Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император
Однако российские объяснения не были приняты ни Наполеоном III, ни остальным Западом в какое-либо внимание.
Дипломатические отношения между Россией и западными державами были прерваны.
В январе 1854 г., отряды греческих волонтеров вошли в греческую область Эпир, находящуюся в руках турок, и соединились с восставшими жителями. Восстание распространилось на Фессалию и Македонию; в городе Пета образовалось временное правительство под председательством Цавелласа.
Западные правительства, столь страстно переживавшие за поляков, ведущих борьбу против «царизма», помогли туркам утопить греческое восстание в крови. Причем посильное участие приняла и «свободная» пресса, живописно представившая восставших греков разбойничьей ордой. Для предотвращения каких-либо нелиберальных действий со стороны греческого государства, английский флот обложил его берега. В апреле 1854 г. французские войска заняли греческий порт Пирей, а египетские войска Аббас-паши «зачистили» Эпир и взяли Пету. Греческие повстанцы и сопутствующее им мирное население были уничтожены; процедура, как и следовало ожидать, не оставила никаких рубцов в памяти «западных демократий».
15 (27) февраля 1854 британский кабинет, от имени западной коалиции, предъявил России ультиматум, в котором требовалось, чтобы русские войска к 30-му апреля очистили княжества Молдавию и Валахию. При том отказ или недоставление ответа на ультиматум будет означать объявление войны западным державам. (Хитрым образом англо-французы переложили объявление войны на Петербург).
Остальное было делом техники. Западные страны заключили договор с Турцией, согласно которому они присылали на помощь Порте свои армии, а та обязывалась не заключать сепаратного мира с Россией. Затем был подписан англо-французский договор, где морские державы обязались отстоять целостность османских владений военной силой. На это Россия ответила правительственным манифестом, объявляющим войну Англии и Франции.
Англия и Франция предложили Берлину и Вене поддержать требование об очищении Дунайских Княжеств, на что Пруссия и Австрия расторопно изъявили согласие. Jawohl! В подписанном немецкими правительствами протоколе сообщалось о поддержке целостности османских владений, требовалось очищение Княжеств от русских войск. Права христиан признавались, однако так, чтоб их соблюдение не нанесло ущерба власти султана.
Оба немецких государства отвергли поступившее от Петербурга предложение о сохранении нейтралитета.
В последующем союзном трактате между Австрией и Пруссией они обязывались взаимно защищать целостность владений, а также права и выгоды всей Германии. Заявлялось, что Австрия потребует от России очищения Дунайских княжеств, и Пруссия поддержит это требование. В случае его неудовлетворения немецкие государства должны будут предпринять наступательные действия.
2 декабря 1854 между Австрией, Францией и Британией был заключен венский трактат, направленный против России. Австрия обязывалась не препятствовать движению английских, французских, турецких войск, а также «защищать» Дунайские княжества от русских войск (получая явную возможность прибрать эти земли).
С 1854 г. шли переговоры Англии и Франции со Швецией, о вступлении последней в антироссийскую коалицию. Шведам обещалось возвращение Финляндии. В ноябре 1855 три страны заключат военный союз и подготовят план совместной интервенции в Россию с северо-запада.
Наполеон III выступал одно время на вторжение в Россию с запада, через Австрию, с восстановлением независимой Польши, но англичанам это живо напоминало поход 1812 г. Да и австрийцы не жаждали увидеть у себя французов, которые с наполеоновских времен помнились им как мародеры и насильники.
Помимо английских, французских, османских сил непосредственно в боевых действиях против России собрались принять участие и итальянские войска из Сардинского королевства. Несмотря на несколько обманчивое название, это государство было национальным центром Италии, и располагало наиболее промышленно развитыми районами этой страны.
Таким образом оформилась масштабная антироссийская коалиция, представляющая все сильные государства Европы.
Российская элита, после двухсот лет вхождения в Европу, оказалась опять в 16 веке. Она глядела в лицо Западу и ничего не понимала. А европейский оборотень показывал России не благообразную физиономию аристократа, а рожу лживого барышника. Европа благородий, объединенных дворянской честью, обернулась буржуазным интернационалом бюргеров, готовым ради своих прибылей на союз с дьяволом, не то что с мясником-турком. Это был культурный и психологический шок, погрузивший западноцентричную российскую элиту, в том числе военную, в состояние почти что недееспособности. Особенно шокировала позиция Австрии, только что вытащенной русской рукой из выгребной ямы.
