Георгий Сидоров - Завещание Никлота: Подлинная летопись западных славян
Песня древняя — песнь боевая:
«Хей-ра! Хей-ра!
Идем мы к победе!
Тот, кто верит в неё — побеждает!
Мы врагов своих лютых потопим
В этой битве суровой и трудной
Потому, что мы духом сильнее
И ведёт нас бог воинства мудрый!»
Ободриты же, вставши на башни,
Со слезами руян провожали
И молились богам светлой Сварги,
Чтобы лодьи руян устояли.
Вот сошлись две эскадры на марше,
Но не видно со стен грозной битвы.
Все лодьи за борта посцеплялись
И на волнах волчком закружились,
А потом прогремело над морем,
Достигая небес синецветных
Громогласное слава Руссии!
Слава братьям! Всем русичам слава!
И семь раз обращение к Солнцу
Прозвучало «Ура» над волнами.
И на вёслах обнявшись по-братски,
Корабли стали к крепости венов
Приближаться, держась против ветра.
С удивлением на море вены
Молча стоя на башнях взирали
И не знали, что делать и думать,
Неужели прошли их печали.
И пред ними не свеи, а руссы
Старой Ладоги, Пскова, Словенска,
Тех, которых просили венеты
Прошлым летом приблизить победу?
Тогда где же драккары Сегтуны,
Что должны были град ободритов
Заблокировать намертво с моря?
И стояли в раздумьях венеты,
Поджидая, когда же руяне
Подойдут вместе с теми, кто прибыл
К граду Дубину флотом военным.
Лишь один князь Никлот вниз спустился,
И был отдан приказ мост подъёмный
Опустить и ворота на башне
Приоткрыть. В них и вышел князь светлый.
Он, раскинувши руки, шатаясь
Шел навстречу руянам и руссам,
Что уже подходили на гребях
К стенам Дубина морем холодным.
На глазах его слёзы стояли,
И светилось лицо ясным солнцем,
И шептали уста: «Братья крови!
Братья духа, я знал, я в вас верил!»
Жертвоприношение
Утро летнее бледным туманом,
Что поднялся из тёмных прогалин,
Обернуло скалистую сопку,
Не пуская в леса тени ночи.
Эти тени, блуждая средь камней,
На поляну вползли незаметно
И, построившись длинною цепью,
Неподвластные собственной воле,
Закружились в слепом хороводе.
Они в пляске неистовой пылкой
Меж людей, неподвижно стоящих,
Полетели, земли не касаясь,
И слились, растворившись друг в друге.
Люди ж в чёрном держались спокойно
И смотрели, как мечутся тени,
Как туман подымается к небу,
Заслоняя собою светило,
И холодная серая дымка
Лижет камни и сосен вершины.
Маги чёрные ночью безлунной
Пустотелый алтарь из гранита
Силой слова и мысли собрали,
Чтобы было, где спрятать от мира
Тех тела, кто на этой поляне
В скором времени в честь бога смерти
Примут боль и страдания Ада
И умрут, передав свои силы
Злобным демонам магии чёрной.
Слуги Смерти готовили жертву,
Что должны были им тамплиеры
Для кровавой потехи доставить.
Нежных, стройных, красивых славянок,
Юных девственниц, связанных цепью.
Этих девушек рыцари Храма
Меж деревьев по узкой тропинке,
Подгоняя плетьми и конями,
На вершину вели, усмехаясь.
Русокосые девы ступали
Босиком по колючкам и щебню,
Кровь сочилась из ног их избитых,
Орошая траву и каменья,
Но славянки сносили без стонов
И удары бичей, и дорогу.
Они шли, свои головы подняв,
Полонённые телом — не духом,
И смотрели на светлое небо,
На игру восходящего солнца,
На цветы, на деревья и травы,
На орланов, парящих над лесом,
На всё то, что любили с рожденья,
И молили богов своих мудрых,
Чтобы смерть к ним пришла до расправы
И чтоб высшие силы забрали
Их, страдалиц, в чертоги Белбога
К тем, кто землю покинул родную
И ушёл на века в царство света,
К древним пращурам
Сильным и добрым
И к праматери с Ладою в сердце.
Но конвой их к вершине сокрытой
Подогнал по тропе еле зримой
И подвёл к алтарю из гранита.
Здесь храмовники, сбросив поводья
Отпустили коней своих резвых
И достали кинжалы из ножен,
Чтобы срезать одежды на девах.
