Николай Гейнце - Господин Великий Новгород (сборник)

- Нет, как же война. Я так только пошутил. Разве подобная дрянь, как Щепетович, стоит этого. Я ею вовсе и не интересуюсь.

К ним подскочил Марк Иванович, вышедший из залы заседания.

- Что же вы, Исаак Соломонович? Пожалуйте. Все уже собрались, заседание будет интересное.

- Еще успеем, - зевнул Чадилкин.

- У нас тут возбужден будет вопрос о перемене председателя, - подошел к Когану Сергей Сергеевич.

Вывих при его приближении быстро отошел и направился в залу заседания, окинув Петрова-Курского презрительным взглядом.

- Желал бы я знать ваше мнение на счет этого, уважаемый Исаак Соломонович.

- На счет перемены председателя. А! Это очень кстати, и знаете, добавил он таинственно, - если будет другой председатель, я пожертвую для общества. Передайте это от меня членам.

- Непременно передам. Мы думаем выбрать Величковского, он человек с честным направлением.

- Величковского? Да! Он с честным направлением. Я согласен, согласен, - важно изрек Коган.

- Идите же, идите, - заспешил Курский и побежал обратно в залу, откуда уже слышались шумные возгласы.

Исаак Соломонович с Чадилкиным направились было туда же, но оттуда, как бомба, вылетел Вывих.

- Идите, идите, Исаак Соломонович, - подскочил он к ним. - Читают отчеты. Очень интересно, как они так подтасовали. Деньги растрачены. Завтра же в газетах тисну. Целый фельетон выйдет. Строчек в триста значит, пятнадцать рублей получу. Идите скорее.

- Идем, идем! Надо другого председателя выбрать. Я думаю Величковского, он с честным направлением, - сообщил Коган Вывиху.

- Величковского, конечно, Величковского, - подтвердил на ходу уже в дверях Марк Иванович.

- Видно, - думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, - в нынешнем году слетит господин Бежецкий - это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.

Все трое вошли в зал.

XIII. Скатертью дорога

Заседание в самом деле было бурное.

По прочтении отчета, со всех сторон послышались возгласы.

Громче всех раздавались голоса Петрова-Курского и Городова.

- Неправда, неправда, вы подтасовали счета! - слышались крики.

- Это оскорбление личности! - старался перекричать Шмель, читавший отчеты.

- Вашей рукой счета переправлены. Какой вы эконом! - раздался громкий голос Городова.

- Вам самому хочется в экономы попасть, по этой причине я и не гожусь, - отпарировал Борис Александрович.

- Не ваше дело, чего я хочу, но во всяком случае брать жалованье с общества не стану, - наступал на него тот.

- Я и не беру. Неправда. Не беру.

- Господа, господа, потише, замолчите! - вступился Бежецкий.

- Не хочу я молчать. Вы, конечно, будете за него заступаться. Куда годны такие распорядители? - горячился Михаил Николаевич.

- Перестаньте, Городов! - перебил его Владимир Николаевич.

- Не делайте скандала, Городов! Зачем скандал? - увещевал его Бабочкин. - Не живется покойно! - добавил он как бы про себя.

- Господа, что же вы молчите! Наши деньги летят, а все молчат! воскликнул Городов.

- Вы оскорбляете, - начал было Шмель.

- Не оскорблять, а выгнать вас за это надо! - крикнул Михаил Николаевич.

- Выгнать, выгнать! - послышались сначала робкие голоса, а потом они стали все смелее и громче.

- Вот скандал! - захлебывался с восторгом Вывих. - Что завтра я напишу, что напишу!

- Вон, вон! - послышалось несколько голосов.

- Да, вон, нам воров не надо! Баллотировать.

- Баллотировать, баллотировать! - подхватили голоса.

- Постойте, постойте, господа! Вы меня этим оскорбляете, - заявил Владимир Николаевич.

- Господа, не оскорбляйте его недоверием. Это нехорошо! - заявила Щепетович, сидевшая около Бежецкого.

- Так не молчать же всем из-за того, что вы оскорбляетесь, возразила громко Крюковская, окинув ее злым взглядом, - дело важнее вас.

Бежецкий с ненавистью посмотрел на нее.

- Правда! Правда, Надежда Александровна! - закричал Сергей Сергеевич.

- Мы верных отчетов требуем, - вступился Городов.

- И вы обязаны их дать, - в упор сказала Владимиру Николаевичу Крюковская.

- Имеем на то право! - высказался Чадилкин.

- Юридическое право, - подтвердил Михаил Николаевич.

- Имеем право, имеем право! - послышались крики.

- Конечно, имеете, и требуйте, господа! - обратилась к собранию Надежда Александровна.

