Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг
Ответ: Нет, противник всюду демонстрирует признаки слабости и готовности к отступлению. Очень важно, чтобы мы усилили давление на всех направлениях. (К сожалению, я таких признаков до сих пор не заметил.)
2. Фронт наступления имеет 250 километров в ширину. Возможно ли сосредоточение основных сил армии в каком-нибудь одном пункте?
Ответ: Нет, это невозможно по причине ужасающих дорожных условий».
Из ответов Клюге следует, что Гудериан его убедил и «клюгер Ханс»[282] стал апологетом быстрейшего продолжения наступления. Характерна пометка фон Бока: «Я таких признаков до сих пор не заметил». Вместе с тем возражение Клюге о наступлении на широком фронте ввиду дорожных условий выглядит убедительно.
Нельзя сказать, что германское Верховное командование поставило дело с новым наступлением на самотек. 12 июля во 2-ю танковую группу отправился полковник Шмундт (старший армейский адъютант Гитлера). Его задачей было составить действительную картину боевой силы танковой группы. Верховное командование колебалось, бросать л и танковые корпуса на прорыв, поручая им «обыкновенный кулачный бой» (именно такой термин был использован), или же их следует пощадить, возложив эту задачу на армии и их пехотные корпуса. Соответственно подвижные танковые корпуса сохранялись для обширных операций на востоке и юго-востоке. Нельзя сказать, что адъютант фюрера увидел полных сил «кулачных бойцов», рвущихся вперед. 3-я и 18-я танковые дивизии понесли чувствительные потери, до 50 % танкового парка. Обе эти дивизии в качестве авангардов выдержали основную тяжесть боев. 17-я танковая дивизия имела 30 % боеготовых танков, находясь в стадии восстановления. 4-я и 10-я танковые дивизии сохранили в строю около 80 % своих танков. В итоге Шмундт передал «наверх» оценку Гудерианом возможностей его войск: «Боевая сила танковой группы достаточна для того, чтобы прорваться на Москву. Танковая группа имеет только одно желание — получить разрешение двигаться вперед»[283]. Командующий 2-й танковой группой твердо придерживался мнения, что не следует останавливаться, а, наоборот, следует идти вперед.
По иронии судьбы, в ход боевых действий в очередной раз вмешались трофеи. Как один из аргументов Гудериан бросил на стол захваченную карту обстановки советской 13-й армии. Надо отметить, что помимо случайных захватов документов немцы могли их подкреплять показаниями пленных. «Быстрый Гейнц» указал по ней, что его танковая группа вклинилась в стратегическое сосредоточение, часть которого уже прибыла, а часть еще находится в движении. Естественной задачей его танковых корпусов было бы развить это вклинение и тем выиграть свободный путь на восток. От командования Гудериан требовал боеприпасов, разведывательных самолетов и быстрого следования за танками передовых отрядов пехотных дивизий.
Южнее XXXXVII и XXXXVI моторизованных корпусов через Днепр прорывался XXIV моторизованный корпус. 10 июля был захвачен плацдарм на левом берегу Днепра в районе Старого Быхов. Закрепившись на нем и расширив плацдарм до размеров, допускающих накопление на нем главных сил корпуса, немцы 12 июля перешли в наступление. Оно быстро развивалось в направлении Чаусов и Пропойска. Оборонявшийся на этом направлении 45-й стрелковый корпус[284] уже 12 июля был расчленен на три отдельных части.
Командованием 13-й армии в контрнаступление против прорвавшегося противника был брошен еще не закончивший сосредоточения 20-й стрелковый корпус[285]. 13 июля в наступление против северного фланга немецкого танкового клина перешли 137-я дивизия с подчиненным ей полком 132-й дивизии. Несколько позже в контрударе приняли участие главные силы 132-й и 160-й дивизий. Немного продвинувшись 13 и 14 июля, они были оттеснены противником.
Части 67-го стрелкового корпуса[286] 21-й армии также приняли участие в попытках остановить XXIV моторизованный корпус фланговым контрударом. 13 июля 102-й и 151-й стрелковыми дивизиями корпус перешел в наступление, но также успеха не имел. Попытки контрударов стрелковыми дивизиями по быстро подвигающимся механизированным соединениям противника были если не заранее обречены на провал, то имели весьма сомнительные шансы на удачное завершение. Просто в силу низкой подвижности стрелковых дивизий.
