Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин
§ 56. К описанным нами выше обрядам похорон и проводов русалки (§ 55 и 54) весьма близки по всему народные весенние обряды, известные в разных местах под различными именами: «похороны Костромы», «похороны чехони», «проводы весны», а также «похороны Ярила», «похороны горюна» и «похороны» разных безымянных, чучела которых носят и уничтожают.
Есть некоторые основания полагать, что тут под разными именами чествуются отдельные русалки и местные заложные покойники. Основания эти мы здесь и укажем, не думая, однако же, давать здесь сколько-нибудь полное разрешение данного сложного вопроса, а лишь подходя к изучению одной из сторон этого вопроса.
В сердобском обряде проводов русалки провожающие русалку поют песню о Костроме: покойницу (конечно, ту самую, которую они «провожают») называют «кумушкой Костромой» и хвалят ее за то, что она не оставила их в нужде и старости (см. выше § 54). Здесь, таким образом, мы имеем явное доказательство того, что в современных народных представлениях – образы русалки и Костромы сливаются до полного их отождествления.
В народных обрядовых песнях, которые поются при обряде «похорон Костромы», а также отчасти и в детской игре[1039] «Кострома» (эта детская игра является, конечно, переживанием обряда) Кострома изображается внезапно умершею, б. ч. опившеюся вина на веселом пиру, т. е. заложною покойницею.
Как Костромин-то отец
Стал гостей собирать,
Большой пир затевать.
Кострома пошла плясать…
Костромушка расплясалась.
Костромушка разыгралась.
Вина с маком нализалась.
Вдруг Костромка повалилась,
Костромушка умерла[1040].
Близкая по содержанию обрядовая песня поется на Троицу в селе Золотухине, Енотаевского у. Астрах. губ. Краткое сообщение о том 1849 г. гласит: «На Троицу играют Таню-песнь: Таня белая, Таня румяная, не води танцы с красными девками, с молодыми бабами; к вечеру Таня разгорелася, с полуночи у Тани голова болит, к белой заре Таня преставилася, и проч.»[1041].
Здесь можно видеть доказательства того, что приведенная нами выше муромская песня, где Кострома изображена заложною покойницею, не новая, а старинная; и во-вторых, имя Костромы не особенно тесно (позднее?) связано с данным обрядом и песнею: оно заменяется и другими именами: Тани[1042], чехони и т. п.
В Муромском у. Владим. губ., где обряд этот был до недавнего времени распространен особенно широко, он называется провожанием весны или хоронением Костромы и совершается в последнее воскресенье перед Петровым постом. Здесь известны три разновидности этого обряда. Первая: из соломы делают куклу наподобие женщины, одевают в сарафан, убирают цветами и кладут в корыто. Женщины и девушки, покрыв головы белыми платками, берут корыто с куклою на руки и несут к реке. Впереди их идут парни, одетые в рогожи («изображая тем жрецов»), а один из них как бы кадит лаптем. У реки или озера с Костромы снимают все уборы и бросают ее в воду.
Вторая разновидность: Кострома представлена не в виде соломенного чучела, а в виде живой девушки или молодой женщины, которую кладут в ящик или корыто и несут с причетами и воем до лесу, где ставят под березою и оставляют, уходя назад с веселыми песнями. Оставленная Кострома уже позднее присоединяется к своим товаркам.
Третья разновидность муромского обряда: Кострома – соломенное чучело в мужском платье; его кладут в корыто, несут к реке и кидают в воду; одна из молодых женщин изображает вдову Костромы, она причитает по покойнике, а когда чучело кинут в воду, начинает плясать[1043].
Старые наблюдатели отмечают еще одну новую черту в этом муромском обряде – борьбу двух сторон. Когда чучело Костромы приносили с песнями на берег озера или реки, «здесь все, сопровождавшие Кострому, разделялись на две стороны. Одна, охранявшая чучело, становилась в кружок, молодцы и девицы кланялись Костроме и производили перед ней разные телодвижения. Другая сторона нападала внезапно на первую для похищения Костромы. Обе стороны вступали в борьбу. Как скоро захватывали чучело, то тотчас срывали с него платье, перевязи, солому топтали ногами и бросали в воду со смехом. Первая сторона с отчаяния производила заунывный вой, другие закрывались руками, как бы оплакивая погибель Костромы. После сего обе стороны соединялись вместе и с веселыми песнями возвращались в селения»[1044].
В Саратовской губ. в русальское заговенье, т. е. в воскресенье, с коего начинается Петров пост, девицы и молодки, без парней, тихо парами идут за село; впереди несут вязанку соломы, рубашку, пояса и веревки. В поле, в лесу или на выгоне делают чучелу, назвав ее Костромою; связавши ей руки и ноги поясами и веревками, кладут на носилки и, подняв на плечи, несут по улице с песнями и плясками; процессия идет к пруду или речке, где бросают чучело в воду и топят носилками. «Утопив Кострому или проводив весну, идут встречать лето…» «С этим днем кончаются игры в горелки, хороводы, песни и пляски, и молодежь занимается приготовлением орудий к уборке сена и хлебов»[1045].
Имеется и старинная лубочная картинка «похорон Костромы», где изображено чучело в гробике на руках женщин; его собираются топить[1046].
В Пензенской и Симбирской губерниях в Троицын или Духов день девки, одевшись в худые будничные платья, сходятся в одно место и, выбрав из среды своей одну девку, называемую Костромой, кладут ее на доску и несут к речке или пруду, где, сложив ее с доски, начинают друг друга купать. Выкупавшись, делают из лубка барабан, стучат в него и, сопровождая стук его песнями, возвращаются домой[1047].
В Самарском у. обряд с Костромою превратился в целое театральное зрелище. Среди хоровода медленно двигается высокая, закутанная с головы до ног в белые простыни, убранная цветами и зеленью Кострома-весна; она держит в руках кудрявую дубовую ветку и кланяется во все стороны. В это время из дубовой рощи к хороводу приближается Смерть, при виде которой Кострома с криком падает на землю. Несмотря на то что весь хоровод, парни и девушки, вступает в борьбу со Смертью, защищая Кострому, Смерть бьет Кострому сухой веткой, и Кострома умирает. На покойницу прежде всего выливают огромную кадку воды, а потом несут ее на носилках хоронить. Смерть помещается на груди у Костромы. Обеих их приносят к пруду и с размаху бросают в воду. Раздаются дружный смех, визг и песни. Парни, изображавшие Кострому и Смерть, грязные и мокрые, выползают из воды[1048].
В
