Яцек Хуго-Бадер - Белая горячка

Яцек Хуго — Бадер

Белая горячка

Спрашивает голос у эвенка–оленевода, какое у него желание.

— Ящик водки, — отвечает тот и получает. Потом еще ящик водки и еще. Вот такие у него были три желания.

— Так ты и есть та самая золотая рыбка? — заплетающимся языком спрашивает оленевод.

— Нет, дорогой, я не золотая рыбка, я — Белая Горячка.

Рассказывать такой анекдот про эвенков — паскудство.

Но его рассказывают сами эвенки и при этом покатываются со смеху.

Потому что это про них. А водяра — это их Циклон-Б.

Разве что действует не сразу.

А теперь прикинь. В этом тексте 47 раз попадается слово «умереть», «убить», «смерть». 10 раз слово «винтовка», 17 раз слово «водка» и только один раз слово «любовь», к тому же несчастная. Если не нравится, не читай…

Письмо к Богу

Шаманка на глазах всех присутствующих превратилась в столетнюю старуху. На спине вырос горб, ноги согнулись дугой, голос заскрипел, как крышка гроба. Приказала Лене написать все, чего та хочет от духов.

Послание Лены начинается так: «Уважаемый Совоки. В первых строках моего письма обращаюсь к Тебе с убедительной просьбой, чтобы русские вернули нам наши земли…»

Шаманка читает, и ее трясет от смеха. Так можно писать к губернатору, а не к Богу. Надо чисто по–человечески, как к брату.

— Да не умею я, — оправдывается Лена, — всю жизнь писала только к чиновникам. Всегда было «требуем», «просим», «мы, эвенкийский народ»…

Тогда начинаю диктовать я, а шаманка пишет по–человечески. В первую очередь, чтоб отдали землю, потом, чтобы народ перестал пить и чтобы появилась цель. Чтобы молодежь кончила школу и чтобы мой Дима вышел на свободу и больше не пил. Чтобы всю–то тайгу не вырубали, а Сашка чтобы перестала путаться с этим русским. И еще чтобы мой народ перестал пить, а с ним и мой Юра, и Светка, Маша, Тинка, Борька, Таня, Максим, Данька…

Много было. Два листка мелким почерком с обеих сторон.

Потом шаманка говорит, что Лена должна пропеть все это на своем языке, потому что старуха, которая входит в нее во время обряда, не понимает по–русски, а только она может передать духам просьбы людей.

— На всю тайгу я запела, — говорит Лена. — А со мной были мои люди. Оленеводы и охотники.

Потрясенные, слушали они гортанный вой Лены. «Бэлэкэльду! Бэлэкэльду! Спаси нас, добрый Совоки, а то совсем пропадаем!» И мурашки ползут по спине, и страх охватывает, будто медведя в тайге встретили, а то и самого черта.

Бригада

Лена Колесова — низкорослая, с маленькой, но очень твердой шершавой рукой, в солнцезащитных очках, блондинка с перманентом в стиле рококо. Родилась 50 лет назад в тайге, выросла в палатке, а потому ей никогда не холодно. Всю зиму ходит она в осенней куртке и в высоких унтах — сапогах из оленьего меха. Эвенки вот уже много лет носят обычную европейскую одежду.

У Лены болят колени, скорее всего, от необычной для ее народа полноты. Эвенки как правило худые, жилистые и низкорослые. Кожа и волосы темные, глаза каштановые, кожа жирная. В выражении лиц что–то трагическое. Особенно мужчины смотрят хмуро, исподлобья. На плоских, лишенных растительности лицах — сердитые складки на лбу, нахмуренные с самого рождения брови. Бросишь кому теплое приветливое слово, и сто процентов гарантии, что даже не пробурчит в твою сторону.

Женщины, и старые и молодые, двигаются тяжело и неуклюже, будто несут неподъемный груз. Груди маленькие, талии нет, но раскосые глаза, к счастью, выглядят так, словно сейчас они сожмурятся в улыбке.

Лена вдова, живет с семьей в деревне Бомнак в Амурской области на востоке Сибири. Я попал к ней, в одиночку путешествуя от Москвы до Владивостока. Это был автопробег по следам книги «Репортаж ХХI века», написанной в 1957 году, в которой рассказывалось, как будет выглядеть Советский Союз через 50 лет, то есть в 2007 году. Лена — лидер местных эвенков.

В марте 1985 года к власти в Советском Союзе приходит Михаил Горбачев. Начинается перестройка, а Лена получает должность зоотехника в родном совхозе «Ударник». В ее бригаде номер один 17 оленеводов, в том числе две женщины, два 14-летних мальчишки и 3500 оленей.

