сошелся с ворами, но у них не было причины держать на меня зло. Каждый знает, что нельзя отбирать у человека лошадь в пустыне.
Когда я съел миску бобов, свежеиспеченного хлеба с медом и фунта два бекона, я отодвинулся от костра с кружкой кофе.
- Давай дадим ему лошадь, Чарли, - сказан Вилли. - Если он уминает так, как сейчас, у нас не хватит еды, чтобы прокормить его.
Чарли скрутил сигарету, закурил ее и ответил:
- Ты не запомнил никого из тех людей?
Когда я описал их - но забыл упомянуть об убитых в перестрелке - Чарли поглядел на Вилли и сказал:
- Твой друг попал в хорошую переделку. По-моему, надо дать ему лошадь.
Это были Вилли и Чарли Баттоны - известные люди. Каким-то образом они обнаружили эту скрытую долину и прятали там краденых лошадей.
- Вот чего я не могу понять, - сказал я, - как вы проводите сюда коней. Это ведь очень маленькая дыра для лошади.
Ответа я не получил.
- Ты говоришь, что любишь путешествовать по ночам, - сказал Вилли. Ладно, сегодня отдохни. Когда стемнеет, мы дадим тебе лошадь и покажем дорогу. Остальное зависит от тебя.
- Спасибо вам.
Они даже не предупредили, чтобы я не рассказывал об их убежище, да это было бы лишним.
Вечером Вилли провел меня через ту же дыру, и там меня ждали Чарли и остальные с великолепным гнедым конем.
- Он твой, - сказал Чарли. - Скачи в Лос-Анджелес.
Ну, я не мог не задать последнего вопроса. Я посмотрел на Чарли и спросил:
- А какие у меня права на него?
Чарли усмехнулся.
- Если ты отсюда двинешь на запад, у тебя все права, а если отправишься в Аризону, то никаких.
Были у меня права или нет, они дали мне прекрасного коня. Ему надо было только перебирать своими длинными ногами, а мне, с едой, которой меня снабдили, оставалось ехать на нем.
Я остановился в отеле м-ра Габриэля Аллена и, когда заплатил за номер из нескольких долларов, оставшихся у меня в карманах, попросил приготовить ванну и купил бритву и мыло.
Никто меня не обыскивал, и у меня остались деньги на мелкие расходы, поэтому я решил шикануть, пошел и потратил целых двенадцать долларов на новый костюм. Здесь, в городе, все казалось очень дорогим, такой же костюм я мог купить в Прескотте за десять долларов. Конечно, остановился я не в самом городе: до Лос-Анджелеса было еще миль четырнадцать - пятнадцать, но цены были такими же. Еще полтора доллара я истратил на белую рубашку, и когда продавец предложил бесплатный галстук, если я куплю еще две, я согласился.
