Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость
Махатма Ганди, вспоминая свое детство и объясняя причины своей веротерпимости тем, что среди друзей его отца были мусульмане и парсы, к которым в семье относились с уважением, писал: «Исключение в то время составляло христианство. К нему я испытывал чувство неприязни. И не без основания. Христианские миссионеры обычно располагались где-нибудь поблизости от школы и разглагольствовали, осыпая оскорблениями индусов и их богов. Этого я не мог вынести. Мне достаточно было раз остановиться и послушать их, чтобы потерять охоту повторить этот опыт. Примерно в это время я узнал, что один весьма известный индус обращен в христианство. Весь город говорил о том, что после крещения он стал есть мясо и пить спиртные напитки, переменил одежду, и даже носил европейское платье. Меня это возмущало. Какая же это религия, если она принуждает человека есть мясо, пить спиртные напитки и менять одежду? Мне рассказывали также, что новообращенный уже поносит религию своих предков, их обычаи и родину. Все это вызывало во мне антипатию к христианству».
Илл. 102. Англиканская церковь в г. Медака близ Хайдарабада (1914–1924)Постоянный протест вызывала у него прозелитская активность христианских миссионеров, обычно направленная на неприкасаемых, прежде всего потому, что была связана не с выполнением духовных заветов Христа, а с обманом хариджанов, «детей бога», и с эксплуатацией их невежества, на что он часто указывал в беседах с миссионерами. Однажды он сказал доктору Мотту, председателю Международного совета миссионеров: «Я понял и оценил бы ваши молитвы за хариджанов, но вместо этого вы обращаетесь с проповедями к тем, кто не обладает ни интеллектом, ни развитием, необходимыми для того, чтобы понять то, о чем вы говорите, к тем, кто не может отличить Иисуса от Мухаммада или от Нанака». Справедливости ради надо сказать, что Ганди был не одинок в своих отрицательных оценках поведения христианских миссионеров в Индии и некоторых новообращенных.
В XIX–XX вв., когда индуизм переживал очередную трансформацию, в Индии, находящейся тогда под британским владычеством, христианство воспринималось как идеология «правящей касты». В этом качестве оно оказалось едва ли не на передних рубежах в конфронтации двух цивилизаций, каждая из которых к тому времени просуществовала не одну тысячу лет и накопила за это время немало религиозных, философских и этических ценностей. Без попыток взаимотолкования тут было не обойтись, и индуистскими реформаторами эти попытки были сделаны.
Однако вернемся к связи Иисуса Христа с Индией. Известен памятник раннехристианской литературы под названием «Деяния Иуды Фомы», исследованный Е.Н. Мещерской. Памятник этот сохранился на многих языках в литературе византийского культурного круга и уже давно вызвал особое внимание исследователей. Для нашей темы текст интересен, во-первых, тем, что Иуда Фома выступает в нем как двойник Иисуса Христа, а во-вторых, тем, что в нем содержится тема путешествия апостола Фомы в Индию, пребывания его там и проповеди христианства.
Путешествие в Индию в ту эпоху было делом вполне обычным: со времен императора Августа Римская империя успешно торговала с Востоком, и Иуда Фома вполне мог добраться до Индии либо караванным путем через Месопотамию, Персию и Афганистан, либо одним из морских путей, плывя вдоль Аравийского побережья или пересекая Персидский залив. Он отправился в путь с купцом-евреем, а успеху его первой проповеди способствовала флейтистка-еврейка.
Мы не будем обсуждать историчность текста «Деяний Иуды Фомы» и вероятные реконструкции событий, отраженных в них. Как бы то ни было, начиная с VI в. на юге Индии засвидетельствованы христианские общины. По преданиям местных христиан, Иуда Фома прибыл на юго-западное побережье Индии с острова Сокотра, проповедовал христианство, завершил свою апостольскую миссию в Траванкуре и отправился на юго-восточное побережье, где и принял мученическую смерть: какой-то брахман пронзил его копьем на горе у Майлапура, где Фома имел обыкновение молиться.
Таким образом, если вопрос о пребывании Иисуса Христа в Индии еще нуждается в доказательствах, то давняя укорененность христианства в Индии не вызывает никаких сомнений – это неоспоримый исторический факт. Скорее всего, первоначально индийское христианство имело египетское происхождение: Египет в первые века новой эры поддерживал с юго-западным малабарским побережьем Индостана тесные торговые связи. Позже Римская империя утратила контроль над морскими путями, инициативу в торговле перехватил Сасанидский Иран, и христианские общины юго-запада Индии оказались под юрисдикцией персидской церкви, которая с V в. стала по преимуществу несторианской. Козьма Индикоплов в «Христианской топографии» рассказывает уже о трех христианских общинах.
