Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон
Из-за преувеличений и явных домыслов, характерных для вновь охватившего американцев страха перед мафией, и несмотря на то, что директор ФБР Эдгар Гувер по-прежнему отказывался верить в существование мафии, последствия слушаний в комитете Кефовера оказались весьма неприятными для «людей чести». В 1956 году федеральное правительство приняло закон о контроле за наркотиками, предусматривавший максимальное наказание в виде сорока лет тюремного заключения за преступления, связанные с наркотиками. По оценкам американской полиции, к тому времени когда Джо Банан приехал на Сицилию, чтобы, как он выразился, «раскрутиться», каждый третий член его клана был арестован по обвинению в торговле наркотиками. Другие нью-йоркские кланы понесли еще более тяжелые потери. Сообщалось, что клан Луккезе лишился шестидесяти процентов своего состава.
Как позже объясняли Бушетта и Бонанно, в ответ на эти суровые меры руководство американской мафии ввело запрет на сделки с наркотиками. (Оба они также настаивали на том, что этот запрет нарушали другие мафиози, а сами они его соблюдали. Подобные утверждения представляется совершенно невероятными.) Сообщения из множества других источников подтверждают, что мафия действительно проводила такую политику; каждый из этих источников также указывает, что это правило регулярно нарушалось. На самом деле запрет был только видимостью, с помощью которой мафия желала публично дистанцироваться от операций с «наркотой». Но эта мера подарила ей лишь временную передышку.
Дела пошли еще хуже, когда в 1956–1957 гг. из объятий Коза Ностры выскользнула Куба, важнейшая перевалочная база наркоторговли. Погрязшая в коррупции, жестокая диктатура Батисты разваливалась под ударами возглавляемых Фиделем Кастро и Эрнесто Че Геварой партизан, которые действовали в горах Сьерра-Маэстра. Партизанская война получила широкую огласку. В 1958 году американцы лишили Батисту военной помощи, и в январе следующего года Кастро вошел в Гавану.
Вполне понятно поэтому, почему в 1957 году Джо Банан решил снова «раскрутиться» на Сицилии. Чтобы получать прибыль с торговли наркотиками, его организации требовалось соблюдение трех условий: надежный источник рабочей силы, партнер, которому она могла бы доверить дело, ставшее слишком опасным, чтобы принимать в нем непосредственное участие, и новая перевалочная база.
В 1950-е годы Коза Ностра в гораздо большей степени контролировала территорию Сицилии, нежели Соединенных Штатов — отсюда и восхищение Бонанно тем пышным приемом, который ему устроили на Сицилии. Но притягательность Италии не ограничивались ее «ужасно податливой» государственной машиной. Эта страна отличалась весьма незначительным уровнем потребления наркотиков, следовательно, данная проблема здесь не имела никакого политического значения. Более того, поскольку сицилийские «люди чести» занимались контрабандой сигарет и перемещались по всему Средиземноморью, им вовсе было не в тягость, оказавшись на юге Франции, прихватить оттуда очищенный героин. К тому же, на западный берег Атлантики надвигалась очередная волна сицилийских эмигрантов, перевозивших свои пожитки в дорожных чемоданах, которые были превосходным средством транспортировки наркотиков. Единственной причиной, не позволившей Джо Банану отправиться в отпуск раньше, были слушания в комитете Кефовера, которые привели к разрыву трансатлантических контактов «на высшем уровне» между двумя ветвями мафии.
За четыре октябрьских дня 1957 года Джо Банан провел в палермском отеле «Гранд Отель де Пальмес» целый ряд встреч с сицилийскими и американскими мафиози. Это здание считалось лучшей в городе гостиницей; изначально оно принадлежало семейству Уитейкеров и только потом его перестроили в отель, где, кстати сказать, зимой 1881–1882 гг. Рихард Вагнер писал оркестровку к своей последней опере «Парсифаль». Ныне в «Отель де Пальмес» останавливается большинство итальянских журналистов, приезжающих в Палермо, чтобы осветить в печати самое «свежее» преступление мафии или очередной суд над членами этой преступной организации.