В декабре 1991 года распался Советский Союз, а в бригаде номер один погиб Саша Яковлев. Треснул лед, когда переправляли стадо через реку.

Саша закончил летную школу в городе, там же и женился, там же у него родился ребенок. Потом развелся, вернулся в родную деревню и страшно запил. А было ему 30 лет.

В бригаде осталось шестнадцать оленеводов.

Юрию Трифонову был 51 год. 27 марта 1993 года он упился до смерти. Он был бригадиром и дядей моей Лены. Оставил вдовой Тамару. Эвенки очень редко регистрируют свои браки. Договариваются с женщиной и приводят ее в свою палатку или в дом. Вот и вся их свадьба. Они никогда не устраивают по этому поводу торжественных приемов.

Юра всю жизнь провел в тайге, у него не было даже дома в деревне, как у других оленеводов, но, когда он умер, Тамара переселилась туда и пила так долго, что ее парализовало. Она не могла ни в магазин выйти, ни даже стакан ко рту поднести, так и умерла. Оставила троих детей, не от Юры, а от первого мужа. Двое из них умерли позже, а третий, Юра–младший, — легендарная личность.

Он пастух–оленевод. Выбежал как–то раз из палатки без куртки и шапки. Был совершенно трезвый, но после длившегося несколько дней запоя. И пошел куда глаза глядят, и шел без передыху двое суток. Была с ним только одна буханка хлеба, а ночью температура падала до минус 40. Его следы заметил на своей территории русский охотник. Он был уверен, что это браконьер, а потому взял винтовку и отправился на гусеничном вездеходе по следу. Он проехал по глубокому снегу 120 километров через тайгу и только тогда догнал Юру.

Юра не знал, зачем и как долго он бежал. Знал только, что к своему стойбищу, хотя все время бежал в обратном направлении. Охотник увидел огромные от страха глаза Юры, неестественно расширенные зрачки и ни о чем не стал спрашивать. Он сразу понял — белая горячка.

После смерти бригадира в бригаде осталось пятнадцать оленеводов.

Смерть оленеводов не превращалась в какую–то особую проблему для хозяйства, потому что, как только с распадом СССР были сняты госдотации для колхозов и совхозов, стадо начало таять на глазах. Два других стада уже давно были перебиты. Совхоз «Ударник» умирал.

Забой проводили на зимнем кочевье. В 1993 году было то же самое. 29 ноября за мясом прилетели самолеты и как всегда привезли пастухам провиант. И, как всегда, много водки.

Соскучившиеся по водке оленеводы набросились на нее и пили до беспамятства, а утром около палатки нашли мертвого Сергея Софронова. Парень упился, упал, разбил голову и замерз. Был самым молодым в бригаде. Ему был 21 год. Новый бригадир три дня вез его на нартах в деревню. В Бомнаке местный врач сказал, что Сергей не замерз, а умер в результате «черепно–мозговой травмы с переломом костей черепа и повреждением головного мозга», то есть от удара тяжелым предметом по голове.

В бригаде осталось четырнадцать оленеводов.

Новым бригадиром стал Сергей Трифонов, старший брат моей Лены, племянник предыдущего бригадира. Семья погибшего парня обвинила Сергея в его смерти. От отчаяния оленевод запил и пил до Нового года, протрезвел, 8 января 1994 года пошел в тайгу. В больничных документах врач записал: «Двусторонняя огнестрельная рана грудной клетки». Ему было 38 лет, когда он погиб.

Его жена вскоре вышла замуж, но продолжала страшно пить, а муж за это немилосердно бил ее.

— Потому что он русский, — говорит ее свояченица Лена Колесова. — Только год с ним прожила, наверняка от побоев умерла. Но была весна, на реке ледоход и нельзя было отвезти на экспертизу в город. Так все и замяли.

После Лениного брата и его жены остались две малолетние дочки, которых приютили подруги матери.

Осталось тринадцать человек.

Оленеводы провели собственное расследование и выяснили, что Сергея застрелил Володя Яковлев, старший брат Саши, того самого, что утонул тремя годами ранее. Володя — известный деревенский бандит, уже отсидевший десятку за убийство. А когда над ним нависла угроза расплаты, скрылся в тайге.

Из городка приехали милиционеры, но у них не было ни малейшей надежды поймать настоящего потомственного таежника, и поэтому объявили, что если кто его увидит, то обязан застрелить, как бешеную собаку или волка.

Амурская область большая, размером с Польшу, практически вся заросшая дикой тайгой, а территория совхоза «Ударник» занимает десятую часть области, 3,8 миллиона гектаров, так что охота на Володю длилась целый год. Только 30 декабря 1994 года его выследили и окружили бывшие товарищи по бригаде. Они даже не призывали его сдаться. А было ему 50 лет. Жил он одиноко, без семьи.