Еремей Парнов - Секретный узник
- Я передам тебе ее, когда ты немного обсохнешь, - улыбнулась Роза. А то, боюсь, размокнет бумага.
- У меня есть непромокаемый карман. Записка большая?
- Двенадцать страниц на машинке. Ее нужно как можно скорее доставить товарищу Вальтеру.
- Он теперь в Москве, Роза, в Исполкоме Коминтерна. "Мостом жизни" руководит сейчас Франц Далем, но, конечно же, о записке Старика будут знать и в Москве.
Напор дождя ослабел, но холодный белый туман стал плотнее. Тусклым ленивым серебром отсвечивали улицы и жестяной навес керосиновой лавки.
В маленьком скверике, где находился ресторанчик "Морская раковина", уныло мокли голые кусты жасмина и старая облетевшая липа. Эдвин помог Розе снять пальто, затем осторожно стянул с себя мокрый плащ.
Роза раскрыла сумочку, достала сложенную в несколько раз газету и бережно разгладила ее. Так она и вошла в зал с "Гамбургер цайтунг" в руке.
В ресторане было пусто. Эдвин придвинул газету к себе и небрежно раскрыл ее.
"Идея, объединившая нас до самой смерти, идея, которая увлекла и сделала счастливыми миллионы людей, идея, которая сидит у каждого из нас в костях и в крови, - эту великую, живую и могучую идею нельзя загасить даже в эти тяжелейшие годы"... - успел он прочесть бросившиеся в глаза строки на вложенном в газету листке. "При использовании этого документа следует соблюдать величайшую осторожность", - прочел он начальную строчку записки и неторопливо сложил газету.
- Миноги в горчичном соусе, - сказал он кельнеру, - и сосиски с капустой.
- Пиво? - спросил кельнер.
- Да, - кивнул Эдвин, - "старый Карлсон".
В ресторан вошел высокий мужчина в мешковатом костюме и, оставляя за собой мокрые следы, направился к соседнему столику. Кельнер обернулся, внимательно оглядел нового посетителя и быстро прошел за стойку, где всаживал кран в свежую пивную бочку лысый хозяин в белом переднике. Кельнер бросил быстрый взгляд на столик Розы и Эдвина и, наклонившись к хозяину, что-то шепнул.
Хозяин отложил кран, тяжело выпрямился и тоже, прищурившись, оглядел зал. Он вытер руки полотенцем и выдвинул из-под стойки телефон.
Обостренный слух Эдвина уловил дребезжание наборного диска. Мужчина за соседним столиком ковырял зубочисткой во рту. Мокрые волосы его топорщились ежом, на тяжелом подбородке проступала синева.
Прикрывая трубку рукой, хозяин что-то взволнованно объяснял, но слов разобрать было нельзя.
- Уйдем? - одними губами спросила Роза.
- Поздно, - так же тихо ответил Эдвин.
Малиновый от натуги хозяин повесил трубку, задвинул телефон обратно и вновь, прищурившись, воровато стрельнул глазами.
- Пусть это лучше найдут у меня. - Роза накрыла рукой газету, быстро сложила ее по сгибам и спрятала в сумку. Но убрать сумку она уже не успела. В зал вбежали трое полицейских. С синих взъерошенных шинелей стекала вода. Каскетки и ремни сверкали дождевым глянцем. Один из них сжимал в руке револьвер. Еще с порога он крикнул:
- Где? - с жестких его усов взлетели маленькие брызги. - Где он?
- Вот! Вот! - кинулся им навстречу хозяин. - Здесь он! - и кивком указал на мужчину в мешковатом костюме.
- Но позвольте! - тот грузно приподнялся и насупил мохнатые брови. Что это значит?
- Сейчас узнаешь! - усмехнулся усатый полицейский. - Взять его!
Щелкнули никелированные наручники.
- Да вы знаете, кто я? - взревел вдруг арестованный. - Я обер-шарфюрер СС Вальтер Симон!
- Тебя-то нам и нужно. А ну, пошли!
Полицейские потащили обер-шарфюрера в штатском к выходу. В дверях усатый вахмистр задержался и, обернувшись к столику, за которым сидели Роза и Эдвин, вежливо козырнул.
- Прошу прощения за беспокойство, - сказал он уходя.
Роза и Эдвин только молча переглянулись.
- Знаете, кто это был? - оживился, облегченно вздохнув, хозяин.
Эдвин покачал головой.
- Убийца и грабитель!
- В самом деле? - проявил сдержанный интерес Эдвин.
- Ну конечно же! - хозяин присел за их столик. - Знаете, что он вытворял? После той ночи, когда громили евреев, он с двумя дружками стал врываться в арийские магазины. - Хозяин многозначительно поднял палец. Вы понимаете? Будто бы по ошибке! Прямо с порога - бах из револьвера, и к кассе. Потом, для порядка, выбьют несколько стекол и намалюют на витрине: "Вон евреев!" - для отвода глаз, значит. Что выдумал? А?.. Хорошо, что его Зепп узнал, - он кивнул на кельнера. - Теперь получишь двести марок награды, Зепп!
