Лев Анисов - Иезуитский крест Великого Петра
Все смолкло, все приникло.
Бирон царствовал.
Возвращаясь из дворца по темным спящим улицам, занесенным снегом, по которым гулял злой ветер, маркиз размышлял о герцоге.
«Давая полный разгул своему честолюбию, он, по-видимому, быстро приближается к своей погибели: все не может существовать при помощи силы, а между тем насилие проявляется, как ни рассматривать все происходящее ныне», — думалось ему.
Карета свернула к Неве и на какое-то время мелькнувший впереди монастырский возок привлек внимание маркиза.
VIII
— То и скажу тебе, отец Василий, не о частных бедствиях речь, не о материальных лишениях: дух народный страдает. Иго с Запада — более тяжелое, нежели прежнее иго с Востока, иго татарское. В истории константинопольской церкви, после турецкого завоевания, не найти ни одного периода такого разгрома церкви и такой бесцеремонности в отношении церковного имущества, кои на Руси случились. Государь наш, Петр Алексеевич, испытав влияние протестантов, упразднил патриаршество. Государство перестало быть органом церкви, и на духовно едином русском организме, как наросты злокачественные, вырастать начали извне привитые протестантского, иудейского и иезуитского характера секты, — архимандрит замолчал. Давняя мысль, вновь встревожившая, заняла его, и он весь ушел в раздумья. — С Петра, с Петра Алексеевича началось духовное дробление народа, — произнес он вдруг.
Некоторое время ехали молча.
Духовник государыни, друг юности архимандрита, протоиерей отец Василий, тронул его руку.
— Вспомнился мне, отче, схимник Алексий. Как-то навестила его государыня в пустыни, с митрополитом Николаем. Алексий, при входе их, пал пред распятьем, пропел тропарь и говорит гостье: «Государыня, молись!» Положила она три поклона, а как прочел он отпуст и осенил ее крестом, присела она вслед за митрополитом на скамью и повела с ним тихий разговор. Схимника рядом посадила. Посадила, а потом, между прочим, спрашивает митрополита: «Все ли здесь его имущество? Где спит он? Не вижу я его постели?» — «Спит он, — отвечает митрополит, — на том же полу, пред самым распятием, пред которым и молится». Схимник тут и скажи: «Нет, государыня, и у меня есть постель. Пойдем, я покажу тебе ее». И ведет государыню за перегородку к своей келье. А там, на столе, гроб черный стоит. В гробу схима, свечи лежат, ладан — все для погребения. «Смотри, — говорит он ей, — вот постель моя и не моя только, а постель всех нас. В ней мы, государыня, ляжем и будем спать долго». А как она отошла от гроба, то и говорит ей Алексий: «Государыня, я человек старый и много видел на свете: благоволи выслушать мои слова. До недавнего времени на Руси нравы были чище, народ набожнее, а теперь, будто после чумы, нравы портиться начали. Ты — государыня наша и должна бдеть за нравами. Ты — дочь православной церкви и должна любить и охранять ее. Так хочет Господь Бог наш».
— Из сердца исходят злые помыслы, из сердца человеческого, — отозвался архимандрит. — Несчастья наши начались с того, что удалились мы от церкви. Пить грех стали, не захотели пить от воды живой.
Огонь кострища за окном привлек его внимание.
Возок качнулся на ухабе, и раз, и другой, тряхнув седоков, и выровнялась дорога.
Выглянул месяц из-за туч и осветил густой лес, одинокую дорогу.
Лошади мчали к обители.
— Вспомнилось мне, — произнес архимандрит тихо, — как, очутившись на родине Лютера в Виттенберге пред его статуей, Петр I заявил: «Сей муж подлинно заслужил это. Он для величайшей пользы своего государя и многих князей, кои были поумнее прочих, на папу и на все его воинство столь мужественно наступал». Ведомо ли было государю, что августинский монах и богослов из Саксонии Мартин Лютер был далеко не главным реформатором. В тени действовали более опасные люди. Ближайший друг и советник Лютера, Меланхтон, видел идеал не в Христе, а в Моисее. Его подпись стоит под «Кельнской хартией» тысяча пятьсот тридцать пятого года, из коей явствует, с начала четырнадцатого века в Европе действует разветвленная тайная организация с мистической доктриной, сочетающей вавилонское манихейство — эту ересь третьего века — с Каббалой. А целью ее было разложение христианской религии и основанной на ней государственности. Лютер полагал, реформаторская церковь будет способствовать обращению сторонников Ветхого Завета в «улучшенное» им христианство, а кончилось тем, что приехали к нему в Виттенберг, где он был ректором университета, три иудея и, высказав удовлетворение тем, что христиане теперь столь усиленно питаются иудейскою мудростью, выразили надежду, что в результате реформации все христиане перейдут в иудаизм.
