Пол Брикхилл - Безногий ас
Переводчик оказался достаточно бестактен и перевел этот ответ. Комендант покраснел, как свекла, и разразился новой тирадой. Англичане даже испугались, что его сейчас хватит апоплексический удар. Он потрясал кулаками и вопил: «Arrestzellen! Arrestzellen!» Потом он повернулся и убежал.
Это было одно из знакомых Бадеру немецких слов, которое означало арестантскую камеру.
Вскоре они очутились в знакомой обстановке. Офицер толкнул дверь камеры, и Бадер с неудовольствием заглянул внутрь. Тут его осенила новая идея. Он сказал:
«Минутку. Я не намерен сидеть здесь. Это обычная солдатская камера. Неуважительно сажать туда офицера».
Немецкий офицер службы безопасности вежливо ответил:
«Мы обычно не иметь офицер пленник в Ламсдорфе. Потому мы не иметь офицерский камера».
Бадер пожал плечами.
«Ничем не могу помочь. Если уж я должен сесть, так пусть это будет офицерская камера. Мое достоинство и без того уже достаточно пострадало».
Немец устало произнес:
«Послушайте, подполковник. Мы уже иметь с вами многий хлопот. Мы и комендант. Он хотеть отобрать ваш ноги, но я сказать им, ипd он немного остыть. Если будет новый хлопот, он будет отбирать ваши ноги».
«Я не могу вам помочь. И к тому же, я требую мягкую кровать, а не дощатые нары».
«Пожалуйста, войдите, подполковник. Мы будет заниматься этот завтра».
«Нет, не войду. Мне нужна пружинная кровать, мне нужен стол, мне нужны нормальная еда и мягкое кресло. Если уж на то пошло, я хочу знать, к чему меня приговорили. Я понятия об этом не имею, и это неправильно. Я требую, чтобы мне сообщили, сколько я здесь просижу».
Немец каким-то чудом сохранил самообладание, поднял глаза горе и тихо пробормотал: «Mein Gott!» Потом он сказал:
«Ждать здесь, подполковник. Я пойду и найду не комендант, ради вас же, а его заместитель».
Он вышел, и Бадер с Палмером остались под охраной караульных. Вскоре пришел щеголеватый краснолицый майор и сообщил с предельной вежливостью:
«Мне очень жаль, подполковник, но я обещаю, что мы все сделаем. Вы получите мягкую кровать, кресло и стол, нормальную еду, книгу и даже слугу. Я пришлю вам вестового. А завтра утром вам огласят приговор. Ну, как?»
Бадер кротко ответил:
«Ладно. Я посижу в коридоре, подожду, пока все это будет».
Вскоре немцы принесли пружинные матрасы, стол и кресло. Когда Бадер вошел, дверь с лязгом закрылась.
Но вскоре послышался страшный грохот, и Бадер крикнул:
«Войдите!»
Он услышал, как громыхнули засовы, и в двери, заполнив весь проем, появилась могучая фигура в английском мундире. Молодой розовощекий человек в очках произнес с сильным шотландским акцентом:
«Добрый день, сэр. Меня зовут Росс. Меня прислали ухаживать за вами. Я принес вам немного чая».
В руке у него была огромная кружка. Бадер почувствовал, что часть его раздражения улетучилась. Он был вынужден признать, что среди немцев есть исключительно терпеливые люди, к тому же не лишенные чувства юмора.
Утром его вместе с Палмером отвели к коменданту, который холодно и вежливо зачитал приговор. 10 дней карцера каждому. Бадер снова попытался завести речь о том, что непорядочно сажать офицера в солдатскую камеру, но комендант оборвал его. Он не даст им требуемых камер, пусть довольствуются тем, что имеется. Он надеется (сардоническая ухмылка), что им будет достаточно удобно.
Дни в карцере казались ужасными. Воспоминания о Битве за Англию и старых разочарованиях снова начали бурлить в нем, снова вернулось озлобление. Единственным светлым пятном был Росс. Его исполнительность и верность, исправно доставляемые чай и сплетни несколько скрашивали одиночество.
На девятый день дверь камеры отворилась, и появился комендант. Бадер поднялся с нар, и они вежливо откозыряли друг другу. Комендант сказал:
«У меня для вас хорошие новости, подполковник. Завтра вы отправляетесь в офицерский лагерь».
Бадер заинтересовался.
«О, куда же именно, repp оберет?»
«Офицерский лагерь IVC в Кольдице».
Бадер о нем знал.
«Значит, теперь Straflagefl»[20].
Комендант выглядел потрясенным.
«Nein, nein, Herr Oberstleutenant, das Sonderlager»[21].
Бадер засмеялся, глядя на него, рассмеялся и комендант. Оба хорошо знали, что замок Кольдиц использовался как тюрьма для малолетних преступников. Считалось, что оттуда нельзя бежать. Комендант вышел, и Бадер прекратил смеяться.
