Артем Корсун - Географические открытия
Поэтому представление о том, что завоевание империи Монтесумы, было внешним шагом испанцев по отношению к индейцам – неверно. За тридцать лет испанцы стали элементом внутренней политики индейских союзов. И операции Кортеса планировались с учетом этих факторов. Кортес и индейцы были игроками на одном поле, хотя каждый старался использовать другого в своих целях.
Не только испанцы использовали индейцев, многие индейские народы использовали испанцев не меньше! Призывали, ждали их, получали определенные выгоды от нового, чудесно явившегося игрока на политической арене. Даже своей индейской женой Кортес как бы говорил аборигенам – «Я такой же, как вы!» И важно еще одно: те народы, о которых говорится в «испанском контексте», с кем столкнулись испанцы почти 500 лет назад, не истреблены, в отличие от тех индейцев, кто имел дело с англо-американскими поселенцами. Более того – они не только не истреблены, они даже в полной мере не ассимилированы испанцами.
Поэтому-то отношение к Кортесу в современной Мексике чрезвычайно противоречиво: подвергаясь проклятьям со стороны аборигенов Америки, он, тем не менее, почитается там.
Едва ли возможно в настоящее время написать беспристрастный портрет конкистадора. Тем не менее следует учитывать в общем-то уважительное отношение Кортеса к индейцам: он удочерил младшую дочь Монтесумы и построил для ее потомков замок в Испании, который сохранился до наших дней. Физического отвращения к индейцам у Кортеса не было, и он должным образом уважал их как боевых противников.
Современники считали Кортеса высокомерным, но отмечали его приятную наружность, тонкое обхождение и умение располагать к себе людей, когда это было нужно. Он был, несомненно, мужественным человеком, имел незаурядные способности дипломата и военачальника. Его, как и других конкистадоров, характеризовали дерзость и жестокость в сочетании с религиозностью и огромной жаждой наживы, вероломством и презрением к культурным ценностям других народов. Учитывая время и место вышеописанных событий, возможно, именно такие черты характера и позволили Кортесу добиться желаемого, став к тому же еще и национальным героем.
Не случайно останки его перевезены в Мехико и захоронены на месте первой встречи с Монтесумой. В Мехико также стоит величественный памятник с надписью: «Памяти Куаутемока и тех воинов, которые героически боролись за свободу своей страны». Может быть, это и есть историческая справедливость…
Неспроста в стране много памятников Кортесу, в его честь названы города, бухта и отмель. Недаром его изображение запечатлено на денежных знаках Испании. Причиной таких почестей явились, конечно же, не многочисленные географические открытия, которые Кортес сделал попутно. Главное, как уже отмечалось, завоевание новых земель, присоединенных к испанской империи XVI века.
По этой же причине на испанских банкнотах изображен и другой, не менее прославившийся герой, – Франсиско Писарро. Он завоевал государство инков, создателей одной из древнейших цивилизаций Южной Америки.
Франсиско Писарро
После падения Теночтитлана активность испанских конкистадоров резко возросла, они были убеждены, что в Новом Свете за каждой горой находятся города, полные золота. Еще одному предводителю конкистадоров повезло почти так же, как Кортесу: Франсиско Писарро вместе со своим отрядом завоевал другую индейскую империю – империю инков.
И с этим завоеванием связаны странные события: опять-таки небольшой отряд испанцев одолевает многократно превосходящие силы индейцев. Что стало причиной падения инкской империи? Христиане считали это перстом Божьим, «вернувшим» индейцев-язычников в лоно церкви. Но были ли на самом деле мистические знамения прихода испанцев или все они были придуманы уже задним числом? За свое освобождение вождь инков дал огромный выкуп, но клад Атауальпы, как и клад Монтесумы, таинственно исчез.
Франсиско Писарро, мрачный рыцарь эпохи испанских завоеваний, был одним из самых характерных и – наряду с Кортесом – удачливых представителей конкистадоров. Он родился в 1475 году. Происхождение Писарро при его жизни предпочитали называть «темным», чтобы не проливать свет на некоторые нюансы рождения Франциско: Писарро был незаконнорожденным. Его отцом был небогатый пехотный офицер, а матерью – крестьянка, бросившая сына при рождении.
Во время его великого похода, то есть в 1532 году, ему было около шестидесяти лет, из которых он добрых двадцать – с 1510-го – провел на пропитанной кровью земле Нового Света. Его, как и многих подобных ему рыцарей удачи, привела сюда надежда на скорое обогащение и власть. Писарро быстро получил известность в здешнем обществе отборных авантюристов: его имя гремело на островах и на континенте, от Мексики до Панамы. Писарро принимал участие во многих мелких разбойничьих набегах, в частности в знаменитой экспедиции Бальбоа. Однако золото, которое ему повезло добыть, куда-то сразу же исчезало.