- Требуем! Требуем! - раздались крики.

- Вам что до других за дело? Не мешайтесь в историю, - прошипел сквозь зубы, обращаясь к ней Владимир Николаевич.

- Я о деле говорю, - каким-то неестественным голосом крикнула она, оно мне дороже всего. Напрасно думаете, что я уж и на это права не имею и разум настолько потеряла, что и об искусстве забыла. Оно для меня выше всего и, конечно, выше ваших личных интересов.

- Да, дело выше личностей! - подтвердил Сергей Сергеевич.

- А у нас о нем не думают. Я один только думаю, - кричал Городов.

- Да никто не думает и даже те, кто управляет. Это для общества постыдно, господа! - крикнула снова Крюковская.

- Надо это изменить, господа! - заявил вышедший вперед Исаак Соломонович. - Общественное благосостояние выше всего, и требует...

Он не успел договорить, как его перебила Лариса Алексеевна.

- Исаак Соломонович! На пару слов.

Они отошли в сторону и стали разговаривать вполголоса.

- Да, господа, пора нам опомниться наконец. Что делаем, мы деятели деятели "общества поощрения искусств"? Что мы поощряем?

Надежда Александровна указала головой в ту сторону, куда отошли Коган и Щепетович.

- Кого на сцену принимаем? Зачем собираемся сюда? Неужели затем, чтобы в карты играть, пить у буфета и беспечно и весело прожигать жизнь? А о главной цели - об искусстве, вспоминать, как о мираже. Надо проснуться, мы ходя спим, все спим.

- Общественное благосостояние требует, - снова заговорил Коган, оставив Ларису Алексеевну, - требует...

- Чтобы во главе стоял человек, занимающийся делом, - подсказывал ему Чадилкин.

- Да, делом, исключительно делом! - подтвердил Петров-Курский.

- Что, господа, долго разговаривать, баллотировать этот вопрос и все тут.

- Баллотировать, баллотировать! - подхватили почти все хором.

- Господа, прошу слова, прошу слова! - силился их перекричать Бежецкий.

Все постепенно смолкли.

- Несмотря на все мое желание быть полезным обществу, я вижу, что при настоящем положении дел, при таких беспорядках и при том, как ко мне относятся, я ничего сделать не могу и если общество желает меня оскорблять недоверием, сам попрошу уволить меня от ведения дел и звания председателя, или подчиниться моему умению и опытности. При таких условиях я могу управлять.

Он вызывающе посмотрел на собрание вообще, а на Крюковскую с особенности.

Когда он кончил, со всех сторон послышались крики:

- Браво, браво! Пора, давно пора уйти!..

Владимир Николаевич был поражен.

- Что это значит, господа? Браво и пора уйти. Я не понимаю... растерянно начал он.

- А то, что вам пора уйти, - громко в упор кинула ему Надежда Александровна.

- Пора уйти. Пора! - раздались подтверждающие крики.

- Он не понимает, так растолкуйте ему... - со смехом кричали одни.

- Не хотим Бежецкого председателем! Что церемониться! - вопили другие.

- Это значит, что общество по обсуждении ваших поступков желает выбрать другого председателя, - выделился из толпы и важно произнес Коган.

- Что я вам говорила. Не слушали добрых советов, до чего довели, за дело! Доигрались, чем кончилось! - подошла и вполголоса начала говорить Бежецкому Крюковская.

- Оставьте меня!.. - он с ненавистью посмотрел на нее.

Кругом все еще продолжали шуметь.

- Если это так, - громко, после некоторой паузы, начал он, - то мне действительно остается только поблагодарить за оказанную мне в прошлом честь и отказаться. Я ясно вижу, что против меня велась интрига - сильная интрига. Я оклеветан и твердо убежден, что впоследствии общество оценит мои заслуги и раскается в своем поступке против меня, но тогда уже будет поздно...

Голос, в котором слышались злобные ноты, дрогнул.

- Я не приму этой чести, - продолжал он. - Засим, мне остается только раскланяться, взять шляпу и уйти... и я ухожу...

Он гордо выпрямился.

- Лариса Андреевна, вашу руку, я вас ввел, я и уведу, - обратился он к Щепетович.

- Извините - насмешливо отстранилась она от него, - я обещала поужинать с Исааком Соломоновичем.

Он не сказал ей ни слова, снова раскланялся перед собранием и медленной, гордой походкой вышел.

За ним с быстротой кошки, схватив портфель под мышку, выскочил из залы Шмель.

- На отказ нарвались! И тут отказ! - нервно расхохоталась Крюковская, указывая головой на Щепетович медленно проходившему мимо нее Бежецкому.

- С богом, счастливый путь! - раздались ему вслед насмешливые крики.