На следующий день он предпринял последнюю попытку отсрочить неизбежное, потребовав в качестве сопровождения офицера равного с ним звания. Однако комендант коротко ответил, что такой офицер в наличии лишь один, и это он сам. А ему совсем не требуется ехать в Кольдиц. Вместе с Бадером в поезд сел пожилой капитан, который всю дорогу молчал, изредка ковыряя пальцем в зубах. Там оказался и Росс. Когда Бадер сказал, что его отправили в Кольдиц, Росс сообщил, что и его тоже. Он заметил, что будет неплохо сменить обстановку. Бадер ответил:
«Нет, Росс, ты не прав. Это тюремный лагерь».
Росс начал спорить, и спорил очень долго. Впрочем, путешествие оказалось длинным, и времени хватило. Капитан, казалось, будет ковырять в зубах бесконечно. Когда они прибыли в Кольдиц, уже стемнело, и на станции были погашены все огни. Когда они с трудом выбрались на дорогу, Бадер впервые получил представление о том, что его ожидает. Крепость возвышалась над деревней, словно паря в ночном небе. Она напоминала сказочный замок. Они шли по мощеной дороге, которая вскоре начала подниматься в гору так круто, что Росс подал Бадеру руку, чтобы помочь. Когда они подошли к высокой стене, Бадер был совершенно измучен. Сложенная из камней стена чуть поблескивала в свете тусклых фонарей. По подвесному мосту они пересекли глубокий ров и оказались под каменной аркой, где было темно, как в погребе. Тяжелые ворота с лязгом закрылись позади Бадера, и у него по спине пробежал холодный ветерок. Караульные, грохоча сапогами по каменным плитам, провели их через дворик, потом по низкому туннелю во внутренний дворик, окруженный высокими стенами. Немец толкнул дверь, которая медленно открылась, и Бадер увидел тесный каменный мешок. Он подумал:
«О боже, и тут придется жить? Это тюремный лагерь?»
Глава 27
Когда часовой втолкнул его внутрь, кто-то вскрикнул:
«Дуглас! Так это ты!»
Он круто повернулся. На ступеньках стоял Джеффри Стефенсон в старом свитере и армейских брюках. Увидеть его было очень приятно. Он выглядел все так же, хотя несколько менее щеголевато.
«Слышал, что тебя сбили. Ждал, что появишься. Как будешь вести себя, догадался».
Они пожали друг другу руки, обнялись и начали разговор. Когда немец попытался оттащить Бадера, чтобы отвести в камеру, тот спросил:
«Именно так вы здесь и живете?»
«Великий боже, конечно, нет. Завтра тебя выпустят», — ответил Стефенсон.
Он ушел прочь, и Бадер, чувствуя себя лучше, проследовал в камеру, так как хотел поскорее улечься. Дверь захлопнулась.
Утром за ним пришли. Бадера сфотографировали, сняли отпечатки пальцев. Обыскали. Но после этого его отдали на попечение Стефенсона, который увел Бадера по лестнице вверх, в большую красивую комнату с широким окном, выходящим на внутренний дворик.
Стефенсон объявил:
«Твой дом. Надеюсь, тебе понравится».
Во многих отношениях это помещение было самым хорошим из тех, что он видел за время плена. Бадер делил комнату с тремя армейскими офицерами, одного из которых он уже знал. Это был Джордж Янг, старший по лагерю в Любеке. Четыре кровати имели занавески. В комнате стояли плетеные стулья, а каменные стены закрывал грязный коричневый ковер. Красный Крест хорошо заботился о заключенных в замке. Бадер даже мог принять ванну, этого удовольствия он был лишен уже целый год.
Стефенсон провел его по замку, и остальное показалось Бадеру не столь приятным. В мрачном старом замке содержалось более 80 британских офицеров, 200 французов и более сотни поляков, голландцев, бельгийцев. Единственным местом прогулок служил вымощенный булыжником внутренний дворик, 40 ярдов длиной и 22 ярда шириной. Его окружали стены высотой более 70 футов, поэтому зимой солнце во дворик не заглядывало. Бадер посмотрел сквозь зарешеченное оконце на внешнюю стену замка, которая имела толщину 7 футов и высоту около 90 футов. Вдобавок замок стоял над рекой на скале высотой еще 100 футов. Уверения, что из Кольдица бежать невозможно, оказались совершенно правдивыми. Он был расположен в 30 милях на юго-восток от Лейпцига. Единственной дорогой в замок была тропика, вьющаяся по скале. К тому же сначала нужно было пройти через ту половину замка, в которой жили немцы. Охранников здесь было больше, чем заключенных.
«Перед войной использовался как сумасшедший дом. Ему более 100 лет. Построен парнем, которого звали Август Сильный. Мы о нем почти ничего не знаем, только то, что он был хорошим производителем. Предполагается, что у него было 365 незаконных детей», — рассказывал Стефенсон. Бадер согласился:
