Алексей Бокщанин - Лики Срединного царства. Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая
В своих указах он писал: «Они (ойраты. — Авт.) до крайности истощили свои силы, и добиться успеха весьма не трудно… Теперь же складывается подходящая обстановка, которой нельзя не воспользоваться для решения вопроса силой оружия». Вместо былых затяжных войн с ойратами богдохан приказал провести молниеносную кампанию. Громоздкие обозы, пехота и артиллерия оставались на месте. В дело вводилась только конница — по преимуществу монгольская (чахарская и халхаская) и лишь частично маньчжурская. Каждому всаднику давалось по три лошади с походным запасом продовольствия. Главной целью остались стремительный бросок, парализация врага на его мирных пастбищах и недопущение концентрации ойратской конницы для возможного отпора силам вторжения. Данный замысел точно соответствовал крайней степени самораспада Ойратского ханства. Правда, за подготовку этого блицкрига расплачиваться пришлось монголам Халхи и Чахара. У них было отобрано 150 тысяч лошадей, множество верблюдов и продовольствия. Чтобы завоевать Джунгарию, пришлось разорить Халху.
Для покорения Джунгарии Хунли сконцентрировал в западных районах Халхи «Великую армию умиротворения» из 200 тысяч всадников, разделенных на северную и южную колонны. Ранней весной 1755 года это войско вторглось в пределы Ойратского ханства под лозунгами «установления спокойствия», «защиты желтой веры» (ламаизма. — Авт.), наказания «узурпатора» и «насильника», то есть Дабачи. Авангардом северной колонны командовал Амурсана.
Облаченный в парадную одежду маньчжурского князя первой степени — шелковый халат, расшитый золотыми драконами, круглую конусом шапку с павлиньими перьями и желтый пояс, он мчался вперед, погоняя коня. Хитрый нойон полагал, что провел за нос Сына Неба, получив от него воинскую силу. Теперь главное — свергнуть Дабачи и захватить верховную власть. А став хунтайджи, нетрудно будет объединить всех ойратов и мирным путем удалить из Джунгарии цинские войска. Молодой князь уже видел себя в роли единоличного правителя возрожденной Ойратии и кислую мину обведенного вокруг пальца еджэхана (цинского императора).
Между тем самораспад Ойратского ханства был столь глубок, а вторжение столь неожиданным и стремительным, что цинская конница не встретила никакого сопротивления. Некогда могучее государство ойратов рухнуло как карточный домик. Князья и зайсаны предпочли не браться за оружие и покориться еджэхану. Дабачи не смог собрать значительного войска, ибо большинство из них перешло на сторону Амурсаны. Бессильный хунтайджи бежал в Кашгарию, где был схвачен и увезен в Китай. Казалось бы, первая половина замысла Амурсаны осуществилась — ханский престол освободился. Когда же разгоряченный удачей нойон попробовал овладеть верховной властью, оказалось, что она находится в чужих, но очень твердых руках. Хунли и не думал упускать столь дорогую добычу — он и его наместник — маньчжурский военачальник Баньди хозяйничали в завоеванной ими стране. По приказу императора единое Ойратское ханство уничтожалось, а вместо него создавались четыре малых племенных ханства — чоросов, дэрбетов, хойтов и хошоутов. Амурсана оказался всего лишь одним из четырех ханов — главой хойтов, во всем зависимым от воли богдохана. Всем в крае заправлял Баньди по директивам Хунли. Поняв, что им воспользовались как слепым орудием и обманули, Амурсана, скрывая гнев, стал постепенно выходить из-под власти еджэхана. Нойон повел себя как хунтайджи — сбросил цинскую одежду циньвана, пользовался печатью всеойратского хана, не подчинялся Баньди, через его голову вел переговоры с ойратски-ми князьями, зайсанами и казахскими султанами, уничтожал сторонников Дабачи и своих врагов. Видя, что власть уходит из его рук, Баньди добился от Хунли права арестовать и казнить дерзкого наглеца. Почувствовав опасность, Амурсана вспомнил старый приказ богдохана прибыть к нему в Жэхэ и выехал под этим предлогом в Халху, тем самым избежав смерти.
Между тем Хунли упивался «триумфальным окончанием западного похода». Началась подготовка к торжественной церемонии официального включения Джунгарии в состав Цинской империи. Император решил оформить это на новом съезде монгольских ханов и князей в Долонноре, как это сделал его дед Сюанье 64 года тому назад при подчинении Халхи. В разгар подготовки к торжествам в Пекин пришла тревожная весть: на границе Халхи Амурсана вошел в сговор с халхаскими военачальниками, напал на маньчжурский отряд, разбил его и бежал в Джунгарию. При дворе начался сильнейший переполох, Хунли пришел в бешенство. В Халху полетели приказы собрать уже распущенное по домам войско, идти в Джунгарию и любой ценой поймать мятежника.