- Как же он его узнал? - поинтересовался Эдвин.
- По фотографии. Из полицай-президиума прислали. Его же по всей Германии ищут. Везучий ты, Зепп! Шутка ли: двести марок!
- А вахмистр, который его арестовал, не наш, не из Гамбурга, заметил кельнер Зепп. - Наверно, это и есть тот самый Лендциан, которого прислали из Берлина. Мне о нем брат рассказывал.
- Точно, - подтвердил хозяин. - Я слыхал, что этого Лендциана нарочно убрали из Берлина, чтоб не мозолил глаза.
- Кому? - спросил Эдвин.
- Известно кому... - опомнился Зепп и ушел на кухню.
- Не нашего это ума дело, - хозяин тоже сразу скис и с опаской оглядел Эдвина. - Мало ли что говорят...
- Это верно, - согласился Эдвин. - Получите-ка с нас. Дождь, кажется, уже прошел.
Роза посмотрела в окно.
За стеклом, покрытым клинописью капель, чуть посветлела белесая туманная даль. Дождь вроде бы и в самом деле прекратился.
Из записки Тельмана о Мюнхенском соглашении
Прежде всего, краткая гипотеза: что произошло бы, если бы из-за
чехословацкой проблемы возникла война с Германией?
В общем и целом эта война означала бы конец
национал-социалистской системы. Об этом свидетельствуют почти все
факты... Гитлеру удалось, при сознательной и весьма твердой поддержке
Муссолини, успешно, и даже чересчур успешно, вести свою опасную игру
ва-банк. Это удалось ему еще легче из-за нетвердой политики
английского и французского правительств. Решающим при этом был и
страх английского и французского правительств перед коммунизмом в
случае затяжной войны. И, наконец, играет также роль переоценка
вооруженных сил Германии и Италии в сравнении с вооруженными силами
Англии, Франции и Советского Союза. Тем самым Мюнхенское соглашение
не только спасло национал-социалистскую систему от ожидаемой и
неизбежной гибели в случае европейской войны, но и в значительной
степени способствовало дальнейшему подъему и укреплению этой системы.
Кроме того, соглашение и вытекающие из него последствия означают
новый, очевидный поворот в Европе к тоталитарным государствам, в
частности, к Италии и Германии, несмотря на существующие в Англии,
Франции и других странах еще довольно сильные контртечения и довольно
значительные оппозиционные силы.
Глава 47
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПРОТЕКТОРА
Новый протектор Чехии и Моравии выбрал для своего рабочего кабинета один из залов южного флигеля Пражского Града. В соседних покоях разместились шифровальное отделение и группа связи.
Бесшумно распахнулась кремовая с золотыми венками дверь, и вошел адъютант-шифровальщик.
- Обер-группенфюрер! - молодой штурмфюрер четко, как на параде, взмахнул рукой и щелкнул каблуками.
- Записывайте, Вилли. - Протектор Чехии и Моравии, обер-группенфюрер СС и генерал-полковник полиции Рейнгард Гейдрих подошел к окну и, отомкнув бронзовый шпингалет, толкнул раму. Свесившись вниз, жадно вдохнул теплый душистый воздух Ледебургского парка. - Секретно. Управляющему имперской канцелярией Борману. Ставка фюрера. - Он раздвинул трепещущие под легким ветерком шелковые занавеси и еще выше поднял плотные шторы затемнения. Дорогой партайгеноссе Борман! Сообщаю вам в дополнение к моим предшествующим донесениям, что сегодня в 11 часов имперское радио в Чехии огласит следующие смертные приговоры, которые завтра будут вывешены на улицах... Записали?
- Да, обер-группенфюрер!
- Вот список, - Гейдрих вернулся к рабочему столу и взял отпечатанный на машинке листок, где против каждой фамилии стояла карандашная пометка "экзекутирован". - Зашифровать и передать по прямому проводу.
- Будет исполнено, обер-группенфюрер, - адъютант сделал шаг назад, и дверные створки сомкнулись за ним.
Косая солнечная дорожка легла на молочно-белый, с легким янтарным оттенком паркет. По лепным украшениям высокого потолка побежали волнистые отсветы дрожащих на утреннем ветру буковых листьев. Оживились птицы в парке, зашумела с треском вырвавшаяся из поливного шланга вода.
Гейдрих глянул на штурманские часы с черным светящимся циферблатом: 7.30. Часа полтора еще можно поработать.
- Подготовьте самолет, - распорядился он по селектору. - В 11.40 вылетаю в Берлин.
В личном распоряжении Гейдриха было теперь три самолета. Старый верный "дорнье" предназначался для полетов по завоеванным столицам Европы вместе со штабом. Прибывая в Осло, Копенгаген, Брюссель или Париж, Гейдрих любил располагаться с полным комфортом. Всюду он хотел чувствовать себя как дома - в Берлине или Пражском Граде. И это ему легко удавалось. Во всяком случае, шефы местных отделений гестапо и СД не жалели сил, чтобы угодить начальнику РСХА.
