Екатерина Моноусова - История Крестовых походов

Русские стремительно преодолели ров и начали бой на стенах крепости. В этот критический момент две группы рыцарей под началом Матиаса Кетильмундсона и Хенрика фон Кюрна атаковали русских с флангов. После упорного боя обе эти группы с потерями отошли назад, но штурм они сорвали, русские войска отошли к опушке леса.

Согласно шведской хронике, через некоторое время из Ландскроны выехал совсем еще юный рыцарь Матиус Дроте, вместе с ним ехал переводчик. Толмач подъехал к русскому войску и сказал:

„Здесь благородный муж, один из лучших среди нас. Он здесь в полной готовности ждет и хочет побороться с лучшим из вас на жизнь, добро и плен. Как вы видите, он здесь близко. Если кто-нибудь из ваших его одолеет, то он сдастся в плен и войдет за вами. Если случится, что ваш будет побежден, то и с ним будет то же самое. Больше ему ничего не надо“.

Русские ответили:

„Мы видим, что он здесь и уж очень близко подъехал к нам“.

Русские переговорили между собой, и князь их сказал:

„Если кто-нибудь из вас хочет с ним побороться, то пусть подумает об этом. Мы видим, что он доблестный воин. Я хорошо знаю, что они посылали к нам мужа не из худших. Я уверен, что если кто-нибудь станет с ним биться, то мы получим весть, что ему пришлось плохо“.

Русские ратники отвечали:

„Мы за это не беремся. Здесь никого нет, кто хотел бы с ним биться“.

Молодой рыцарь стоял и ждал до самой ночи, а затем вернулся к своим».

Тут автор, зная новгородцев, позволит себе усомниться в правдивости хроники. В новгородском войске не мог не найтись какой-нибудь Васька Буслаев, и у юного шведа возникло бы много проблем. Тем более что простодушный автор хроники здесь же замечает, что Матиус Дроте через много лет стал шведским канцлером, а от себя добавим — фактическим правителем страны при несовершеннолетнем короле Магнусе Эриксоне. Дальше хронист без всякого перехода сообщает, что шведы заключили с русскими перемирие на один день.

Так или иначе, на следующую ночь, под покровом темноты, русские ушли. А шведы продолжали строить крепость. И вскоре войско Кнутсона со спокойной душой отправилось домой, оставив в Ландскроне небольшой гарнизон во главе с рыцарем по имени Стен. По пути пришлось задержаться — дул сильный встречный ветер. Бросив якоря, шведы «…велели свести на землю своих боевых коней» и, пройдя по южному побережью Финского залива, «жгли и рубили всех, кто им сопротивлялся»…

Фиаско под Ландскроной отрезвило, наконец, новгородцев. Уже зимой отправились во Владимир послы — бить челом великому князю Андрею Александровичу. Прозван он был Городецким, потому как более всех мест на Руси любил древний Городец. Здесь, по пути из Золотой Орды, скончался его великий отец, Александр Невский, завещав эти земли младшему сыну в удел… Здесь будет похоронен и сам Андрей. Это произойдет в 1304-м — а пока, в начале весны 1301 года, он немедля отправился с дружиной в Новгород. Одновременно с ним туда же прибыл посол из Любека — подтвердить «старый мир и старую правду». Ехал он посуху, через Ливонию — шведы по-прежнему не давали ганзийцам спокойно плавать по Ладоге. Новая навигация тоже обещала быть небезопасной, и новгородские власти, ответственные за безопасность купцов, постановили гнать шведов сразу после схода льда.

Если вы живете в Петербурге, вам хорошо известно место, в котором вышел к Неве небольшой русский конный отряд. Там сейчас пересекает реку Литейный мост. А тогда вместо его опор из воды торчали наскоро сооруженные надолбы, отрезавшие шведскому флоту путь к Ландскроне. Как ни пытался Стен помешать работе русских, ничего у него не вышло — его отряд попал в засаду, а сам рыцарь был тяжело ранен…

Штурм крепости начался с лета и продолжался, как гласит хроника, и днем и ночью. Зарево поднималось до неба, на стенах кипел рукопашный бой… Уцелевшие шведы во главе со Стеном заперлись в башне, но, увидев, что дело проиграно, сдались на милость победителя. А победитель, недолго думая, сравнял Ландскрону с землей — «град запалиша и разгребоша». Много лет спустя на этом самом месте все те же шведы построят еще одну крепость — Ниеншанц. Но это, как принято говорить, уже совсем другая история… А в истории Ландскроны жирную точку поставила бесславная кончина проштрафившегося марскалка Торгильса Кнутсона. В 1305 году он был отстранен от власти, а через год ему отсекли голову, похоронив на неосвященной церковью земле.