Осенью 1755 года Амурсана начал войну против завоевателей. В нем произошел крутой перелом: изменивший своему народу и перешедший на сторону врага хойтский нойон стал организатором и знаменем освободительной борьбы ойратов. Поскольку подавляющая масса цинских войск покинула Джунгарию и отошла в Халху, Амурсана со своими воинами беспрепятственно напал на ургу в Или и легко уничтожил оставленный здесь малый маньчжурский гарнизон, после чего Баньди покончил с собой. Захватив власть в урге, Амурсана стал собирать войско, призвав всех князей объединиться вокруг него, изгнать захватчиков и возродить единое Ойратское ханство. Однако на его призывы откликнулись немногие. Одни боялись маньчжуров, другие опасались мести нойона за их поддержку Дабачи, третьи помнили понесенные от него обиды, четвертые считали, что происхождение Амурсаны (хойт) не дает ему права на престол Чоросского дома. Когда же в конце 1755 — начале 1756 года хойтский нойон все же провозгласил себя всеойратским ханом, от него откололась группа князей и разбила войско нового хунтайджи.
К этому времени вновь собранная по приказу Хунли 400-тысячная армия вторглась в пределы ханства. Амурсана бежал и нашел убежище в Среднем казахском жузе у своего давнего союзника султана Аблая. Огромное вражеское войско вновь наводнило Джунгарию. Не встречая организованного сопротивления, оно без особого труда разбило разрозненные ойратские отряды и по приказу Хунли приступило к поголовному истреблению населения края.
Видя свою неминуемую гибель, в конце 1756 года и остальные князья, объединившиеся вокруг чоросского хана Гэддан Доржи (Галсандорж), выступили против захватчиков. Между ними и Амурсаной вспыхнуло соперничество за обладание ойратским престолом. Однако весной следующего года Гэлдан Доржи и его родня были убиты. Так и осталось тайной, чьих рук это дело — маньчжуров или Амурсаны. В конце 1756 года последний вернулся в Джунгарию, собрал верные ему отряды и продолжил борьбу с маньчжурами. Он наладил связь с восставшим против Хунли в Западной Халхе хотогойтским князем Чингунжавом, планируя совместные с ним действия. Кроме того, Амурсана направил посольство в Петербург, прося помощи у императрицы Елизаветы, но Россия не решилась ввязаться в войну с Цинской империей. Еще не зная об этом отказе и о гибели Чингунжава, Амурсана весной 1757 года двинулся с десятитысячным войском на соединение с ним.
К этому времени в Джунгарию вторглась новая цинская армия под командованием Чжаохуэя. В июне 1757 года в длившемся 17 дней генеральном сражении вблизи урочища Тарбагатай маньчжуры разгромили силы последнего ойратского хунтайджи. Сказались лучшее вооружение и пятикратное численное превосходство завоевателей. Амурсана стал отступать на север — в русские пределы, но по дороге был разбит казахами Аблая, переметнувшегося на сторону победителей. В Семипалатинскую крепость Амурсана прибыл всего с восьмью сопровождавшими. Русские предоставили беглецу убежище, вылечили его от оспы и поселили в окрестностях Тобольска, где он и умер от тифа в сентябре 1757 года. Затем один за другим маньчжурами были уничтожены отряды остальных князей. Восстание ойратов против завоевателей было потоплено в крови, пленных убивали на месте. Цинские эскадроны рыскали по Джунгарии, предавая все огню и мечу. Начавшаяся весной 1756 года истребительная война в Джунгарии закончилась лишь в 1759 году, когда цинским войскам удалось ликвидировать последний очаг сопротивления в горах Юлдуза.
Страшную цену заплатили ойратские феодалы за свою междоусобицу — погибнув сами, они погубили свою страну. Из-за их свар, амбиций, жадности, злобы и политической слепоты целый народ оказался безоружным перед врагом и сошел с исторической сцены. Из 600 тысяч ойратов в живых осталось 30–40 тысяч, спасшихся бегством в Россию.
Между тем Хунли настойчиво требовал от русских властей выдать ему мятежного нойона, а после его смерти отдать труп для публичной позорной казни — разрубить «ядовитую гадину» на куски. Твердый отказ России привел Сына Неба в ярость, и Пекин грозил Петербургу войной. Когда российский Сенат ответил, что труп несчастного давно уже разложился, император с пеной у рта стал требовать выдачи костей, дабы публично ломать и дробить их в Пекине. Из Петербурга последовал вежливый отказ, Сенат напомнил Сыну Неба, что мир между двумя соседними державами стоит несколько больше, нежели могильные кости. И после своей смерти хойтский князь избежал цепких рук богдохана.
