Евгений Тарле - Отечественная война 1812 г. Сборник документов и материалов

К сему дополняю, что означенному майору Пикорнелю паспорт был написан таковой же на имя сержанта Бутовского и тем подписан целовальником, вместо ген. — от-инф. Розенберга, который от меня отлучился из Качалинской станицы августа 5-го числа. Гр. Платер.

Сб. ист. матер., вып. X, стр. 68–70.

Из рассказа гравера Лаля Иосифу Бонапарту о подделке им ассигнаций в Париже в 1810 г.

… Лаль рассказывает, что после приостановки этой первой работы[3] его снова призвали в Министерство полиции, где начальник отделения г. Демаре объявил, что ему хотят поручить важную работу, требующую такой же тайны, как и первая. Она будет сложнее, но представит то удобство, что ее можно будет раздробить на части, так чтобы второстепенные участники дела не поняли, в чем оно заключается. На этот раз приходилось подделать русские ассигнации и банковые билеты. Эти цветные бумажки были плохо гравированы, типографические буквы их дурны, но подписи чрезвычайно сложные. Зато их можно было гравировать крепкой водкой и притом довольно быстро. Принялись за дело. Когда десять гравированных досок выходило из рук Лаля, то их относили в типографию г. Мало, в Вожирардской улице, № 26, близ военного провиантского магазина, в обширном здании, нанятом Министерством, где и поместили 23 станка для гравирования на меди; работа производилась ежедневно до 11 часов вечера…

Менее нежели в 3 месяца было награвировано более семисот досок. Число оттисков должно быть значительно, так как работа продолжалась до эпохи неудач французской армии в России. Готовые бумажки бросали на пол в комнату, наполненную пылью, и переворачивали во всех направлениях кожаной метелкой. Таким образом, они делались мягкие, принимали пепельный оттенок и выглядели как бы перешедшими через многие руки. Затем их складывали в связки и отсылали тотчас же в министерство…

Histoire intime du Second Empire par le v-te de Beaumont Vassy. Paris, 1874, p. 68–70.

Переход армии Наполеона через Неман и первые военные действия

1812 г. июня 10. — Приказ Наполеона при переходе армии через Неман.

Солдаты! Вторая польская война началась. Первая окончилась в Фридланде и в Тильзите. В Тильзите Россия по-клялась быть в вечном союзе с Франциею и в войне с Англией). Ныне она нарушает свои клятвы. Она не желает дать никакого объяснения в странных своих поступках, покуда французские орлы не отойдут за Рейн и тем не покинут своих союзников на ее произвол. Россия увлечена роком. Судьбы ее должны свершиться. Не думает ли она, что мы переродились? Или мы более уже не солдаты Аустерлица? Она постановляет нас между бесчестием и войною. Выбор не может быть сомнителен. Идем же вперед, перейдем Неман, внесем войну в ее пределы. Вторая польская воина будет для французского оружия столь же славна, как и первая. Но мир, который мы заключим, принесет с собою и ручательство за себя и положит конец гибельному влиянию России, которое она в течение пятидесяти лет оказывала на дела Европы.

В нашей императорской квартире в Вилковишках, 22 июня 1812 г.

Наполеон.

Р. Ст., 1877, № 2, стр. 307.

1812 г. июня 13. — Рапорт Лаврова М. И. Платову о переходе армии Наполеона через Неман.

Копия. Секретно.

Начальнику иррегулярных войск т. ген. — от кав. и кавалеру Платову.

От начальника Главного штаба ген.-л. Лаврова.

От начальника 2-го корпуса ген.-л. Багговута получен от 12-го числа сего месяца к г. главнокомандующему рапорт, что неприятель сделал на нашу сторону того числа переправу выше Ковны верстах в шести ниже местечка Понемуни. Пехота переправляется перевозными лодками, и малая часть кавалерии уже на нашей стороне, а пехоты много и заняла лес по берегу над рекой. С казаками была уже перестрелка, с правой стороны у него слышно было 4 пушечных выстрела, но где, в каком месте, неизвестно. Неприятель наводит, где переправа, понтонный мост. Его высокопревосходительство приказал о-сем известить ваше высокопревосходительство, дабы приказали собрать всех казаков и действовали вправо.

Подлинное подписал начальник Главного штаба ген.-л. Лавров.

Верно: ген. Платоф.

№ 128. Июня 13, 1812 г. Главная квартира город Вильно, в 3 ч. утра.

Получено в Гродне 14 июня в 3 ч. пополуночи.

Бумаги Щукина, ч. VIII, стр. 181–182.

