Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
Таким образом, пастухи поставляли на склады храма богини Бабы жертвенных животных, скот на убой и различного рода продукты. На время стрижки овец их пригоняли к храму. Шкуры павших животных пастухи обязаны были сдавать храмовым чиновникам. Как и в вопросах земледелия, любое мероприятие, связанное со скотоводством, с предельной скрупулёзностью фиксировалось в документах. Кроме того, регулярно и систематически осуществлялся учёт поголовья скота, регистрировались самые незначительные поступления и выдачи.
Люди и животные
Об отношении шумеров к животным, которых они использовали в хозяйстве, немало любопытного рассказывают многочисленные пословицы, поговорки и изречения. К наиболее «уважаемым» животным относились бык и баран–производитель. Бык являлся символом силы и плодовитости. «Грозный бык», «дикий бык», «горячий бык» — так шумеры говорили о богах. То же можно сказать и о баране, который считался животным капризным и небезопасным, но весьма нужным и полезным в хозяйстве.
Вол, по представлениям шумеров, был животным глупым и неповоротливым, однако и ему прощались его проделки и капризы, потому что без него невозможна была пахота. Свинья, как и в наших, европейских поговорках считалась грязным и нечистоплотным животным, но мясо её ценилось высоко. К ослу относились с добродушной иронией, как к флегматичному и глупому созданию, основная особенность которого — действовать наперекор своему хозяину. Приведём для примера несколько поговорок, в которых описан характер осла:
«Его надо тащить [силой] в поражённый мором город, словно вьючного осла».
«Мой ослик не создан для быстрого бега, он создан для того, чтобы орать!»
«Осёл сожрёт и свою подстилку».
Собака не пользовалась симпатией шумеров, к ней относились неприязненно, даже враждебно, считали существом шкодливым, ленивым, алчным и злым, никак не другом человека. (Пастухи и охотники, вероятно, относились к этому животному иначе.) Пёс нередко выступал как символ злой участи человека — с одним из примеров этого мы уже встречались. Если судить по следующим поговоркам, прочитанным и переведённым Э. Гордоном, собака — это недружелюбное по отношению к человеку животное, действующее ему во вред:
«Только пёс не знает своего дома».
«Собака считает себя умной, а у хозяина с ней масса хлопот».
«Собака кузнеца не смогла опрокинуть наковальню; зато опрокинула кувшин с водой».
«Тот, кто треплет по спине коварную собаку, [поступает так], как если бы он гладил голову дикой собаки».
Последняя пословица звучит как предостережение чересчур доверчивым людям. Домашний пёс в ней приравнивается к дикой собаке, животному хищному, опасному, приносящему вред человеку и его имуществу.
Шумеры считали собаку животным неряшливым («Собака рычит на вымытого вола»), неразумным и прожорливым («Только пёс не оставляет еды на завтрашнее утро»). О вспыльчивых людях говорили: «Он впадает в бешенство, словно пёс», о бездомных бродягах: «Ты, точно собака, не имеешь места для сна». Поговорка «Пёс не сойдёт с места, [если он находится] на палубе корабля» отмечает, что собака боится воды, а в пословице «Он ползает, словно пёс» содержится издёвка над покорностью собаки.
Шумеры ловили газелей (у них были даже «пастухи газелей») и диких кабанов. Во времена Шульги приручали диких медведей, которых выставляли около городских ворот для устрашения и на удивление всем входящим в город. О трудностях и опасностях, связанных с приручением диких животных, которые затем использовались в различных хозяйственных работах, говорит, например, такая пословица: «Вола приручили — молодцы дрессировщики!»
Шумерам была известна лошадь. Какую именно породу лошадей они использовали, мы не знаем, но сам факт одомашнивания лошади не подлежит сомнению. Об этом говорится в одной из басен, содержащей свидетельство о том, что шумеры умели ездить верхом, хотя считали это опасным и вредным как для человека, так и для лошади:
Сбросив всадника, лошадь [сказала]: «Если всегда таскать на себе такой груз, можно и обессилеть!»
Нечто вроде комментария к этой басне мы находим в письме, которое в XVIII в. до н. э. царь Зимри–Лим из Мари написал своему сыну. Отец советует юноше не ездить верхом на лошади. Надо полагать, что Зимри–Лим исходил из опыта и наставлений шумеров, которые запрягали лошадь в боевую колесницу, но считали её негодной для верховой езды.
