Анатолий Левандовский - Потомок Микеланджело
Косвенным ответом на этот вопрос является новый поворот в его жизни.
Из вождя он превращается в историографа.
Он словно чувствует: для того чтобы все понять, надо сначала все описать.
Вот когда пригодился потертый портфель, переданный ему Феликсом Лепельтье на острове Ре!..
10
В апреле 1823 года по требованию «Священного союза» женевские власти приняли постановление о высылке «заговорщиков» и «подозрительных иностранцев». В этом документе о Буонарроти говорилось как об «одном из главных сектантов и посредников между мятежниками Италии и их соратниками в других странах».
С этим потрясением совпало второе, касающееся его личной жизни.
Филипп давно уже потерял общий язык с Терезой. Между ними шли постоянные перепалки. Все бы это, конечно, можно было пережить, если бы вдруг не подоспела любовь. Он и не заметил, как сердцем его завладела одна из учениц, молодая швейцарка Сара Дебен. Чувство оказалось взаимным и сильным; стареющий потомок Микеланджело не смог, да и не пожелал ему противиться. Жалея Терезу, он предложил жить втроем, но гордая женщина об этом и слышать не желала.
13 мая он получил паспорт на имя Жан Жака Раймона для выезда в Англию и вместе со своею новой подругой покинул город, в котором с небольшим перерывом прожил семнадцать лет.
Но в Англию господин Раймон ехать не собирался.
Сделав крюк, чтобы избавиться от слежки австрийских жандармов, он направился в столицу Бельгии Брюссель. Там он встретил многих из числа своих старых знакомых: бывшего члена Конвента Барера и художника Давида, с которыми общался еще во времена Робеспьера, а также престарелого Вадье, с которым некогда отбывал ссылку по делу Бабефа на островах Пеле и Олерон. Познакомился он и с бельгийскими демократами, которые с радостью приняли его в свою среду.
Здесь-то господин Раймон (его называли также Лораном), широко используя сбереженные документы, и написал свой главный труд, навсегда прославивший его имя.
Вспоминал ли он в те годы своего гениального предка?
Ведь именно сейчас он повторил бессмертный подвиг Микеланджело, создав своего «Моисея»…
11
В двухтомном труде, изданном в Брюсселе в 1828 году, Буонарроти и словом не обмолвился о филадельфах, «Высокодостойных мастерах» и всей своей тайной деятельности в 1799 — 1823 годах.
Заглавие книги было: «Заговор во имя Равенства, называемый заговором Бабефа».
И в ее содержании автор ни на йоту не отступил от объявленного в заголовке.
После краткого экскурса в эпоху революции он обстоятельнейшим образом изложил предысторию заговора Бабефа, его подготовку и ход, мысли и стремления бабувистов, задачи, которые они ставили, их споры и разногласия, провал заговора и Вандомский процесс. К книге были приложены тридцать подлинных документов.
Несмотря на то что современному читателю некоторые страницы труда Буонарроти могут показаться наивными, в целом он и сейчас производит сильное впечатление, превосходно демонстрируя как литературное мастерство автора, так и значимость идей, заложенных в основу труда. Книга Буонарроти на сегодняшний день остается одним из главных источников для изучения заговора Равных и сущности бабувизма.
Нечего и говорить, какое впечатление она произвела на людей своего времени.
«Заговор во имя Равенства» в 1830 году был издан во Франции, в 1836 году вышел в Англии, дважды был переиздан после революции 1848 года (в 1849 и 1850 гг.) и снова появился в 1869 году, в период начавшегося кризиса Второй империи.
Книга Буонарроти обрела право на бессмертие.
12
Но все же хочется спросить: почему он, писатель, бывший в гуще событий своего времени (да какого времени!), глава обширнейшей тайной революционной организации, избрал для эпохального труда события тридцатилетней давности, ставшие достоянием истории?
Частичный ответ можно получить при внимательном чтении предисловия: автор не хотел компрометировать еще живущих людей.
Но это только часть истины.
Не приходится сомневаться, что главное в другом.
Предметом своего труда автор сделал именно заговор Равных потому, что писал труд эпохальный, и писал для истории.