Только чёрные ждали чего-то,
Они молча смотрели на пленниц
Хищным взором, бездушным, холодным,
Дожидаясь мольбы о пощаде.
Но славянские девушки знали,
Что щадить палачи их не станут,
Стиснув зубы, они дожидались
Своей участи в гордом молчанье.
Наконец чёрный маг поднял руку,
И храмовники бросились к девам,
Но, столкнувшись с преградой незримой,
Полетели на землю мешками.
Раздались крики ужаса, стоны,
Лязг доспехов, возня, причитанья,
Чертыханье, проклятия, топот
И звериное злое рычанье.
Семь огромных свирепых медведя
Вдруг явились из чащи сосновой
И набросились с яростью лютой
На напуганных рыцарей храма.
В это время уверенный голос
В пустоте прозвучал по-венедски:
«Девы милые, будьте спокойны,
Мы успели, мы здесь рядом с вами,
Станьте в круг, так нам легче с защитой,
И не бойтесь, вас звери не тронут…»
Но таинственный голос не кончил,
В направленье его слуги Мары
Свои жезлы направив мгновенно,
Темно-красным огнём разрядили
И исчезли, уйдя в мир незримый
От орланов, ударивших с неба…
Появились они очень скоро
Все тринадцать надменных, спокойных
И, закрывшись от птиц словом силы,
Острым взглядом пронзили пространство.
Но напрасно служители смерти
Своих недругов в теле искали,
На тропе в окруженье венеток
Трое призраков в белом стояли.
Трёх волхвов образ пламенной силы,
Тех, кто планы кровавые тёмных
Своей мыслью и волей нарушил.
И, увидев светящихся магов,
Слуги тьмы, взявшись за руки разом,
Разорвали пространство поляны
Совокупным мерцающим взрывом.
Но удар этот светлые маги
Отразили легко и спокойно,
И пошёл он обратно на чёрных,
Разрушая их капище злое.
В это время на помощь медведям
Стая серых волков прибежала,
И очистилась сопка от тёмных,
Только мёртвые в стали помятой
На поляне остались и девы,
Что застыли, кружком, наблюдая
Как спасали их призраки в белом
Силой огненной вечного неба.
Как крушили щиты и доспехи
Разъярённые кровью медведи,
И орланы когтями стальными
Наносили смертельные раны.
Как стремительно, слаженно, быстро,
Сатанистов на смерть обрекая,
Нападали бесстрашные совы,
Серым братьям-волкам помогая.
Подарок Никлоту
Вот открылись ворота столицы,
И навстречу союзному флоту
Вышли к князю сначала бояре,
А потом и дружинники в шлемах.
Вместе с воинами встретить прибывших
На песке собрались ребятишки
И красивые в ярких нарядах
Сотни девушек с радостной песней.
Девы пели в честь предка Даждьбога,
Пели славу Великому РОДУ,
Руевиту, Белбогу, Велесу,
И Рожаницам добрым и славным,
Ведь они породили словенов,
Кривичей и карелов могучих,
Что пришли в трудный час к ободритам
Кораблями и войском союзным.
В это время к Никлоту на вёслах
Подошла крутобортная лодка,
Из неё поднялись трое воев
В белых чистых рубахах расшитых.
Вид их праздничный был и нарядный,
Они молча подняли на берег
Что-то скрытое парусом серым
И, склонившись в поклоне по-русски,
Отступили от старого князя.
Старший молвил: «Пресветлый, подарок
Шлёт тебе наш народ и Карела,
Отгадай, что лежит под ногами,
Что скрывает кусок серой ткани.
Ждут ответ твой и Русь, и чудины,
Покажи свою мудрость, высокий».
Но, взглянув на подарок, вождь венов
Руку поднял навстречу прибывшим
И сказал громким голосом воина,
Чуть дрожащим в волнении сильном:
«Здесь лежит герб Сегтуны, славяне,
Герб столицы, разрушенной вами,
Сердцем вижу его я под тканью.
Это праздник, который не ждал я,
Самый ценный подарок для венов.
Низко кланяюсь вам, братья крови».
И, сказавши слова свои эти,
Князь могучий склонился в поклоне
Руссам Ладоги, Пскова, Смоленска,
Всем, кто в битвах неравных жестоких
Сокрушил город свеев надменных
И приблизил победу над тьмою,
Осаждённым в старинном Дубине.
Вскоре войско руян и прибывших
С ободритами князя смешалось,
Люди руки друг к другу тянули,
Улыбаясь, смеясь, обнимались,
И кинжалами стали калёной
Меж собою по-братски менялись.