Однако главные события в тот момент разворачивались под Смоленском. В 14.00 15 июля 29-я моторизованная дивизия группы Гудериана выходит на южную окраину Смоленска. Защищать город к тому моменту было практически некому. Созданная позднее командованием Западного фронта комиссия оценила силы защитников следующим образом:
«К 14 июля в системе обороны города находились следующие части:
— сводный стрелковый полк двухбатальонного состава из числа отмобилизованного личного состава — около 2 тыс. человек;
— маршевый батальон из 39-го запасного стрелкового полка — около 1200 человек;
— 8-й отдельный батальон обслуживания станции снабжения — 754 человека;
— сводный отряд 159-го стрелкового полка — около 150 человек;
— отряды милиции и НКВД — численность не установлена;
— 10-й понтонно-мостовой батальон — 793 человека при 30 винтовках;
— батальон регулирования — 276 человек;
— 4-й автобатальон — 657 человек.
Всего личного состава насчитывалось до 6500 человек, из них непосредственно в районе позиций около 2500 человек»[287].
Однако даже эти малочисленные и слабовооруженные части смогли дать первый бой за город. Смоленск отнюдь не пал в руки Гудериана как спелый плод. В журнале боевых действий XXXXVII корпуса об этих боях было написано следующее: «29-я пд движется силами 71-го пп на правом фланге с юга, силами 15-го пп по дороге Красный — Смоленск к окраинам Смоленска, на которые выходит вечером. 71-й пп начинает в 22.00 наступление к центру города, в то время как 15-й пп сражается в его юго-западной части. Уже после наступления темноты 71-й пп ведет в высшей степени ожесточенные бои, неся тяжелые потери, поскольку противник ведет огонь из окон, подвальных окон и т. п., в том числе и из противотанковых орудий. Вспыхивают рукопашные схватки с использованием холодного оружия»[288]. Фраза про рукопашные схватки с применением холодного оружия попала даже в очередное донесение группы армий «Центр».
29-я моторизованная дивизия действительно понесла в боях за Смоленск тяжелые потери. В период с 14 по 19 июля она была безусловным лидером по потерям во 2-й танковой группе. Они составили за этот период 185 человек убитыми, 795 ранеными и 8 пропавшими без вести, а всего — 988 человек.
Первой попыткой отбить Смоленск стало наступление группы генерал-майора Городнянского, составленной из частей 46-й и 129-й стрелковых дивизий. Начав 17 июля наступление с рубежа Сторожище, Никеевщина, группа вела упорные бои с захватившим Смоленск противником. Не имевшая достаточно сил и не поддержанная 34-м стрелковым корпусом (он должен был наступать на Смоленск с юга), группа Городнянского не смогла отбить город. К исходу 21 июля она лишь частью сил 152-й стрелковой дивизии заняла станцию и северо-западную окраину, углубившись на 1 км в один из районов города.
Действия советских войск в районе Смоленска объединял командарм-16 генерал-лейтенант Лукин. В его распоряжении в это время были не закончившие сосредоточения и постепенно прибывавшие части 16-й армии, за исключением 5-го мехкорпуса и 57-й танковой дивизии. Последние, как мы уже знаем, были использованы для контрудара под Лепелем. Кроме того, Лукин пытался объединить и организовать отходящие части, подразделения и просто группы бойцов и командиров из состава левого фланга 19-й и правого фланга 20-й армий. Но наспех сформированные отряды не были достаточно устойчивы и страдали слабым организационным объединением. Это затрудняло управление ими и создавало вынужденную разрозненность и малую эффективность действий этих импровизированных отрядов.
Также сильно сказалась на ходе боевых действий советских частей в районе Смоленска необеспеченность артиллерии боеприпасами. Как артиллерия 46-й стрелковой дивизии, так и артиллерия отходивших на восток частей снарядов не имела, а подвоз из тыла как боеприпасов, так и горючего не был налажен и сильно затруднялся загруженностью путей подвоза перевозками войск. Удерживая силами 152-й стрелковой дивизии (без пяти батальонов, ушедших на формирование различных отрядов) рубеж фронтом на запад, 16-я армия вела наступление на Демидов и на Смоленск.
Лукин позднее писал в статье в «Военно-историческом журнале»: «22 и 23 июля в Смоленске продолжались ожесточенные бои. Противник упорно оборонял каждый дом, на наши атакующие подразделения он обрушил массу огня из минометов и автоматов. Его танки, помимо артогня, извергали из огнеметов пламя длиною до 60 м, и все, что попадало под эту огневую струю, горело. Немецкая авиация днем беспрерывно бомбила наши части. Сильный бой продолжался за кладбище, которое 152-я стрелковая дивизия занимала дважды (ранее 129-я стрелковая дивизия также три раза овладевала им). Бои за кладбище, за каждое каменное здание носили напряженный характер и часто переходили в рукопашные схватки, которые почти всегда кончались успехом для наших войск. Натиск был настолько сильным, что фашисты не успевали уносить убитых и тяжелораненых, принадлежавших 29-й мотодивизии 47-го механизированного корпуса Гудериана». В этот период XXXXVII корпус занимал оборону фронтом на север по берегу Днепра, удерживая плацдарм на занятом советскими войсками берегу в районе Смоленска.
