История Финляндии. Время Петра Великого - Михаил Михайлович Бородкин
11 Июля н. ст. 1719 г. русский флот показался в Рослагсшерен. 1-го Августа шведская королева ответила манифестом о продолжении войны с Россией и о храбром противодействии приближавшимся русским войскам. Зажглись русские сигнальные огни и тревога распространилась по всему берегу. Военные наши корабли крейсировали вдали, тогда как галеры пристали к берегам Родмансэ (Rådmansö), к востоку от Норртелье. Находившаяся там слабая стража в 40 чел. отступила без боя; крестьяне рассеялись. Но на следующий день прибыла незначительная шведская сила и остановилась у кирки Фрётуна (Frötuna kyrka). Русские хотели начать бой, но ограничились тем, что жгли и разоряли на Родмансэ и близ лежащих островах. После этого наш флот разделился на три части: одна часть повернула на север, другая осталась на высоте Стокгольма, а третья посетила Зюдерманландию и Эстергётланд.
Та часть, которая на 21 галере и 12 островных лодках направилась к северу от Стокгольма, под начальством генерал-майора Ласси, в тот же день опустошила побережье в кирхшпилях Ветё, Веддё и Геверё, не встретив никакого сопротивления. Войска там не оказалось и крестьяне были столь уверены в помощи англичан, что спокойно ушли на сенокос. В следующие дни продолжались высадки русских отрядов, которые предавали огню заводы и побережные селения. Крестьяне без начальства разбегались, не проявляя единодушие.
В то время, когда самая слабая часть русского флота разоряла северную часть, главные силы его, под начальством князя Голицына и Апраксина, делали свое дело на берегах Зюдерманланда и Эстергетланда.
Апраксину дано было несколько сот печатных манифестов — универсалов на немецком, шведском и русском языках, с целью объявления шведскому народу от имени Петра I, что русские «к замирению склонность пред целым светом» обнаружили. Эти универсалы являлись «всем жителям королевства шведскаго» последним увещанием и выражением нашего «великого доброжелательства» к ним. С нашей стороны заключение мира со Швецией «не отрекалось». Военного перемирия не было заключено со шведским королем, почему русские «всегда имели ко всем воинским предприятиям свободные руки». Царь указывал, что многими обстоятельствами не желал воспользоваться, чтобы не проливать крови и не причинить обид народу; так, например, он находил возможным по крепкому льду переправить в Швецию целую армию. Требования, выставлявшиеся королем о возврате всех завоеваний, признавались непомерными. Многое были «согласны уступить». Король не заключал мира «по партикулярной своей страсти и корыстолюбию». Далее в универсалах свейской земле указывалось на русскую «правду и их короля непреклонность к миру». Настоящее же вторжение в Швецию делалось «единственно для того, чтобы желаемого замирения достигнуть можно было».
В инструкции, данной Государем Апраксину, велено было: «разорять и жечь как можно; а людей не токмо не брать, но не грабить с них и ничем не досаждать, но внушать, что мы воюем для того, что (шведский) сенат не склонен к миру. Под опасением смертной казни, запрещалось касаться церквей.
Чтобы не встретить враждебных действий со стороны Англии, Царь публиковал декларацию о свободной морской торговле в Балтийском море.
Часть крестьян в Викболандет, соблазненные русскими манифестами-универсалами, опасаясь истребления своих домов, а быть может и раздразненные насилиями шведских войск, решились подчиниться русской власти. Шведское правительство было сильно обеспокоено этим обстоятельством, почему, под председательством двух сановников (Де-ла-Гарди и Экеблада), оно немедленно созвало чрезвычайный суд, для расследования дела. Восемнадцать крестьян были приговорены к смертной казни, но лишился жизни лишь руководитель-зачинщик.
Главные наши силы, действовавшие около Стокгольма, не в состоянии были подойти к столице Швеции. Укрепления, возведенные вокруг Ваксгольма, для закрытия водного пути к Стокгольму, оказались настолько солидными, что русские не отважились сделать нападение на них. Но в то же время наши начальники не желали покинуть шведские берега, не сделав еще попытку пробраться к столице через южный Стекет (Stäket). По приказанию наследного принца этот проход был загражден значительным отрядом, имевшим при себе 4 орудия и галеры. Тем не менее, князь Голицын и Апраксин решили произвести здесь высадку, как на северной, так и на южной стороне, и в то же время наши галеры сделали попытки проникнуть в залив. Шведы стойко отбивались, под начальством полковника Дальгейма, отражая одно нападение за другим.
Вместе с тем решено было послать партию казаков, чтобы «сделать аларм» Стокгольму и, если можно, зажечь город. Однако, признано было «в азарт себя не давать». Казаки встретили сильное сопротивление и успели привести только 9 пленных.
Схватка при Стекет (Stäket) была единственным удачным действием шведов в течение кампании 1719 года.
В то время, когда происходили опустошения в шхерах, шведский флот стоял спокойно, не думая о бое. Стокгольмская эскадра, под начальством адмирала Таубе, находилась у Ваксгольма для защиты входа к столице.
7-20 августа 1719 года русские ушли из шведских шхер и направились в Аланду. Все прибрежье от Гефле до Нордчепинга было разорено. Зарево пожаров видно было в самом Стокгольме, от которого русские находились не далее 10 верст. Было выжжено два города, 135 селений, 40 мельниц, несколько железных заводов. Добыча русских ценилась в 1 мил.; а ущерб, причиненный шведам, в 12 мил. По сведениям шведских историков, русские опустошили города Эркгрунд, Эстхаммар, Норртелье, Седертелье, Труса, Нюкепинг и Норркепинг, заводы Харнес, Вессланд, Оскербю, Лёвота, Форсмарк, Харг, Ортала, Ставшё и рудники Невекварн и Утё, а также множество усадеб и крестьянских дворов вдоль берега; леса были выжжены, растительность уничтожена, домашний скот уведен, или убит. Картеро говорит, что 20.000 семейств остались без крова. Народ, который теперь подвергался опустошениям, ранее, в течении 20 лет, нес тягости войны, всякие вымогательства собственных властей, герцогские финансовые эксперименты и падение денежных знаков. Неудивительно, если отчаяние здесь и там проявлялось восстаниями, и что Петр надеялся достичь кое-каких результатов своими универсалами, изложенными на плохом шведском языке. «Сколь жестокими ни кажутся поиски, учиненные руссиянами, — писал военный историк Д. Бутурлин, — но должно уважить, что было единственное средство принудить Швецию к миру». Сильной артиллерии русские перевезти не могли на шведский берег и кроме того им приходилось опасаться, дабы не быть отрезанными соединенными англо-шведскими флотами.
Из разных мер воздействий на Аландский конгресс, к которым прибег Царь, отметим следующую. В Июне 1719 г. он повелел, чтобы шестеро дворян и столько же искусных секретарей из Эстляндии немедленно отправились в Финляндию к ландсгевдингу графу Дугласу. Согласно ходившим слухам подобным распоряжением имелось в виду внушить шведам, что Царь может отказаться от своего намерения вернуть Финляндию и, напротив, восстановить это герцогство с целью удержания его за собой.
Наконец, Царь, желая показать, что союз с