Лошади вдруг замедлили бег, перешли на шаг.
Возок спускался в лощину.
— Сколько за два столетия развязано было реформацией ересей, войн. Христиане уничтожали друг друга. Внутренняя духовная раздвоенность сразит не одно государство в Европе, не одного монарха.
— В мысли мои заглянули, отче, — отозвался протоиерей. — Думается мне, реформации и так называемое возрождение подорвали авторитет церкви и заложили в умах сомнения в необходимости религиозного обоснования светской власти.
— Удивительно ли, что Русь особо ожесточенным нападениям темных сил подверглась. Самозванства, интервенции, ереси «церкви лукавнующих», как назвал ее пророк Давид. Человеческая природа, поврежденная грехом, в особых обстоятельствах более склонна ко злу бывает, чем к добру, к соблазнам более, нежели к свидетельству истины. Великий раскол у нас между царской и патриаршей властью — свидетельство тому. Пока Патриаршество сохранялось — сохранялась и цельность Руси. Государь Петр-Алексеевич поддался обману. Фавор стал вершить дела в государстве. А за фаворитами, на поверку, интересы Европы проглядывают. Послушай меня, отец Василий, скажу одно тебе: будущее мне видится отчетливо в России. Не Бирон править станет. Бирон скоро сгинет. Он возвысился лишь на время. Он — фаворит, и его время кончилось со смертью государыни. Теперь Польша навостряет Линара — в фавориты Анне Леопольдовне. Саксония с Польшей свои интересы блюсти хочет. Оттуда ветры дуют. А там взрастет Иоанн Антонович, и, будь уверен, сыщется ему фаворитка. Так-то на Руси станется. Такова доля ее. Фаворитизм — явление политическое. Впрочем, — помолчал он и добавил, — все зависеть будет от расстановки сил в Европе. Не удивлюсь, ежели ход событий нарушится и Елизавета Петровна, цесаревна, на троне окажется. Кому-то и ее фигура может понадобиться.
Возок долго, медленно поднимался в гору, и наконец, выбравшись на ровное место, лошади стали.
Послышались голоса кучера и монаха, отворявшего ворота.
— Приехали, — сказал архимандрит.
Возок миновал ворота и остановился у крыльца деревянного дома — резиденции архимандрита.
— Уж ноне день тяжелый, а завтра… — вздохнул архимандрит, открывая дверцу и ступая на землю.
— Спаси нас, Господи, — отозвался спутник.
IX
Мертвая тишина царила в Петербурге, недавно так веселом и шумном.
Утром 18 октября (снег валил всю ночь, и все замело окрест) Измайловский полк присягнул преемнику государыни, Всероссийскому Императору Иоанну Антоновичу.
По приказу Густава Бирона на улицах выставлены были ротные пикеты.
В одиннадцатом часу, вслед за объявлением в Летнем дворце вице-канцлером Остерманом о кончине Анны Иоанновны и о восприятии престола внуком ее Иоанном Третьим, в придворной церкви, в присутствии высочайших особ, министрами, членами Синода, Сенатом и генералитетом принесена была присяга новому императору, а затем архиереями, вместе с архимандритами совершена по усопшей торжественная панихида.
В той же придворной церкви принял от всех присягу и поздравление и Бирон. (Через несколько лет, в мемуарах своих, он запамятует об этом. «Что касается до меня, — напишет он, — больного и проникнутого скорбью, я затворился у себя, вынес ночью жестокий болезненный припадок и поэтому не выходил из моих комнат всю субботу. Следовательно, я не принимал ни малейшего участия ни в чем, тогда происходившем». Регент слукавит. Известно, во время чтения князем Трубецким завещания Анны Иоанновны «больной и проникнутый скорбью» герцог, увидев, что принц Антон-Ульрих стоял неподвижно за стулом Анны Леопольдовны, в отдалении ото всех, подошел к нему и язвительно спросил:
— Не желаете ли, ваше высочество, выслушать последнюю волю покойной императрицы?
Вместо ответа отец младенца-императора молча отошел к толпе, окружавшей чтеца.)
В присутствии многих высших сановников Анна Леопольдовна благодарила Бирона за согласие принять на себя такую тяжкую заботу, как правление государством, и обещала ему честь дружбы своей и своего супруга.