Хотя сведений из первых рук о встречах Бонанно не имеется (полиция мало интересовалась тем, что происходит в отеле), мы располагаем списком гостей, который представляв ет собой весьма поучительное чтение. Среди тех, кто посещал роскошный номер Бонанно, были его consigliereКамилло Кармине Таланте и другие влиятельные члены Бруклинского клана, в том числе Джованни Джон Бонвентре и первый заместитель Бонанно Фрэнк Гарофало, который летом находился в Кастелламаре дель Гольфо. Кроме того, в состав американской делегации входили влиятельные члены клана Маджадино из Буффало, а также Счастливчик Лучано, который после того, как его в 1946 году выдворили из США, жил в Неаполе. Наиболее важным представителем сицилийской стороны был глава клана Кастелламаре дель Гольфо, члены которого приходились родственниками Джо Банану и семейству Маджадино из Буффало. Других присутствующих также связывали тесные трансатлантические узы.
Некоторые предлагали, чтобы на этих встречах присутствовал и Бушетта, который впоследствии категорически (что внушает подозрения) отрицал даже то, что встречи вообще имели место. Был он там или нет, не столь важно: имена тех, кто присутствовал наверняка, дают весьма ясное представление о том, какого рода встречи там проводились. Собрание в «Отель де Пальмес» восстановило связи между большинством американских кланов сицилийской мафии и большинством сицилийских кланов американского филиала. Другими словами, это были вовсе не переговоры между американской и сицилийской мафией. Скорее, это было деловое совещание, а не дипломатическая встреча. И в деловой повестке дня значились наркотики. В 1957 году участие сицилийской мафии в американской торговле наркотиками отнюдь не казалось чем-то неслыханным. Еще в 1920-е годы морфий провозили в ящиках с апельсинами и лимонами. Ник Джентиле упоминает о том, как наркотики доставлялись в Штаты вместе с партиями сыра, масла, анчоусов и других сицилийских продуктов. Фирма «Матта Mia Importing Company», принадлежавшая боссу нью-йоркской мафии Джо Профачи, была одним из многих коммерческих фасадов, скрывавших торговлю наркотиками. Однако систематические аресты торговцев и изъятия партий наркотиков, состоявшиеся уже после сицилийского отпуска Бонанно, показывают заметное усиление роли сицилийской мафии в наркоторговле и свидетельствуют о гораздо более тесном сотрудничестве между преступными группировками обоих берегов Атлантики. Решения, принятые среди красных ковров и позолоченных зеркал «Отель де Пальмес», имели вполне конкретные последствия. Как позднее заметил министр юстиции США, каждый, кто присутствовал на этих встречах, стал «звездой, оставившей свой след в наркобизнесе». Для «людей чести» транспортировка героина сделалась новым, трансатлантическим видом спорта.
Среди приглашенных на встречу в «Отель де Пальмес» был человек, выделявшийся среди прочих, словно жаба среди болотной ряски. Это был Джузеппе Дженко Руссо — та самая «Джина Лоллобриджида», которая однажды облегчилась на виду у молодого и недоверчивого Томмазо Бушетты. К тому времени Дженко Руссо уже стал преемником дона Кало Виццини, его власть распространялась на центральную часть Сицилии, и теперь он незаслуженно пользовался репутацией «босса из боссов» всей сицилийской мафии. Бушетта поясняет, что в то время такого поста просто не существовало, но даже имейся он в наличии, его никак не мог бы занять «человек чести» из захудалого Муссомели. Вероятно, Дженко Руссо присутствовал на встрече лишь потому, что один из приглашенных на нее американских мафиози приходился ему дальним родственником. Дженко Руссо не пользовался влиянием в Палермо, и тем более в Нью-Йорке, и поэтому не мог участвовать в дискуссии, которая состоялась в «Отель де Пальмес». Однако, очутившись в столь двойственном положении, он сумел привлечь внимание собравшихся на политической проблеме, которая была представлена на рассмотрение вместе с деловыми предложениями Джо Банана. Руссо поведал почтенному собранию, что слышал в холле знаковую фразу: Quannucisunutroppicanisopraanossubeatocnidduchipostariarrassu- «Когда слишком много собак бросаются за одной костью, лучше отойти в сторону». Проще говоря, продолжил он, проникновение на североамериканский рынок героина в тех масштабах, в каких планирует Джо Банан, неизбежно приведет к соперничеству.