Португальцы, высадившись в XV в. на малабарском побережье, нашли развалины несторианской церкви Х в., под которыми сохранилась гробница в форме купола и памятник апостолу Иуде Фоме. Они услышали также легенду о некоем мар Фоме, который по поручению епископа Евстафия должен был принять руководство Малабарской церковной организацией, поставить там епископов и пресвитеров и переселить туда христиан из других стран. Датировки миссии мар Фомы, как это часто бывает в Индии, определяются с большим трудом и расходятся на четыре столетия: то ли IV в., то ли VIII. Остается неясным, идет ли речь о двух разных исторических персонажах, Иуде Фоме и мар Фоме, или же традиция «Деяний Фомы» наложилась на версию легенды о мар Фоме.
Впрочем, индийцев это обстоятельство ничуть не заботит. Важно, что в индийской традиции апостол-основатель местного христианства известен исключительно под именем Фомы. За долгие века легенда об одном из учеников Христа превратилась для многих людей в своеобразную форму веры. Один из ее ритуалов – паломничество по святым местам, связанным с его именем. Особенно любят паломники старую церковь Святого Причастия в Мадрасе, сооруженную в 1711 г. в качестве пристройки к храму, возведенному португальцами в 1511 г.
Церковь эта расположена над пещерой, где жил святой Фома. Вход в нее открывается за дверью у основания алтаря. Под самым сводом пещеры есть такое же маленькое отверстие, как и вход; по преданию, Фома, опасаясь преследования, спасся через него бегством на Большую гору. У этого отверстия на стене виден отчетливый отпечаток руки, а у подножия холма на камне сохранился такой же ясный след стопы. Паломники верят, что оба следа принадлежат святому Фоме, который молился, по преданию, перед крестом, выбитым в скале рядом с церковью. Позади церкви в скале есть источник со сладкой ключевой водой, которая, как считается, обладает целебными свойствами. Никто из верующих не сомневается, что источник забил, когда Фома ударил по скале, чтобы напоить страждущих, собравшихся на его проповедь.
На предполагаемом месте гибели Фомы португальцы в 1547 г. поставили церковь Богородицы Ожидающей. Она стоит в уединенном месте на вершине холма. Паломники, прибывающие сюда, проходят, ступая босыми ногами, через большие сводчатые ворота и медленно взбираются по 135 ступенькам на самую вершину. Многие в знак смирения проделывают этот путь на коленях. Так вековые легенды об апостоле Фоме и по сей день вдохновляют тысячи людей – индусов по культуре и христиан по вере.Глава 5 В ПОТОКЕ БЫТИЯ
Тени, и люди, и боги, и звери,
Время, пространство, причина и цель,
Пышность восторга и сумрак потери,
Смерть на мгновенье и вновь колыбель.
Ткань без предела, картина без рамы,
Сонмы враждебных, мучительных «я»,
Мрак отпаденья от вечного Брамы,
Ужас, мучительный сон бытия.Бешено мчатся и люди, и боги…
«Майя! О, Майя! Лучистый обман!
Жизнь – для незнающих, призрак – для йоги,
Майя – бездушный немой океан!»
К. БальмонтВ каждом нормальном обществе согласованно взаимодействуют законодательная, исполнительная и судебная власть; подобно этому, в психике каждого человека как бы растворены три уровня смысловых ориентаций существования: эгоцентрический, группоцентрический и просоциальный. Ни один из них нельзя выделить в чистом виде, но в реальной жизни каждый из них уравновешивает другой и не позволяет единовластно доминировать какому-нибудь одному, в противном случае может развиться тяжелая душевная аномалия. Взаимодействие же этих уровней лучше всего проявляется главным образом в повседневной деятельности.
Спору нет, мы привыкли считать, что личность формируется и проявляется именно через деятельность и других путей формирования и реализации себя у нее нет. Но можно ли саму личность сводить только к этому, без всякого остатка, или она все же представляет собой нечто большее? Индийские свидетельства о взаимодействии человека и человека, человека и общества заставляют уверенно отстаивать второе.