По-видимому, в результате раздумий, связанных с провалами акций филадельфов, Буонарроти осознал, что начало было много более важным, чем продолжение, что деятельность соратников Бабефа оказалась весомее последующей игры в иллюминатство и масонство.
С другой стороны, он видел, что в новых условиях идея Бабефа начинает выветриваться, размываться, что «современные политические доктрины бесконечно далеки от доктрин, которые проповедовали демократы IV года…».
И, понимая это, он стремился увековечить идею.
А также свою неизменную верность ей:
«…Я же, после долгих размышлений, которым с тех пор предавался, остаюсь убежденным в том, что равенство, которое было нам столь дорого, есть единственный институт, способный удовлетворить все истинные потребности, должным образом направить благотворные страсти, обуздать опасные и сделать общество свободным, счастливым, живущим в мире, долговечным…»
13
Это было его политическое завещание.
Но он не умер, сделав его, а прожил еще целых девять лет.
В июле 1830 года произошла долгожданная революция во Франции, покончившая с Бурбонами и позволившая изгнаннику снова очутиться в Париже.
Тридцать четыре года он страстно ждал встречи с любимым городом, но ничего хорошего она ему не дала.
Старость и немощи брали свое.
К тому же он вскоре потерял свою новую спутницу, и смерть ее в полном расцвете лет так глубоко потрясла его, что полностью оправиться он уже был не в состоянии.
14
Принято считать, что по возвращении во Францию Буонарроти до самой смерти продолжал руководить тайной революционной деятельностью, являясь притягательным началом для всех социалистов и демократов Парижа (да и не только Парижа).
Последнее несомненно: ведь он был дивом, человеком в чем-то невероятным, легендарным, подлинным патриархом революции, и, естественно, к нему тянулись все лидеры левых направлений; поэтому-то и Луи-Блан, и Бланки, и Кабе, и Тест, и Распайль и многие другие в дальнейшем будут не без гордости называть себя его учениками.
Что же касается революционной деятельности самого Буонарроти, то здесь явные преувеличения. Конечно, он не мог оставаться чуждым движениям и событиям, происходившим в мире; он переписывался со множеством демократов, спорил с Мадзини, от имени Робеспьера (!) давал наставления повстанцам Лиона, интересовался жизнью тайных парижских обществ, но от руководства ими или даже участия в них ныне он был бесконечно далек.
Полуослепший старец оставил тяжкий груз руководства борьбой еще в Женеве; уже в Брюсселе он целиком был занят подготовкой своего труда о Бабефе; и в Париже, насколько ему позволяли силы и зрение, он продолжал собирать материалы, особенно интересуясь великими архонтами филадельфов — Уде и Мале. Быть может, он собирался написать еще один труд, но безжалостное время не дало ему этого сделать.
15
Он умер 16 сентября 1837 года, семидесяти шести лет от роду.
Деятели разных партий и группировок собрались в этот день в помещении, где стоял гроб, чтобы, по словам очевидца, «в последний раз взглянуть на эту прекрасную голову, словно вылепленную руками великого Микеланджело…».
На Монмартрское кладбище его провожала полуторатысячная толпа.
А на венке из дубовых листьев, возложенном на могилу, искрилась надпись:
«Буонарроти, великий гражданин, друг равенства, народ присуждает тебе этот венок; история и потомство одобрят это».
Утверждение современников оказалось пророческим.
Примечания
1
Pele — лысый, голый (франц.).
2
19 июня 17 97 г.
3
4 сентября 17 97 г.
4
Все стихотворения Микеланджело даны в переводах А. Махова.
5
24 декабря 17 99 г.
6
14 марта.
7
23 марта.
8
5 апреля.
9
10 апреля.
10
24 декабря 18 00 г.
11
5 января 18 01 г.
12
10 октября.
13
Карл Великий (франц.).
14
Конспиративное имя Уде.
15
Конспиративное имя Моро.
16
Конспиративное имя Демайо.
17
5 января 18 03 г.
18
22 января 18 03 г.
19
29 января.
20
4 — 5 декабря 17 93 г.
21
30 декабря 17 93 г.
22
