Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл
И в этот самый момент прибывает штаб-офицер от Блюхера с новым приказом. Это капитан фон Шарнхорст, он никак не мог найти Цитена, поэтому поскакал в голову колонны и передал им приказ напрямую: им следует развернуться кругом и следовать на юг, чтобы помочь Блюхеру с его застрявшей атакой на Плансенуа. Похоже, Веллингтону подкреплений не доставалось, вместо этого пруссаки решили дать собственное сражение к югу от наполеоновского гребня.
Генерал фон Мюффлинг, офицер, ответственный за связь с Веллингтоном, ожидал прибытия фон Цитена. Он ожидал его гораздо раньше, но вот наконец корпус Цитена виднеется с левого края позиции Веллингтона. И вдруг, к удивлению фон Мюффлинга, войска разворачиваются и уходят. «Из-за этого разворота, – сообщал фон Мюффлинг, – можно было проиграть битву». И вот фон Мюффлинг пришпорил коня и поскакал догонять уходящих пруссаков.
Тем временем между подполковником фон Райхе, одним из штаб-офицеров Цитена, и капитаном фон Шарнхорстом разгорелся ожесточенный спор. Фон Райхе хотел выполнить первоначальный приказ и прийти на помощь Веллингтону, несмотря на доклад о поражении герцога, но фон Шарнхорст настаивал на том, что выполнять следует новые приказы Блюхера. Фон Райхе писал:
Я указывал ему, что все уже согласовано с фон Мюффлингом, что Веллингтон рассчитывает на нас, но фон Шарнхорст и слушать ничего не желал. Он заявил, что я буду отвечать за неподчинение приказам Блюхера. Никогда я еще не оказывался в столь затруднительном положении. С одной стороны, наше соединение было направлено в Плансенуа, с другой стороны, Веллингтон полагался на нашу помощь. Я был в отчаянии. Генерала фон Цитена нигде не удавалось найти.
Пока продолжался спор, войска остановились. Тут прискакал командующий авангардом фон Цитена, генерал Штайнметц, разозленный задержкой, и бесцеремонно заявил фон Райхе, что исполнять нужно новый приказ. Колонна послушно двинулась на восток, ища кратчайший путь к Плансенуа, и вот тогда появился фон Цитен, и спор разгорелся с новой силой. Фон Цитен всех выслушал, а затем принял смелое решение. Он проигнорирует новые приказы Блюхера и, вняв заверениям фон Мюффлинга, что герцог пока не побежден, прикажет своим войскам идти на британо-голландский гребень. 1-й прусский корпус наконец соединится с армией Веллингтона.
У 1-го корпуса были свои пушки: 6-фунтовые пушки и 7-фунтовые мортиры. Их-то первыми и применили против французов. Они предварительно постреляли вдоль гребня, вероятно, целясь во вспышки выстрелов и облака дыма вокруг Ла-Э-Сент. И очень скоро на них ответили контрбатарейным огнем. Лучше всего эта история изложена капитаном Мерсе из Королевской конной артиллерии:
Едва мы успели сделать несколько выстрелов против бьющей анфиладным огнем батареи, как с тыла прилетел высокий всадник в черной униформе Брауншвейга и закричал: «Майн готт! Майн готт! Што ви делайт! Это есть ваши друзья пруссы, а ви их убивайт!»
Прусские пушки попали в батарею Мерсе и нанесли урон, а Мерсе, несмотря на приказ герцога, запрещавший контрбатарейный огонь, ответил. Ошибку быстро исправили. Вероятно, подобные ошибки были неизбежностью: в cоюзных армиях было достаточно необычных видов униформы, а дым, озаряемый вспышками, мешал видеть. Уже наступил восьмой час вечера, весы военной фортуны склонялись не в пользу императора, но не все еще было потеряно.
Имераторская гвардия Наполеона вновь сотворила чудо. Десяти батальонов хватило, чтобы сорвать прусскую атаку на Плансенуа, а еще 11 батальонов стояли в резерве. Французы крепко наседали на линию Веллингтона, где уже взобрались на вершину, особенно в центре, над Ла-Э-Сент. Ней выпрашивал подкрепления, чтобы нанести смертельный удар по центру Веллингтона. Наполеон ему отказал, но теперь, когда пруссаков становилось все больше, наступило время бросить в бой лучших солдат Франции, а то и во всей Европе – на израненный строй британцев.
Джон Кросс служил капитаном в 52-м, крупнейшем из батальонов Веллингтона, таком большом, что при построении его хватало не на одно каре, а на два. Кросс, ветеран Пиренейской кампании, сильно ушибся в тот день, но остался со своей ротой. Батальон несколько раз ходил на вершину гребня, спроваживая оттуда французских стрелков вниз по склону. Когда они в очередной раз разгоняли залпами вольтижеров, капитан заметил вдалеке вражеских кирасиров, которые сквозь дым ехали в направлении Угумона. Ничего особенного в этом не было – с тех пор как кавалерии не удалось сломать союзные каре, ее отряды рыскали по всей долине. Однако теперь Кросс увидел, что один офицер внезапно отделился от остальных кирасиров и на полном скаку направился к 52-му. Кросс вспоминал, что, приближаясь, он закричал: Vive le Roy![30] Он держал клинок над головой, но клинок был в ножнах в знак мирных намерений кавалериста. Это был роялист, и скакал он с предупреждением, что «Императорская гвардия на марше и готовит грандиозную атаку».
Императорская гвардия непобедима, ведь это «Бессмертные».
И они должны были закончить сражение.
