История Финляндии. Время Петра Великого - Михаил Михайлович Бородкин
Переговоры подвигались плохо. Трудно было сговориться потому, что Герц требовал quo ante государства и чтобы все завоевания были возвращены Швеции, Петр же соглашался лишь на очищение Финляндии. В Швеции Герца не любили, как иноземца, вкравшегося в доверие Карла и разорявшего королевство. О Герце распустили слух, что он продал королевские интересы и указал дорогу к Стокгольму. Переговоры несколько раз прерывались: Герц ездил совещаться с Карлом, Остерман — с Царем. Шведы рассчитывали, что волнения в России ослабят ее. Желая доказать, что волнений не было, русские отпустили из плена фельдмаршала Реншельда.
Когда при переговорах очередь дошла до Кексгольма, Остерман, указывая на карту, заявил, что Царь не может оставить шведов у себя в тылу. Для Швеции же этот город лишился всякого значения.
Пока шли переговоры, князю М. Голицыну приказано было крейсировать. В августе и сентябре (1718) он ходил между Рогервиком и финскими шхерами, «для устрашения» несговорчивого соседа и «склонения его к мирным негоциациям».
Пользуясь перерывом переговоров, Остерман представил Царю свое «партикулярное и малоумное» мнение: «Рассуждение о состоянии Аландской негоциации». Эта записка показывает, что Остерман очень внимательно следил за шведскими делами и прекрасно усвоил себе положение дела в королевстве. Он вполне верно угадал, что вся эта «мирная негоциация» дело одного барона Герца. Король войнолюбив, попечения о своих интересах не имеет, и, по-видимому, не в совершенном разуме; ему лишь бы с кем-нибудь драться... Ничто так не принудит Швецию к миру, как разорение, которое причинило бы русское войско около Стокгольма. «Король шведский, судя по его отваге, должен быть скоро убит»... Герц человек умный, но и чрезвычайно гордый. Король хочет напасть на Норвегию; действовать там трудно и «без большего урона достичь своих намерений нельзя». Предсказание Остермана, как известно, исполнилось почти дословно.
Остерман предлагал «разорение всех мест до Стокгольма», и мера эта была приведена в исполнение Царем. Нападение русских войск на шведские берега не осталось без последствий на ход переговоров.
С гордостью последнего викинга Карл не хотел заключить постыдного мира, Карл не дал прельстить себя условиями, которые могли поставить его в зависимость от Петра. В письме к Герцу от 4-16 августа 1718 г. он отверг составленный проект, и не желал даже слышать о какой-либо помощи со стороны Петра: он требовал, чтоб Царь возвратил Финляндию, Эстляндию и Лифляндию, а за остальные завоевания вознаградил Швецию уступкой собственных земель. Когда Герц получил это письмо, он понял, что по делу мира он ничего не в состоянии сделать...
Для некоторых современников титанической борьбы стало ясно, что «война между царем и шведом не кончится, пока не погибнет тот или другой».
Шведские государственные люди, в роде Арвида Горна, Эрика Спарре и др., выказали более благоразумия, чем их король, и проявляли склонность к дружбе с соседом, опасаясь, что упустят случай к заключению мира, о котором потом будет уже поздно и думать.
Численность шведского войска в это время достигла 60.666 чел. Главная её сила в 40.000 чел., сосредоточенная под начальством короля, готовилась напасть на южную часть Норвегии. Восточное побережье королевства оставалось без войска, почему многие, негодуя на Герца, находили, что он нарочно устроил так, чтоб предоставить осиротелую Швецию в руки Петра.
В конце 1718 г. распространилась весть о смерти Карла XII. Действительно 30 ноября (11 дек.) он был сражен пулей при Фридрихсгалле. Долго в шведской истории верили, что Карл пал от руки убийцы. Графу Круасси, состоявшему в 1715 г. французским посланником при Карле XII в Стральзунде, и видевшему его там, казалось, что король искал смерти, почему граф предупредил свое правительство о необходимости быть готовым принять меры на случай кончины Карла. В то время, когда король ежедневно подвергал свою жизнь опасности, он не заботился установить, кто должен после него принять скипетр государства.
Наследный принц Гессенский был назначен генералиссимусом шведской военной силы, а его ближайший приверженец, генерал барон Г. А. Таубе, — наместником в Стокгольме.
Со смерти Карла XII многое изменилось. Новое правительство казнило Герца. Когда узнали о смерти Карла XII, резидент Ганноверский спросил Царя на ассамблее, должен ли поздравить его, или изъявить ему сожаление об этом важном событии. Петр, пожав плечами, ответил: «Я сам не знаю; желаю только, чтоб все обратилось к общему благу».
В Стокгольм послали нашего бригадира Лефорта поздравить королеву Ульрику-Элеонору с восшествием на престол. С обеих сторон было выражено желание прекратить борьбу.
В мае 1719 г. переговоры на Аланде возобновились. Место Герца заступил барон Лилиенстедт.
Остерман вновь настаивал на каком-нибудь «сильном действе».
Но и без его настаивания, после смерти Карла XII и разрыва Аландского трактата, делались необычайные приготовления к новой кампании. Царь видел, что нет иного средства, как принудить Швецию к миру. А потому в мае же 1719 г. генерал-адмирал Апраксин получил указы и наставления, каким образом Государь желал перевести целую армию в 20.000 пехоты и 6 тыс. драгун в Финляндию. Для этого требовалось 28 кораблей, 180 галер и 300 плоскодонных судов. Апраксину предписывалось быть начальником флота и сухопутного войска. Наш корабельный и галерный флот сосредоточился у Гангеудда.
Когда затем на конференции Лилиенстедт, верный своим инструкциям, сделал предложения, не согласовавшиеся с русскими требованиями, нашему флоту приказано было переплыть Аландское море. Цель задуманных высадок и разорений оставалась прежняя: приблизиться к Стокгольму и страхом побудить шведское правительство к подписанию трактата.
Когда обдумывался план кампании 1719 г., Царь потребовал отзывов о ней разных лиц. Адмирал Апраксин писал: «Понеже неприятель, как видимо на конгрессе Аланском, чинит предложение, как можно к миру не склоняется», то он, адмирал, находит необходимым «достать языков», приступить «всем корабельным флотом к Алант-гафу», послать партию на галерах и между «Гефля и Стеколни (Стокгольмом) чинить чувственное разорение, дабы тем неприятеля разделить и отволочь от Стеколни», «неприятельские жилища и, где есть, всякия заводы жечь» и, наконец, адмирал желал идти «генерально к самому столичному месту». — Гр. Апраксин исходил из того мнения, что «старая каприция немного мешает» шведам склониться к миру. Контр-адмирал Гордон советовал перевести войска на шведский берег. — Контр-адмирал Сиверс усматривал полезным «действовать около Стокгольма по языкам». Кн. М. М. Голицын стоял за возможное «утеснение» неприятеля. Генерал Ласси рекомендовал «десант учинить в Швеции». — Вице-адмирал Змаевич хотел «запереть устье