Надо сказать, это не принесло стране покоя. Неутомимый Биргер воевал со своими братьями, герцогами Вольдемаром и Эриком (именно сын последнего, Магнус, в 1319 году сменит своего дядю на шведском троне). Тут уж было не до русских соседей — тем более что они, памятуя о недавней агрессии с севера, тоже не дремали. Еще в 1310 году «ходиша новгородци в лодьях и в лоивах в озеро, и идоша в реку Узьерву, и срубиша город на порозе нов, ветхый сметавше». Так на одном из островов Вуоксы появилась кекскгольмская крепость — «карельский городок». В приграничные земли был отправлен отпрыск тверской княжеской семьи князь Борис Константинович с дружиною — «…Бориса Константиновича кормил Новгород Корелою…» Однако вместо того, чтобы верой и правдой оборонять вверенный ему край от шведов, князь Борис силой захватил несколько богатых карельских сел, от души пограбив их жителей. «Униженные и оскорбленные» карелы не замедлили поднять восстание. В 1314 году они с позором выгнали князя Бориса обратно в Тверь. Судя по всему, разведка у шведов работала хорошо, потому что уже через несколько дней, вторгшись в приграничные земли, они взяли Корелу. Правда, по другим источникам, местные жители сами открыли им ворота, стремясь во что бы то ни стало избавиться от власти постылых тверичей. Слава богу, новый наместник, новгородец Федор, отбил крепость, сурово покарав всех шведов и изменников-карел.

Но шведов это не остановило. Потерпев поражение на суше, они пересели на суда. В Финском заливе, на Неве и Ладожском озере — повсюду реяли флаги викингов. Хронику их разбоя со скрупулезной точностью сохранили средневековые городские книги. В 1311 году у любекского купца Эгбертуса Кемпе шведы отобрали 23 предмета «прекрасной работы». И тут же ограбили еще одно немецкое судно на 5 тысяч марок. Два года спустя шведские корсары, пройдя по Волхову, «пожгеша Ладогу». А в 1317-м в районе Обонежья лютой смерти предали нескольких русских купцов, направлявшихся в Новгород…

Разумеется, русские не сидели сложа руки. Первым вышел на ушкуях в Финский залив князь Дмитрий Романович. Три дня и три ночи осаждал он Тавастаборг, но взять его так и не смог… В другой раз новгородцы поднялись до города Або (нынешний Турку) — тогда он был столицей Финляндии. Разрушили дома, спалили главный собор и, прихватив собранный за 5 лет церковный налог, готовый к отправке в Рим, «приидоша в Новгород вси здорови». А когда в 1322 году шведские войска попытались взять приступом Корелу, терпению новгородцев окончательно пришел конец. Собрав войско, двинулись они к вражьему гнезду — Выборгу. Как пишет шведская хроника: «Георгий, великий король Руссов, осадил замок Выборг с великой силой в день святой Клары». Под именем Георгия скрывается не кто иной, как незадачливый московский князь Юрий Данилович, которого родной брат Иван только что прогнал с московского престола. Поход на Выборг был для Юрия хорошим способом реабилитироваться — и он был полон решимости сделать это. 12 августа заполыхали городские предместья. Шесть метательных «пороков» денно и нощно осыпали замок многопудовыми ядрами. Хронисты писали, что подступили к нему больше 20 тысяч человек — но у страха, как известно, глаза велики. Будь русское войско и впрямь таким огромным, не пришлось бы князю снимать осаду и отправляться восвояси. Впрочем, поговаривают, причиной тому был близкий ледостав на Неве, а вовсе не яростное сопротивление шведов…

Год спустя, чтобы преградить вход в Ладожское озеро, на Ореховом острове в истоке Невы возвели крепость. «В лето… была построена новгородским князем Юрием Даниловичем, внуком Александра Невского, деревянная крепость, названная Ореховой». Остров делит Неву на два широких рукава. Течение здесь настолько сильное, что вода не замерзает здесь и в самые сильные морозы. Треугольник крепостных стен покрыл собой весь остров. По периметру выстроились пять крепких башен, внутри высилась цитадель. Годы спустя Орешек все-таки почти на столетие перейдет к шведам по Столбовскому мирному договору — и вернуть ее для великого воителя Петра I станет делом чести. Готовясь к штурму Нотебурга — так теперь называли Орешек, — государь прикажет построить в Архангельске 13 кораблей. Два из них — «Святой дух» и «Курьер» — через болота и тайгу дотащат до Онежского озера… В сентябре 1702 года начнется осада. На предложение «сдать крепость на договор» шведы ответят отказом. И — после штурма, который будет продолжаться 13 часов, Нотебург вновь станет русской крепостью. Петр запишет: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако же, слава Богу, счастливо разгрызен». Отныне крепость будет зваться Шлиссельбург — «Ключ-город». На Государевой башне закрепят ключ от главных ворот: Орешек — это всего лишь ключ, открывающий путь к победам в Северной войне…