Еремей Парнов - Секретный узник
У Шелленберга чуть дрогнули ноздри.
- Вы, кажется, хотели выпить за дружбу, Рейнгард? - спросил он и, обмакнув палец в коньяк, провел по ободку. - Нет, это не баккара, - сказал он, прислушиваясь к мелодичному, какому-то очень отдаленному звону. - Но это хороший богемский хрусталь.
- Богемия будет наша! - Гейдрих налил себе еще. - Фюрер решил назвать ее протекторатом, - он засмеялся. - Мы возьмем за основу колониальный договор Франции с тунисским беем. Как вам это нравится? Пусть чехи знают! Они же всегда тянулись к Франции. За дружбу, Вальтер. Нам предстоят с вами большие дела.
- За дружбу... Хорошо, - сказал Шелленберг и пригубил вино.
- Вы обиделись? Напрасно... Мне кажется, что теперь мы с вами даже стали как-то ближе... Мы служим с вами, обер-штурмбанфюрер, великому делу, - он повысил голос. - И ничто постороннее не должно мешать нам выполнять нашу историческую миссию. Вы понимаете меня?
- О да, обер-группенфюрер, - Шелленберг разрешил себе иронически улыбнуться. - В чем дело, Рейнгард?
- Австрия - наша. Судеты - наши. Это только начало, Вальтер...
- Знаю.
- Фюрер поручил нам вплотную заняться Данцигом и Польским коридором.
- И это знаю.
- Разумеется, Вальтер, разумеется... Но речь идет вовсе не о Данциге.
- Догадываюсь.
- Конечно... Фюрер поручил СД создать повод или поводы для начала операции.
- Вот это интересно.
- К 1 сентября 1939 года должен быть обеспечен конкретный предлог для войны с Польшей, так, чтобы перед лицом истории поляки выглядели бы агрессорами. Да, черт возьми, мы не будем рады, если поляки уступят и просто вернут нам Данциг.
- Конечно, - Шелленберг, подавляя нарочитую зевоту, посмотрел на часы; он явно старался взять реванш за только что пережитые минуты страха и смятения.
- Это очень серьезно, Вальтер. Проведение мероприятия фюрер возложил на меня... Как "Салон Китти"? - словно между прочим, спросил Гейдрих.
- Превосходно. От клиентуры отбою нет.
- Еще бы! - Гейдрих причмокнул. - Такие девочки...
- Между прочим, там работают не только девочки. Многие весьма высокопоставленные замужние дамы не прочь послужить рейху на этом, так сказать, поприще.
- В душе все они потаскухи, - усмехнулся Гейдрих. - Так и тянет в постель. Работа на вас для них только благовидный предлог. Не так ли?
- Я бы этого не сказал, - осторожно ответил Шелленберг, уклоняясь от щекотливой темы. - Это не суть важно. Главное - дело идет.
- Что нового?
- Граф Чиано, например...
- Зять самого дуче? - с улыбкой спросил Гейдрих. - Очень хорошо. И насколько богат материал?
- Полный набор: фотографии, звукозапись. Есть пикантные места.
- Кто же эта ловкая прелестница?
- Номер 371 дробь 8, Матильда. Работает за плату.
- Профессионалка! - уважительно покачал головой Гейдрих.
- О, да!
- Хорошо бы прощупать англичан... В связи с возможным развитием польской темы. Но это не спешно. Еще многое не готово. А сейчас есть специальное задание, Вальтер, - Гейдрих наклонился к Шелленбергу. - Нужно залучить Графа.
- Понятно. Что именно?
- Это тонкая материя, Вальтер. - Гейдрих повернулся к собеседнику боком, как это делал обычно Гиммлер, говоря о важных вещах.
Разговор предстоял самый серьезный. О планах польской кампании Шелленберг был осведомлен, об этом можно было спокойно поговорить и в кабинете. Другое дело Граф, личный астролог Гитлера. Тут надо было держать ухо востро.
Беседа была обоюдоопасной. Гейдрих, по сути, должен был признать, что собирает досье на самого фюрера. Конечно, прямо он об этом не скажет и подпустит туману, но такого человека, как Шелленберг, не проведешь.
Потому-то и нуждался Гейдрих в неограниченной власти над Шелленбергом, что не мог обойтись без его ума.
- Это очень тонкая материя, Вальтер... Видите ли, меня занимает одна загадка... Кстати, я забыл сказать вам, что рейхсфюрер благосклонно отнесся к моему ходатайству о присвоении вам очередного звания.
- Благодарю, Рейнгард. Так что это за загадка?
- Мне непонятно, почему фюрер так церемонится с этим осточертевшим всем нам Тельманом.
- Зачем нам понимать это, Рейнгард. У нас есть приказ.
- Рейхсфюрер считает, что Тельмана надо передать СС.
- Насколько я знаю, возражает министерство юстиции. Юридически Тельман все еще подследственный.
- Не совсем. После моей резолюции он скорее стал превентивно заключенным. Но вы-то понимаете, что дело здесь не только в юридических тонкостях и даже не в соображениях политики.
- В чем же еще?
