Маремьяна Голубкова - Мать Печора (Трилогия)
Подняли якоря, расселись мы по карбасам, завел Василий Сергеевич мотор - и прощай Нарьян-Мар!
С летней стороны потянул ветер верховец. Сначала он поднял шутейную зыбь. Дует ветер нам под корму, катеру бежать помогает. Валы идут ровные, спокойные. Подбегают они к карбасам, поднимают кормы на самые гребни, опускают их в междувалье и снова поднимают.
Идем мимо деревень, а у берегов колхозники лодки готовят, на путину собираются. Светлозерцы им с карбасов машут.
- А все-таки мы первые проскочили! - кричит Василий Сергеевич.
- Золотые руки! - говорит про моториста Матвей. - Это ведь наш колхозный кузнец, кроме глаз - все сделает. На тракторе он тракторист, на катере - моторист, на автомобиле - шофер. А ведь, кроме того, он и слесарь, и плотник, и рыбак, и охотник, и мастер корабельный, и за старшего механика в колхозе отвечает. Посмотришь на такого - в нем одном две молодости кроется.
3
На других участках рыбаков ждут весновщики. Заехали они еще по зимнему пути и все приготовили: сетки пересушили, ставные невода перебрали, рюжи перечинили.
Пойдет лед - знают весновщики, что рыбаки не замешкаются, свое время помнят. К самому приезду вымоют весновщики стены в доме, побелят печки, начистят самовары - как женихов ждут. Получат телеграмму из Нарьян-Мара, мол, бригада выехала, - напекут пирогов, навертят кулебяк, нажарят отборной рыбы, а по особому заказу и бражку сварят. Приезжают рыбаки под готовый стан, только ножки ставь.
Не то у светлозерцев. В Глубоцком шару, куда они приехали, все нужно было сделать самим. Из устьцилемской дали колхоз "Весна" не мог зимой послать сюда людей для подготовки. Приехали светлозерцы к заколоченным окнам, к немытым стенам, к нетопленым печам. Пришлось порядок наводить. В дороге на волнобое никто не спал, да и теперь про сон думать не могли.
Глубоцкий шар, или, как мы его зовем, Глубокое, - завидное место: берег мягкий, некаменистый, без отмелей. В непогоду здесь хотя и шумно, а все не на открытом месте.
Заплыли мы, как в распахнутые двери, и подъехали прямо к обрезу берега. Вода стояла вровень с кряжем. Приткнулись мы к нему, поставили карбасы бок о бок, вынесли якоря - и хоть в чулках выходи. Под ногами у нас ровная сухая луговинка. Вдоль берега ольшаник, да ивняк, да желтая ветошь прошлогодней травы. На берегу большой одноэтажный дом - повернулся лицом к морю, нас поджидает.
- Здравствуй, матушка путина, святой бережок! - кричит Матвей с карбаса.
На зеленый лужок первым выскочил Юра, разыгрался будто ретивый, необъезженный жеребенок.
- У мальчика отец на войне голову сложил, - говорит мне Анна Егоровна. - А мать у него еще раньше померла. Матвей его к себе за сына взял. Шустрый мальчишка, нос не весит, а отцовская ласка нужна. И у нас, женок, он как под материнским крылом живет.
Разбежалась с карбасов молодежь. Смеются, песни заводят.
Оленька запела частушки:
Как на матушке путине
Кверху рыба мечется.
Пятилетним новым планом
Раны все залечатся.
Если надо мне поставить
Золотой мой неводок
Не удержит быстра реченька,
Ни буйный ветерок.
К синю морюшку по камушкам
Печорушка течет.
Рыбакам - большая славушка,
Стахановский почет.
- Эй, вы, игруны! - кричит Матвей. - На путине песни голову не кормят! Можно песни петь да и дело делать.
На Матвеев оклик бросили рыбаки всю беготню, и игры, и песни, посыпались все к карбасам.
- Разгружать да по своим местам расставлять! - командует Матвей.
А сам у склада лодки оглядывает: как они зиму перезимовали?
Выкладываем мы из карбасов на берег сетки и харчи, веревки и постели, тащим - что в склады, что к дому. Сетки да веревки развесили по жердям, чтобы их ветром продувало. Той порой отодрали от окон доски, затопили печь. Женки взялись стены да полы мыть. Через час навели такую чистоту смотри да глаза прищуривай!
А еще через час удивили всех Матвей с Василием Сергеевичем да Мишей: забросили они в какой-то заливчик шутейную сетку и принесли около трех пудов рыбы.
- Теперь можно и рыбу варить да жарить, - говорит Матвей. И тут же заботится. - Рыба-то, ребята, носом в берег толкается, сама на гору идет. Нужно сразу пользоваться. Пока к большому лову готовимся, надо рыбу не упускать.
И людей на невод выделил: Мишу - звеньевым, а с ним Феклу Поздееву, двух парней, Васю да Ваню, и пожилого колхозника Степана Петровича Дуркина.