В качестве вьючных животных в Шумере использовались ослы и мулы. Эти животные ценились высоко, и шумерские скотоводы заботились о росте их поголовья в царских и храмовых стадах.
Бык из серого известнякаКроме земледельцев и скотоводов в состав сельского населения Шумера входили рыболовы и охотники. Лук, копьё, дротик, кинжал, топор — с таким оружием шумерские охотники шли на дикого зверя. Охотники приносили обществу двойную пользу: они не только добывали мясо и шкуры, но и охраняли поля от потрав и скот от нападений хищников, самым опасным из которых был лев. На печатях и рельефах, относящихся к эпохе Урука и Джемдет–Насра, изображены различные сцены охоты. Шумеры охотились также на слонов, которые в более позднее время, к началу I тысячелетия, исчезли с берегов Тигра и Евфрата, и на хищников — волков, лисиц, гепардов. Для ловли животных, главным образом газелей, диких кабанов, диких лошадей и ослов, пользовались сетями. Охотники, хоть и считались свободными людьми, платили налоги храмам, князьям, царям.
Охота была любимым развлечением правителей и их приближённых. Шумерские охотники отнюдь не отличались особой скромностью: как и всякие охотники во все времена, они любили похвастаться своими подвигами. Вот почему мы находим у шумеров пословицу, в которой высмеивается бахвальство охотников: «Он ещё не поймал лисицу, а уж делает для неё колодку». Иными словами: «Делит шкуру неубитого медведя».
Если на собак шумеры смотрели иначе, чем мы, то их оценка характера лисицы полностью совпадает с нашей. Лиса была воплощением ловкости (вспомним миф об исцелении бога Энки, в котором лис обещает привести Нинхурсаг в Абзу), хитрости и самомнения. Приведём несколько изречений и басен о лисице:
«Лиса не сумела построить себе дом, а потому пришла в дом друга, как завоеватель».
«Лиса наступила дикому быку на копыто и спрашивает: «Тебе не очень больно?»
В другой басне о лисе говорится как о хвастливом и трусливом животном:
«Лис сказал своей жене: "Идём со мной! Давай изгрызём город Урук, словно это лук–порей у нас под зубами! Мы будем попирать город Куллаб, словно это башмак у нас под ногами!»
Но не успели они подойти к городу и на 600 гаров (примерно 3 км), как на них зарычали собаки:
«Геме–Туммаль! Геме–Туммаль! [По–видомому, имя лисицы]. Иди домой! Ступай прочь! — так угрожающе рычали они из города».
Лис и его жена тотчас убрались восвояси.
Нет нужды говорить о том, что в шумерских баснях и изречениях отразились представления шумеров не только о характерах животных, но и о характерах людей. Подтекст шумерских пословиц, поговорок и басен о животных столь же очевиден, как смысл басен Эзопа. Например, наставление: «Не ешь мяса волка» — можно понимать не только как основанную на практическом опыте рекомендацию, но и как призыв к осторожности по отношению к людям с «волчьей натурой».
Судя по басням, где фигурирует волк, шумеры считали его коварным и кровожадным. В одной из басен рассказывается, как «девять волков и десятый с ними зарезали несколько овец. Десятый волк был жаден и не…» Дальнейший текст на табличке повреждён, и мы не можем точно воспроизвести обстоятельства, при которых десятый волк, скорее всего приблудный, прибившийся к стае, в которой девять волков ссорились из–за того, что не могли разделить добычу, взял эту задачу на себя. Вот что говорит десятый волк: «Я разделю её (добычу) для вас! Вас девять, так пусть одна овца будет вашей общей долей. А я один, так пусть мне достанется девять овец — это будет моя доля!» Иными словами: «Две собаки дерутся, а третья кость грызёт».
Судя по некоторым текстам, шумеры считали, что волка ненавидят другие четвероногие — он даже жаловался богу солнца Уту на своё одиночество. Враждебное отношение к волку, несомненно, было вызвано тем ущербом, который этот хищник, более опасный для животных, чем для людей, причинял стадам, уничтожая овец, ягнят и телят.