В записке, врученной императору 7 декабря 1853 г. известный литератор М.Погодин (бывший, кстати, родом из крепостных мужиков) написал: «Франция отнимает у Турции Алжир, Англия присоединяет к своей Ост-Индской монархии всякий год почти по новому Царству: это не нарушает равновесия… Франция среди мира занимает Рим и остается там несколько лет: это ничего… Англия объявляет войну китайцам, которые будто бы ее оскорбили: никто не имеет права вступаться в ее дела… а Россия требует, в силу трактатов, безопасности миллионам христиан: «это слишком усиливает ее влияние на Восток в ущерб всеобщего равновесия».»
Погодин пишет, что «Союзники наши в Европе, и единственные, и надежные, и могущественные, — славяне, родные нам по крови, по языку, по сердцу, по истории, по вере, а их десять миллионов в Турции, и двадцать миллионов в Австрии».
Николай в свойственном ему ироническом стиле пишет на погодинской записке: «Писано и думано через увеличительное стекло; уменьшено в 1/10 долю, и этого довольно».[207]
И Погодин, и император уже понимают, что современная им Европа — этой слой капиталистов, подпираемый горячей магмой пролетариата и малоземельного крестьянства (почти все европейские страны страдают от аграрного перенаселения). Европе нужны колонии и рынки, питающие большие города. Ставка на консервативный легитимизм, оправданная двадцать и даже десять лет назад, нынче бесполезна.
Концепция «морской силы»
Западные нации сделала ставку на использование своих морских преимуществ в борьбе против огромного сухопутного государства.
В планировании военных операций западным коалиционным штабом просматриваются явные аналогии с планом «анаконда», который будет реализован янки во время гражданской войны в США, и с концепцией применения «морской силы», сформулированной полувеком позже адмиралом А. Мэхеном.
Целью коалиционных сил в Восточную войну станет блокирование российской территории с моря по береговым линиям. Наша страна должна была удушаться «морской силой», берущей под контроль прибрежные зоны, захватывающей портовые пункты, и прерывающей морские коммуникации.
Вражеские стратеги планировали, что блокирование побережий России нанесет удар по решимости российской землевладельческой элиты вести войну, поскольку она не сможет сбывать на внешнем рынке продукцию своих хозяйств и закупать там предметы роскоши.
Вражеские аналитики будут выбирать, когда и на какой участок российского побережья напасть. Они видели, что, при огромной площади России возможности для обороны побережий у нее весьма ограничены.
Большая часть российской береговой линии трудно доступна и со стороны суши, и со стороны моря, из-за льдов — это побережье Северного Ледовитого океана и северной части Тихого океана.
Конфигурация оставшихся морских побережий такова, что открывала России доступ лишь в замкнутые акватории Черного и Балтийского морей, выходы из которого она не контролировала.
Черноморское побережье было лишено удобной связи по суше с центром страны. Между ними находилось бывшее Дикое поле, далеко еще не освоенное, путь по которому длился ни один месяц. Строительство сети железных дорог, которые могли дать толчок к быстрому освоению причерноморского края, Россия не могла себе позволить ввиду невысокого уровня государственных и частных накоплений. (Протянуть железнодорожные трассы, протяженностью в несколько тысяч километров, в это время сумели только США, причем в хорошо обжитых регионах). Как уже упоминалось, крупные реки, впадающие в Черное море, были пересечены порогами, которые препятствовали судоходству.
Черноморский берег показывал малое число вместительных глубоководных бухт — среди них выделялась Севастопольская, на южном берегу Крыма. Южный берег Крыма идеально подходил для действий западных сил, поскольку прибрежные воды здесь не замерзали. Уязвимость севастопольской военно-морской базы заключалась, первым делом, в весьма протяженных и зависящих от сезона тыловых коммуникациях. Население Крыма, особенно русское, было немногочисленным и не должно было создавать проблемы западным войскам — партизанской активностью, разведывательной деятельностью и т. д. Быстрый захват Севастополя мог, по мнению западного командования, стать основой успешных действий коалиционных сил по всему бассейну Черного моря, с перспективой полного лишения России южного морского выхода. Крым — если его занять — позволял вывести из-под российского контроля бассейны Черного и Азовского морей, а также Западный Кавказ. Тогда Россия, по сути, вернулась бы на столетие назад, когда из степей и гор выходили орды, грабящие и уводящие пленников, не дающие пахать земли Причерноморья и Предкавказья.