- Вот это-то я и хотел бы узнать.
- А фюрер хочет, чтобы вы это узнали? - Шелленберг, как всегда, бил в самую точку. Но, зажав своим вопросом Гейдриха в угол, он тут же непринужденно отступил назад и дал шефу выйти. - Впрочем, это не мое дело: я подчиняюсь непосредственно вам и, как всякий ландскнехт, предпочитаю выполнять приказы, а не рассуждать. Чего вы хотите, Рейнгард? Кажется, вы говорили о Графе?
- Да, Вальтер, спасибо... Я решил прощупать с этой стороны. По крайней мере, рейхсфюрер будет знать, как себя вести, если разговор опять зайдет о Тельмане. - Он выставил Гиммлера как щит, словно и впрямь выполнял задание рейхсфюрера.
- Что навело вас на мысль о Графе?
- Одно совпадение, Вальтер, всего лишь одно совпадение. Случайное и, возможно, странное совпадение: Адольф Гитлер родился двадцатого апреля, а Эрнст Тельман - шестнадцатого. Они родились под одними звездами, Вальтер. Вы же знаете, какое значение фюрер придает этой... - он хотел сказать "чепухе", но быстро нашел более подходящее слово, - материи, Вальтер, этой тонкой материи... Не тут ли таится ответ на загадку?
- Что ж, очень возможно... Надо проверить, Рейнгард, только и всего. Надо проверить. Я просмотрю досье Графа и что-нибудь придумаю.
- Оно не слишком обширно, Вальтер.
- Но известно, по крайней мере, какой тип женщин он предпочитает?
- Беда в том, что астролог Граф импотент.
- Это значительно осложняет дело. Бедный человек!
- И все равно нужно что-то придумать.
- Конечно, Рейнгард, мы ему что-нибудь подберем. Мы дадим ему надежду.
В тот день Гейдрих лишний раз убедился, что Шелленберг в своем деле незаменим.
И вот сейчас, сидя в автобусе, он понял, почему решил пообедать сегодня именно в "Урании": он шел по следу своей удачи. Чисто профессионально... А еще он подумал, что Дениза будет очень на месте в "Салоне Китти". Не сейчас, разумеется, а после, потом...
Глава 46
ДОЖДЬ В ГАМБУРГЕ
Когда Роза добралась на трамвае до Поппенбютеля, пошел дождь. Угольно-серые, словно закопченные стены гамбургского пригорода растворились в пронизанном шипящими струями тумане. По мостовой, смывая желтые пятна опавших листьев, побежали мутные стремительные ручьи.
Роза быстро раскрыла зонт и поспешила к афишной тумбе, где за волнистой завесой дождя мерещилась чья-то темная искаженная тень.
- Давно ждешь? - спросила она съежившегося мокрого Эдвина, накрывая его зонтом.
- Нет! - Он тряхнул головой, и во все стороны полетели холодные брызги. - Только что пришел, но уже промок совершенно и даже озяб.
- Еще бы. Конец октября. Ты, как всегда, налегке?
- Как всегда. - Он оглушительно чихнул и вытер лицо мокрой рукой. Ну, как здоровье?
- Спасибо, недурно. - Роза едва заметно улыбнулась. - Старик передал мне записку о Мюнхенском соглашении. Я, конечно, поняла, что она должна вас заинтересовать, но сомневалась, писать вам или нет. Ну и все же написала... Письмо опустила со всеми предосторожностями. Не знаю, верно ли я сделала, но мне было так одиноко, Эдвин, так одиноко!
- Ты поступила совершенно правильно. Надо было написать сразу. Как видишь, мы перехитрили их и смогли встретиться... Лучше скажи, как тебе удалось получить эту записку? Как он сумел ее передать? Свидание же было отсрочено.
- Да. Из-за близости войны. Но оно состоялось, хоть и значительно позже. Прокурор и тюремный инспектор сидели, как обычно, за столом, а Тельман напротив меня. Он толкнул меня ногой, и я заметила, что он протянул под столом руку. В этот момент инспектор спросил меня, получила ли я курительную трубку. "Ну конечно", - сказала я и раскрыла сумочку, чтобы показать эту самую трубку, которую они отобрали у Эрнста. Тогда-то я бросила в сумку записку. Никто ничего не заметил.
- Счастливый случай, - хмыкнул Эдвин. - Вы шли на большой риск.
- Конечно. Пойдем куда-нибудь?
- Зачем? - удивился Эдвин. - Здесь никого нет и за шумом дождя нельзя услышать, о чем мы с тобой говорим.
- Но на нас могут обратить внимание. Согласись, что это выглядит странно, когда двое стоят под дождем на трамвайной остановке.
- Мало ли что...
- Нет, на влюбленную пару мы не похожи. Дама уж слишком пожилая... Здесь недалеко тихий ресторанчик, пойдем лучше туда.
- Ладно. Записка у тебя?
- Я передам тебе ее, когда ты немного обсохнешь, - улыбнулась Роза. А то, боюсь, размокнет бумага.
- У меня есть непромокаемый карман. Записка большая?