Все мы, рыбаки, видывали рыбу: белую - нельму, сигов, чиров, пелядь, омулей; серую - щук, налимов, окуней. Знаем мы рыбу осеннюю и летнюю, ходовую - когда она вверх идет, и окатистую - когда она в ямы скатится и стоит там. Понимаем мы вкус и толк во всякой рыбе. А спросите любого печорского рыбака, какая рыба лучше, жирней, вкусней да слаще, - всяк ответит: заледная - та, что вслед за льдом поднимается.
Вот и сейчас: нажарены у нас обыкновенные сиги да чиры печорские, наварена уха из простых щук, а мы сидим и не нахвалимся:
- Хороша рыба варена, а того лучше жарена!
- Вот так сиговинка!
- Вот так щучка, Матвеева внучка, - стучит Матвей по широкому лбу огромной щуки.
Нет поры в году краше вешней, а за долгие сутки весенние нет часа краше утреннего!
Солнце только что прокатится над самым берегом, чуть заденет край моря и пойдет в подъем. Запоют птички побережнички, загогочут гуси по вешним заводям, запосвистывают утки-перелетки. Заговорят и люди.
- Э-ей, ребятки, вставать пора: птицы поют, солнце греет, вода плещет, рыба кличет!
Добрые рыбаки второго зова не ждут: вскочат, выбегут на Печору, глаза прополощут, руки намоют, шеи натрут - как из бани выйдут. Не успеют рыбаки койки заправить, а на столе, как на скатерти-самобранке, первое блюдо красуется: сырая рыба - весной нельма, летом семга, кубиками вырезана. Для нас, печорян, это самое милое угощение - только вилки сверкают. А там, глядишь, у поварихи Марьи вареная с вечера осталась, жареная запасена.
- Нажимай покрепче: скорее новая подойдет!.. - покрикивает старший.
А рыбаки и сами не плошают, у них тоже одна рука вилку держит, другая - к веслу тянется, один глаз в блюде, второй - в лодке. Запьют они завтрак недолгим утренним чаем, - и за работу...
Однако после завтрака на работу не сразу пошли. Матвей, не выходя из-за стола, объявил:
- Товарищи! Надо нам поговорить. За дело браться - так надо знать, кому за какой конец. План у нас не мал, а рыбаков колхоз, сами знаете, в обжим выделял: нас ведь не одна путина кормит. Перед выездом посулили мы колхозу выполнить свой план не на сто, а вдвое. А слово держать - не поветерью бежать. Языки-то прокричали, а руки промолчат - весь план и рушится.
- Ну, Матвей Лукьянович, так-то у нас не бывало еще, - задористо сказал молодой парень бравой выправки. - Не о том речь, выполним ли план, а о том, насколько перевыполним...
- Замах у тебя, Миша, правильный, недаром тебя звеньевым колхоз назначил, - похвалил Матвей. - К этому замаху да верный удар - будет рука не короче языка.
Похвалил бригадир Мишу - парню будто премию вручили.
- Ты сам, Матвей Лукьянович, говаривал: хочешь стахановцем быть, - и в малом деле всемирный замах имей. А мне бы хоть не всемирный, печорский...
- Один у нас, Миша, замах: советский, - поправил Матвей, - а такой замах всему миру видно...
Помолчал - и снова за свое:
- Люди нас стахановцами зовут. А стахановские руки процентами говорят. Сумеем мы с первых часов дело на ноги поставить - оно ходом пойдет. Не сумеем - будет сиднем сидеть. Наметили мы в колхозе, что одно звено ловить станет, остальные будут готовить орудия лова. Так мы и ставные невода подготовим, и рыбу не упустим. А по вчерашнему судя - рыбы в Печоре густо.
- Не мы рыбу ждем, а рыба нас, - говорит Миша.
- Вот-вот! - поддержал Матвей. - Рыба ждет, так и самим не надо зевать. Надумал я прежнюю нашу наметку расширить: не в одной, а в двух лодках надо веслами греметь да неводами шевелить, можем мы на ловлю еще одно звено выставить.
Удивились колхозники:
- А стенки к ставным неводам кто готовить будет?
- А кольё тесать?
- А за камнями кто поедет?
- Сколько нас останется, той силой и справляться будем, - говорит Матвей. - Малой силой да большое дело одолеем - чести больше будет.
- А кого в другую лодку звеньевым-то поставить? - спрашивает Миша.
- Не терпится? - смеется Матвей. - Хочешь знать, с кем соревноваться будешь? По-моему, с этим делом Анна Егоровна справится. Дело она видала, с тобой потягаться может...
Помню я, на первых годах в колхозе женки знали только рядовую работу: к каждому делу за руку веди. Дадут весло в руки - веслом машет, к тетиве поставят - тянет. А скажи в то время: "Ты, Анна Егоровна, кормщиком будешь", - Анна Егоровна руками замахала бы.
- Куда мне кормой! Веслом-то бы владеть! За столько голов отвечать!.. За одну-то бы ответить!
Как грозного мужа, боялись женки ответственности...
А тут Анна Егоровна на Мишу с усмешкой глянула и однословно сказала:
