Игорь Бунич - Пираты фюрера
Таким образом, Люфтваффе потеряли контакт с конвоем.
В 23:40, через сорок пять минут после прохода соединением Пойнт Люси, в ходовой рубке появился один из офицеров связи.
— Где командир? — спросил он.
— Впереди, с вахтенным офицером,— ответил голос из темноты, а чья–то невидимая рука взяла радиста за локоть и подвела к командиру.
— Две срочных радиограммы,— доложил офицер связи.— Одна из них от гроссадмирала.
— Надо же! — удивился капитан первого ранга Гинце.— Разве он еще не лег спать? Посмотрим, что гроссадмирал имеет нам сообщить.
Командир зажег синий маскировочный фонарик и прочел радиограмму Деница.
— Так,— сказал он.— От кого вторая радиограмма?
От командира флотилии подводных лодок коммодора Айзенбарта, господин капитан первого ранга! — отрапортовал радист, подавая радиограмму командиру.
Командир флотилии докладывал на «Шарнхорст» о поиске в различных квадратах, которые ведут его восемь подводных лодок.
— Благодарю вас,— сказал Гинце, отпуская офицера связи.
В радиопослании гроссадмирала Деница говорилось:
«(а). Конвой, который вам предстоит уничтожить, везет оружие для русских, которые используют его против нашей героической армии на Восточном фронте. Мы обязаны помочь.
(b). Атакуйте конвой всеми силами («Шарнхорстом» и эсминцами).
(c). Искусно и смело используйте тактическую ситуацию. Не прерывайте бой до достижения хотя бы частичного успеха. Лучшим шансом на успех является огневая мощь «Шарнхорста», поэтому вся артиллерия линкора должна быть задействована в бою. Эсминцы должны быть развернуты соответственно.
(d). Если столкнетесь с тяжелыми кораблями противника, уходите, прервав бой при любых обстоятельствах. В других случаях действуйте, руководствуясь здравым смыслом.
(e). О задачах операции информируйте экипаж. Полностью надеюсь на вас.
Хайль унд Зиг!
Дениц, Гроссадмирал».
Подумав, капитан первого ранга Гинце решил зачитать радиограмму главкома по корабельной трансляции завтра в 04:00, в момент смены вахт.
В первые часы 26 декабря стали поступать новые радиограммы.
В 00:28 снова пришло сообщение от командира авиачасти острова Лафотен, доложившего, что накануне, 25 декабря, его самолеты вели слежение с 13:43 до 16:25 за далеко растянувшейся колонной торговых судов.
В следующей радиограмме, принятой в 00:51, говорилось о летающей лодке типа BY–138, которая в тот же день имела контакт с конвоем с 12:25 по 15:10. Ни один самолет не указывал точного состава конвоя, но летающая лодка сообщала, что в пределах пятидесяти миль от конвоя она не обнаружила никаких кораблей прикрытия и охранения. Ни в одном рапорте место конвоя указано не было.
Капитан первого ранга Гинце внимательно изучил обе радиограммы и не скрывал своего раздражения.
— Как это случается,— возмущался командир «Шарнхорста»,— что столь важные сообщения приходят с таким опозданием? Разведывательные самолеты имели контакт с противником вчера в полдень, а мы получаем их сообщения спустя двенадцать часов! Кто может это объяснить?
— Это совершенно необъяснимо,— согласился старший штурман линкора.— Я уже не говорю о том, что они не позаботились даже определить место конвоя!
— Получен ли ответ командования на нашу радиограмму относительно эсминцев? —поинтересовался Гинце у офицера связи.
— Нет, господин капитан первого ранга,— ответил начальник службы связи.— Я немедленно доложу, когда ответ придет.
Речь шла о радиограмме, которую контр–адмирал Бей направил в штаб военно–морской группы «Север» в 23:55:
«В оперативном районе шторм силой до восьми баллов. Огневая мощь эсминцев серьезно нарушена. Скорость падает».
Контр–адмирал Бей имел серьезные сомнения по поводу боевой эффективности четвертой флотилии эсминцев в подобных условиях погоды и запросил по этому поводу командование, не выяснив при этом даже мнение командира флотилии эсминцев капитана первого ранга Иоганнессона.
Еще более удивительно то, что этой радиограммой контрадмирал Бей нарушил радиомолчание, столь необходимое для осуществления той операции, которая предстояла «Шарнхорсту».
Вполне возможно, что именно по этому радиосигналу англичане и запеленговали место «Шарнхорста». Во всяком случае, всего через три часа после передачи «Шарнхорстом» этой радиограммы, английское Адмиралтейство информировало адмирала Фрэзера о том, что «Шарнхорст» предположительно находится в море. Хотя не исключено, конечно, что англичане могли об этом узнать и от норвежских партизан.