Франсиско Писарро пользовался славой человека, не признающего милосердия, но не знающего также усталости, уныния и страха; это был отважный и совершенно лишенный морали человек. Дружба, верность людям или слову – такие понятия для него не существовали. Он считал, что доверять можно только сильной воле, решимости и оружию, но ни в коем случае не человеку, разве лишь до тех пор, пока людей связывают общие интересы.
В 1502 году, когда в Испании много говорилось о существовании в Новом Свете сказочно богатых областей, Писарро под начальством Алонсо де Охеды отплыл в Южную Америку.
В начале 1520-х годов испанцев, поселившихся в Новом Свете, взбудоражили вести о мексиканских завоеваниях Кортеса. Писарро и сам мечтал о подобном грандиозном предприятии, только он собирался отправиться не на север, откуда Кортес вывез все, что можно, а мечтал найти Страну золота на юге. До сих пор он не мог добыть столько денег, чтобы купить или нанять корабли, завербовать собственную армию для крупной экспедиции. Теперь же судьба послала ему двух соратников. Один из них, Диего де Альмагро, слыл старым морским волком, испытанным воякой и был на добрых десять лет старше Писарро. Он производил впечатление опытного пирата, помощника в любом предприятии. Что касается денег, то их дал второй будущий компаньон, Эрнан де Луке. В бытность свою священником в испанской колонии в Панаме он разбогател и теперь намеревался пустить в оборот свои деньги.
В следующие годы три компаньона с небольшой частной армией совершили две сравнительно крупные экспедиции в южном направлении, к тихоокеанским берегам Центральной Америки. Первая экспедиция изобиловала злоключениями, но большой удачи не принесла. Экспедиция вышла из Панамы 14 ноября 1524 года, но вынуждена была вернуться в 1525 году. Путешествие, кончившееся большими материальными и людскими потерями, дало один-единственный результат: более или менее точные сведения об огромной южной империи под названием Биро, или Перу, где, по слухам, горы золота ждут тех, кто за ними отправится. Компаньонами овладело желание найти эту неведомую сказочную страну. Согласно докладу Хуана де Самано, секретаря Карла V, впервые название Перу было упомянуто в 1525 году в связи с завершением первой Южной экспедиции Франсиско Писарро и Диего де Альмагро.
10 марта 1526 года компаньоны заключили сделку. Преподобный отец де Луке снова взял на себя роль финансиста. Он раздобыл – никого не интересовало откуда – двадцать тысяч испанских золотых песо, сумму весьма внушительную, и предоставил ее в распоряжение компаньонов.
В контракте они поделили между собой далекую империю, местоположение которой не было им точно известно, о величине и силе, о перспективах завоевания которой они не имели ни малейшего понятия; империю, само существование которой многие подвергали сомнению.
Триумвират договорился: де Луке дает деньги, Писарро и Альмагро ставят на карту собственную жизнь и жизнь отчаянных авантюристов, собравшихся под их знаменем, а в случае удачи, в которую не верил ни один здравомыслящий человек в Панамской колонии, они поделят сокровища империи на такие же равные части, на какие патер де Луке разломил освященную просфору и (что выглядело шокирующе для католика, но вполне обыденно для «джентльмена удачи», коим он, по сути, являлся) благословил ею своих компаньонов и себя, скрепив этим пиратский договор.
Им удалось набрать около ста шестидесяти авантюристов, и с ними они отправились во второе путешествие. Писарро отплыл в 1526 году вместе с Альмагро и Бартоломе Руисом, посетив город инков Тумбес, потом вернулся в Панаму. Экспедиция была успешнее первой. Они достигли берегов империи инков и даже проникли на территорию бывшего королевства Кито. Здесь Писарро собрал благоприятные для его замыслов сведения о раздирающей империю междоусобной смуте, о ее раздробленности. От местных жителей он узнал о большом количестве золота и серебра, украшающем сады и храмы в глубинах их земель. Понимая, что необходимы военные силы для захвата этих богатств, Писарро весной 1528 года возвращается в Испанию. Со своим испытанным помощником Педро де Кандиа он приплыл в Европу, чтобы доложить императору Карлу V о результатах разведывательных экспедиций, о своих надеждах и планах. Летом 1529 года Писарро также встретился и беседовал в Толедо с Эрнандо Кортесом.
