Роберт Масси - Николай и Александра
Сухомлинов был придворным, для которого высокий чин являлся способом получения средств жить на широкую ногу. Главный его соперник, главнокомандующий русской армии, великий князь Николай Николаевич, был внуком императора Николая I. Обладавший значительным состоянием, принадлежавшим к императорской фамилии великий князь был всецело предан военной службе. Пятидесятисемилетний генералиссимус обладал внушительной внешностью. Саженного роста, худощавый, с пронзительным взглядом голубых глаз, с коротко подстриженной остроконечной бородкой, шашкой на боку, он походил на древнего витязя. По словам Палеолога, он был самым любимым генералом в армии, образцом не только старого служаки, но и славянина: "Вся его фигура выражает суровую энергию. Его решительные и произносимые с ударением слова, блеск его глаз, его нервные движения, его строгий, сжатый рот, его гигантский рост олицетворяют в нем величавую и увлекательную смелость".
Солдаты смотрели на великого князя с благоговением и страхом. "Солдаты русской армии, недавние крестьяне, - писал Нокс, - видели в нем богатыря, защитника Святой Руси... Они понимали, что хотя генералиссимус очень строг и требователен, к рядовому бойцу он не более требователен, чем к самому себе".
Вполне естественно, и главнокомандующий, и военный министр презирали друг друга. Настолько серьезно относился к своим обязанностям великий князь, настолько легкомысленно исполнял их Сухомлинов. В 1908 году, когда в Думе зазвучали голоса протеста против занятия высших постов в вооруженных силах членами императорской фамилии, Николай Николаевич отошел от активного участия в армейских делах. Перед Сухомлиновым, в 1909 году назначенным военным министром, открылось широкое поле деятельности. Он решил, с началом военных действий, занять более престижный пост верховного главнокомандующего. Но, к огорчению военного министра, царь, которого отговорили от намерения лично возглавить армию, назначил главнокомандующим своего дядю. И с той поры завистливый военный министр и словами и делами старался подорвать престиж великого князя. Однажды Сухомлинову направили несколько депеш с просьбой прислать снарядов. Но тот отказался отдать приказ об отправке на фронт боеприпасов. Когда командующий артиллерией со слезами на глазах стал сетовать, что из-за нехватки снарядов России придется пойти с немцами на мировую, Сухомлинов послал его ко всем чертям и велел заткнуться.
Как в Берлине, так и в Париже военные планы разрабатывались с учетом размеров и неповоротливости русского колосса. Понимая, что из-за малой пропускной способности железных дорог царю не удасться мобилизовать многомиллионную армию в сжатые сроки, германский генштаб рассчитывал разделаться с Францией в те недели, которые понадобятся неповоротливому гиганту, чтобы расшевелиться. "Мы намерены в течении шести недель после начала военных действий разбить Францию окончательно или, во всяком случае, настолько, чтобы суметь направить свои основные силы на восток", заявил своему издерганному австрийскому коллеге генерал фон Мольтке, начальник германского генерального штаба в мае 1914 года. Кайзер выразился грубее: "Завтрак в Париже, обед в Петербурге".
Предвидя неизбежное нападение, французские генералы и дипломаты в течение двадцати лет предпринимали всяческие усилия, чтобы, в случае войны, русские как можно раньше начали военные действия. С целью ускорить мобилизацию русской армии, французы предоставляли России огромные займы, правда, при условии, что средства пойдут на строительство железных дорог, ведущих к германской границе. И все-таки число солдат на фронте спустя 15 дней после мобилизации составило лишь малую часть общего количества мобилизованных. Однако французы настаивали на том, чтобы русские немедленно начали выступление теми силами, какими они располагали, а в распоряжении русского командования было около семисот тысяч человек. Дальнейшее промедление означало бы для Франции катастрофу.
Первые несколько недель все шло точно по плану, разработанному немцами. В жаркие августовские дни, все сметая на своем пути в Бельгию и Северную Францию вторгся цвет кайзеровской армии - миллион солдат в серо-зеленых мундирах. 2 сентября, меньше чем месяц спустя, усталые передовые части германской армии остановились менее чем в пятидесяти километрах севернее Парижа. Еще бросок, и они на Елисейских полях. С первого дня войны французский посол постоянно поторапливал русских. Бомбардируемый градом депеш из Парижа, Палеолог носился из одного министерства в другое. Он просил, умолял, требовал действовать живее. 5 августа, принятый императором французский посол заявил: "Французской армии придется выдержать ужасающий натиск двадцати пяти германских корпусов. Поэтому я умаляю Ваше Величество предписать Вашим войскам перейти в немедленное наступление - иначе французская армия рискует быть раздавленной!". В ответ император протягивает к Палеологу обе руки и с волнением произносит: "Господин посол, позвольте мне в вашем лице обнять мою дорогую и славную Францию... Как только закончится мобилизация, я дам приказ идти вперед. Мои войска рвутся в бой. Наступление будет вестись со всею возможною силою. Вы ведь знаете, что великий князь Николай Николаевич обладает необычайной энергией".