Ответ из штаба военно–морской группы «Север» был получен на «Шарнхорсте» примерно в три часа ночи:
«Если эсминцы не могут держаться в море, продумайте возможность выполнения задачи самостоятельно «Шарнхорстом». Действуйте по собственному усмотрению».
Теперь адмирал решил по этому поводу запросить мнение командира флотилии эсминцев. Капитан первого ранга Иоганнессон передал на «Шарнхорст» визуальным сигналом: «Пока особых трудностей нет, но обстановка остается проблематичной. Ожидаем улучшения погоды».
Через полчаса, в 03:27, была получена радиограмма от обер–лейтенанта Дункельберга — командира одной из подводных лодок, прочесывающих море в поисках конвоя. Дункельберг докладывал:
«В квадрате АВ 6642 вынужден был погрузиться, обнаружив силы прикрытия. Ветер южный — семь баллов, состояние моря — шесть–семь баллов, видимость тысяча пятьсот метров».
Получив радиограмму, капитан первого ранга Гинце спустился в штурманскую рубку, где данные Дункельберга были нанесены на карту. Штурман линкора капитан третьего ранга Ланц показал командиру место на карте:
— Они здесь, командир. Я проложил путь конвоя, начиная от самых первых рапортов, и этот рапорт все точно подтверждает.
Выслушав доклад штурмана, капитан первого ранга Гинце вернулся в свое кресло на мостике.
Время приближалось к четырем часам утра.
Командир приказал принести ему микрофон корабельной трансляции. Система внутрикорабельной трансляции передала особый сигнал, призывая на всех постах к вниманию.
Гинце взял микрофон:
— Говорит командир. Получена радиограмма от главкома: «Уничтожьте конвой любой ценой, чтобы улучшить положение на Восточном фронте. Дениц, гроссадмирал».
По всему кораблю на боевых постах люди переглядывались, улыбаясь, полные уверенности в своих силах: «Конечно! Мы сделаем это!»
Затем снова наступила тишина.
В 04:00 произошла смена вахт. Смененные отдыхали, не раздеваясь, вблизи своих боевых постов. Заснуть удалось очень немногим.
В это время «Шарнхорст» и его эсминцы находились примерно в ста четырнадцати милях юго–западнее острова Медвежий. В 04:23 контр–адмирал Бей приказал лечь на курс тридцать градусов, а через полчаса вернулся на курс четыре градуса.
Контр–адмирал Бей, чьи штабные вели флагманскую прокладку пути конвоя, сравнив свою карту с картой штурманов линкора, сказал капитану первого ранга Гинце:
— Если конвой будет продолжать идти этим курсом, а мы — своим, то в 06:30 мы будем от него всего в тридцати милях.
Гинце согласился с этим, но заметил:
— Плохо, что видимость все время падает.
— Тут ничем не помочь,— пожал плечами адмирал. — Будем надеяться на наши радары.
Адмирал снова наклонился над картой, немного поработал с циркулем и транспортиром, затем набросал несколько слов на бланке радиограммы и протянул его офицеру связи.
— Передайте это в 07:00 на «Z–29».
Это был приказ четвертой флотилии эсминцев перестроиться в 07:00 в строй фронта и прочесать море впереди линкора, следуя со скоростью десять узлов курсом двести пятьдесят градусов. «Шарнхорст» должен был оставаться примерно в десяти милях позади них.
Через час, в 07:55, контр–адмирал Бей приказал эсминцам по радио изменить курс на двести тридцать градусов.
Вместе с тем по корабельной трансляции был дан приказ приготовиться к бою. Быстро последовали рапорты о готовности, и старший офицер капитан второго ранга Доминик доложил командиру, что корабль к бою готов.
Затем по трансляции было объявлено, что эсминцы ведут разведку в западном направлении.
Теперь все на корабле знали, что пять больших эсминцев, каждый водоизмещением почти в две тысячи тонн, прочесывают море, подобно огромным граблям, в поисках добычи.
«Шарнхорст» следовал за ними.
Но эсминцам приходилось очень туго. На своем новом западном курсе они попали прямо в зубы свирепого урагана. Огромная встречная волна накрывала их полностью от носа до кормы. Палубы и надстройки быстро обледенели, через снежный буран было практически ничего не видно. В таких условиях ночные бинокли оказались бесполезными.
Комендоры у орудий, с обмороженными и покрытыми инеем лицами, в обледенелом обмундировании, с трудом держались на ногах в тех невероятных кульбитах, которые совершали корабли, рискуя каждую минуту быть смытыми за борт. Действовать при этом могла только верхняя баковая арт–установка.