Из воспоминаний П. А. Тучкова о начале военных действий.

Перед началом кампании 1812 г. я был бригадным генералом 2-й бригады 17-й пехотной дивизии. Бригаду мою составляли Белозерский и Вильманстрандский пехотные полки. Бригада находилась, как и вся дивизия наша, во 2-м пехотном корпусе, под начальством ген.-л. Багговута. Корпус расположен был близ местечка Янова, по правому берегу реки Вилии. Бригадная моя квартира была в селении Забелине, принадлежащем гр. Воловичу.

Хотя все уверены были, что война с французами неизбежна, ибо знали, что Наполеон сам прибыл уже к войскам своим, приближавшимся к границам нашим, но приезд в Вильну адъютанта его ген. Нарбонна и отъезд ген. — адъютанта Балашова к Наполеону подавали какую-то надежду, что начавшиеся переговоры могут отклонить, по крайней мере на некоторое время, военные действия, как вдруг 13-го числа июня, в 3 или 4 часа пополудни, получаю я повеление от ген. Багговута, чтобы без малейшей медленности с бригадою моею итти к местечку Оржанишки и, приняв под начальство мое находившиеся там войска, защищать устроенный на реке Вилии, близ оного местечка, мост (в конце повеления ген. Багтовут приписал своей рукой: «Скажу вам, что вчерашний день неприятель перешел чрез Неман и занял город Ковно»). В случае же невозможности защитить оный, сжечь, не допуская никак неприятеля овладеть переправою. Собрав расположенные по разным селениям полки мои к артиллерию, выступил я с оными к назначенному пункту и на рассвете 14-го числа прибыл в местечко Оржанишки, где нашел 3 роты артиллерии, Курляндский драгунский полк и: команду Гвардейского морского экипажа, состоявшую из одного унтер-офицера и 12 человек рядовых, под командою мичмана Валуева, кои находились тут при построении вышеописанного моста чрез Вилию. По прибытии моем на место, тотчас занялся я расположением артиллерии, дабы, в случае неприятельского нападения, могла оная с выгодою действовать. Наш берег реки был выше и командовал противулежащим, а потому вся артиллерия и поставлена была по оному. По другую же сторону реки оставлены были только одни извещательные посты. Между тем приказал я мичману Валуеву собрать сколько можно более соломы, сухого хвороста и смоляных бочек и все оное разложить на мосту, дабы, в случае надобности, можно было в самой скорости исполнить предписание корпусного командира. Тем более сие нужно было, что пловучий мост был построен из толстых сплоченных сосновых бревен, кои, был напитаны водою, скоро гореть не могли.

В 2 часа пополудни получил я повеление зажечь мост и, по совершенном истреблении оного, отступить со всем отрядом и присоединиться к корпусу, оставя для надзора и извещения о движениях неприятеля по берегу реки Вилии Курляндский драгунский полк, что мною и было исполнено в точности: мост зажжен и, когда был совершенно истреблен, то я, отступя от местечка Оржанишки верст 8, нашел весь 2-й корпус уже собравшимся, к коему и присоединился. В тот же день вследствие повеления главнокомандующего армиями ген. — от-инф. Барклая де Толли начали мы отступление наше чрез селение Лабонари и другие к местечку Колтыням, куда и прибыли 17-го числа, 18-е число оставались на месте, но в ночь выступили по дороге к городу Дриссе. При вступлении нашем приказано было мне сжечь вновь выстроенные в Колтынях провиантские магазины, наполненные провиантом, что мною и <5ыло сделано. Более чем на миллион руб. хлеба истреблено огнем в несколько часов…

Р. Л., 1873, № 10, стлб. 1928–1931.

1812 г. июня 20–24. — Из дневника Ц. Ложье о первых впечатлениях в России после перехода армии Наполеона через Неман.

1812 г. 20 июня. Неслыханный проливной дождь шел полтора суток. Дороги и поля затоплены; крайняя жара, которую мы терпели уже несколько дней, сменяется очень сильным холодом; лошади падают, как мухи, много их погибло ночью и, вероятно, падет еще много других. Что касается нас, то мы принуждены были под открытым небом оставаться на ногах до утра. Мы не могли в этот ливень согреться у огня: костры, которые пробовали разводить, тотчас же потухали, и мы не могли ни пошевелиться, ни улечься на этой грязи, в которую погружались, как в болото. К утру забрезжила бледная заря. Окоченелые, промокшие до костей, полусонные, измученные, мы похожи на призраки или на потерпевших кораблекрушение. Недостаток съестных припасов отягчает положение.