В тот же день Палеолога принял и великий князь: "Главнокомандующий принимает меня в простом кабинете, где все столы покрыты разложенными картами. Он идет ко мне навстречу быстрым и решительными шагами..." Господь и Жанна д'Арк с нами!" - воскликнул он. - Мы победим". "Через сколько дней, ваше высочество, вы перейдете в наступление?" - спросил Палеолог. "Может быть, я даже не буду ждать того, чтобы было окончательно окончено сосредоточение войск. Как только я почувствую себя достаточно сильным, я начну нападение. Это случится, вероятно, 14 августа". После этого, с силой пожимая мне руки, он проводил меня до двери: "А теперь, воскликнул он, - на милость Божью", - вспоминал посол.
Великий князь сдержал слово. Протяженность фронта, которым он командовал, составляла свыше 900 километров. На севере, в Прибалтийском крае, проходила граница с Восточной Пруссией. Оттуда линия фронта шла на юг и запад вдоль западной границы Царства Польского, образуя при этом гигантский выступ. Затем поворачивала на восток, к границе с Украиной. В Галиции на южном участке этой линии, сосредоточивалась миллионная австро-венгерская армия. Западнее Варшавы, откуда до Берлина было ближе всего, русские не могли наступать из-за большой протяженности южного и северного флангов. Поэтому удар было решено нанести на севере, в Восточной Пруссии.
Для выполнения операции были выбраны две армии. 1-й армии, численностью в 200 000 человек, которой командовал генерал Ренненкампф, была поставлена задача идти на юго-запад вдоль побережья Балтийского моря. 2-ой армии, под командованием генерала Самсонова, в которой насчитывалось 170 000 человек, предстояло наступать в северном направлении со стороны польской границы. Армии Ренненкампфа следовало начать наступление первой, отвлекая на себя основные силы противника в Восточной Пруссии. Двое суток спустя, когда немецкие войска ввяжутся в бой, по ним должен был ударить Самсонов, двигавшийся в сторону Балтийского моря через тылы германских частей, сражавшихся против армии Ренненкампфа. Каждая из обеих русских армий числом превышала немецкие войска. Если бы стратегический план великого князя удался, то немцы оказались бы зажатыми русскими армиями словно двумя жерновами, и тогда, форсировав Вислу, русские войска вышли бы к Данцигу. А оттуда открылся бы путь на Берлин, до которого оставалось менее 240 километров.
Из-за спешки наступление русских войск было плохо подготовленно. Великий князь Николай Николаевич выехал в ставку лишь в полночь 13 августа. Пропуская воинские эшелоны, направлявшиеся на фронт, на место он добрался только утром 16-го августа, пятьдесят семь часов спустя. Генерал Самсонов был астматик и в это время с женой отдыхал на Кавказе. В штаб армии прибыл 16 августа, когда его войска начали движение в сторону границы. Генерал Ренненкампф, сам лихой рубака, еще 12-го августа отправил своих казаков в рейд по неприятельской территории. Два дня спустя на лужайке в Петергофе уже стоял захваченный в одной из таких дерзких вылазок немецкий пулемет, который с интересом изучали царь и наследник. 17 августа 1-ая русская армия перешла государственную границу и, смяв пограничный заслон, стала продвигаться в глубь рейха. В первых боях Ренненкампф применял тактику столетней давности; он посылал гвардейскую кавалерию под огонь германских пушек. В результате в первые же дни наступления погиб цвет гвардии.
Хотя германский генеральный штаб предвидел русское вторжение в Восточную Пруссию, при известии о том, что русские казаки топчут богатые нивы прусских юнкеров, берлинцев обуял ужас. Не обращая внимания на движущуюся с юга 2-ю армию Самсонова, немецкие войска 20 августа контратаковали армию Ренненкампфа. Русская артиллерия, выпускавшая по 440 снарядов в сутки, действовала успешно и нанесла германцам большой урон. Германский генеральный штаб, охваченный паникой, послал на фронт двух новых генералов. 22 августа в один и тот же поезд, направлявшийся в Восточную Пруссию, сели Пауль Гиденбург и Эрих Людендорф. Этому грозному дуэту будет суждено сыграть ключевую роль в продолжение всех четырех лет войны.
