Шломо Занд - Кто и как изобрёл еврейский народ
И в Северной Африке многие из тех, кто сблизился с иудаизмом, так и остались полупрозелитами, «богобоязненными» или, как их стали называть позднее, «чтителями неба» (Coelicolae). В Новом Завете упоминаются «богобоязненные», иудеи и прозелиты, прибывшие в Иерусалим из «частей Ливии, прилежащих к Киринее» (Деяния 2: 10). В дополнение к этому в различных городах процветали, соревнуясь между собой, пестрые синкретические секты. Из всего этого религиозного хаоса вышло постепенно формирующееся христианство, чье положение в регионе, как и во всех остальных частях Средиземноморья, постоянно укреплялось. Два выдающихся христианских теолога, Тертуллиан (Tertullianus, 160-230) и более поздний Августин (Augustinus, 354-430), как известно, были уроженцами Африки.
Тертуллиан был чрезвычайно обеспокоен влиянием, которым пользовался иудаизм в его родном городе Карфагене. Его глубокое знание Библии и иудейских традиций ясно демонстрирует, до какой степени еврейская религиозная культура была распространена в этих местах. Его яростные инвективы в адрес прозелитов свидетельствуют о том, что иудаизм продолжал успешно завоевывать приверженцев среди местного населения. Он пытался объяснить успех иудейского вероучения тем, что, в отличие от гонимого христианства, оно разрешено римским законом и, следовательно, его легче принять. Хотя Тертуллиан, пусть изредка, уважительно высказывается об иудеях, особенно об иудейских женщинах из-за их скромного поведения, по отношению к прозелитам он не испытывает ничего, кроме праведного гнева. По его мнению, они выбрали иудейскую религию исключительно из соображений удобства, поскольку теперь могут предаваться безделью в святую субботу[361].
В более поздних источниках, у Августина и особенно в сочинениях христианского поэта Коммодиана (Commodianus), также можно обнаружить многочисленные свидетельства борьбы, которую христианство вело с влиятельным иудаизмом. Августин, к примеру, дискутировал с «чтителями неба», являвшимися, по-видимому, промежуточной иудеохристианской сектой и рассматривавшимися церковью как еретики и даже безбожники. Коммодиан, время жизни которого неизвестно, в своем сборнике поэм под названием «Наставления» подверг язвительным нападкам многочисленных прозелитов. Он обрушил на них град насмешек из-за их вопиющей культовой непоследовательности и метаний между различными вероучениями.
Относительное усиление Римской церкви было на время приостановлено нашествием вандалов. Эти пришедшие из Европы германские племена контролировали Северную Африку в период между 430 и 533 годами. Они создали государство, господствующей религией которого было христианство арианского толка. У нас очень мало данных о положении североафриканских иудейских общин в век вандальского владычества, однако, достоверно известно, что отношения верующих иудеев с арианскими общинами были гораздо лучшими, нежели с формирующимся католицизмом. Возвращение в регион Византийской империи в VI веке н. э. восстановило прежнее верховенство церкви, вследствие чего усилились гонения на безбожников и еретиков. По всей вероятности, византийские завоевания побудили многих живших на побережье иудеев, собственно, пунийцев, принявших иудаизм, бежать вглубь континента или перебраться в более западные области. Эта миграция положила начало новому удивительному этапу массового прозелитизма.
Трудно сказать, что имел в виду Ибн Халдун, выдающийся арабский историк, живший в XIV веке, когда писал: «[По-видимому,] часть берберов следовала обычаям иудаизма, религии, воспринятой ими от сильных израильских соседей, живших в Сирии. Среди иудеев-берберов были члены племени Джерба (Djeraou), обитавшего в районе горы Аурас. Это было племя Кахины, погибшей от рук арабов в ходе их первых завоеваний. Вот другие иудейские племена: Нафуса (Nefouca) из африканских берберов, а также Фенделава (Fendelaoua), Медиона (Medioun), Белула (Behloula), Гиата (Ghiatha) и Фазаз (Fazaz) из берберов дальнего (западного) Магриба. Идрис I, потомок Эль-Хасана, сына Эль-Хасана, завоевавшего Магриб, очистил страну от ранее господствовавших здесь религий, а также упразднил независимость племен»[362].
Ибн Халдун, видимо, полагал, что, по крайней мере, некоторые из берберов, издревле проживавших в Северной Африке, являются потомками древних финикийцев или каких-то иных жителей Ханаана, перебравшихся сюда из Сирии и принявших иудейскую веру (в другом месте он приводит рассказ, приписывающий части берберов химьяритское происхождение)[363]. Как бы там ни было, перечисленные им племена прозелитов были большими и влиятельными, а их владения охватывали значительную часть североафриканского региона. Племя Джерба проживало на плато Аурас, племя Нафуса жило в районе нынешнего города Триполи, территория Медиона находилась в западной части современного Алжира, Фенделава, Белула и Фазаз населяли земли, примыкавшие к древнему городу Фес (нынешнее Марокко). Несмотря на массовую исламизацию, последовавшую за арабскими завоеваниями, территории обитания этих племен более или менее соответствуют местоположению еврейских общин, сохранившихся в Северной Африке вплоть до прошлого века.
Распространенные среди всех берберских племен культурные практики с давних времен укоренились в религиозной жизни евреев Северной Африки (речь далеко не только о магических амулетах). Не все североафриканские евреи говорили между собой по-арабски — для многих из них родным языком во все времена был берберский. Следует задаться вопросом: не являлись ли берберские прозелиты, наряду с их предшественниками — пунийскими прозелитами, а также незначительным числом иудейских изгнанников, предками нынешней североафриканской еврейской общины? Напрашивается еще один вопрос: в какой степени массовое обращение берберского населения в иудаизм стало причиной резкого роста численности испанского еврейства в период арабских завоеваний и в последующие годы?
Ибн Халдун неоднократно пересказывает в своих трудах сагу о сопротивлении, оказанном арабским завоевателям царицей Дахией эль-Кахиной (Dihya-el-Kahina), царицей горного Аураса. Эта перешедшая в иудаизм предводительница берберов считалась колдуньей, отсюда и ее прозвище «жрица» (Kahina), имеющее, по-видимому, пунийское или арабское происхождение. Она железной рукой управляла своим государством, а когда в 689 году мусульмане возобновили попытки завоевать Северную Африку, она объединила несколько сильных берберских племен и сумела нанести поражение огромному войску Хасана бен аль-Нумана (Hassan ben al-Numaan). В течение пяти лет царица проводила политику выжженной земли, разрушая до основания города и деревни вдоль всего побережья. Затем в Аурас прибыла новая многочисленная арабская армия, уничтожившая войска отважной берберской воительницы. Она погибла в бою, а ее сыновья приняли ислам и присоединились к завоевателям. Так завершилось многолетнее правление царицы Кахины, о котором сложены мифы. Память о ней до сих пор окутана таинственным ореолом.
Ибн Халдун не был единственным арабским историком, донесшим до нас удивительные приключения Дахии эль-Кахины. Многие более ранние арабские авторы, начиная с IX века, подробно описывали перипетии ее борьбы с арабскими завоевателями. Багдадец Аль-Вакиди (al-Waqidi) акцентирует внимание на ее жестоком обращении с подданными; Халифа ибн Хаййат аль-Усфури (Khayyat al-Usfuri) датирует ее поражение 693 годом; персидский историк Ахмад аль-Баладури (al-Baladhuri) также вкратце упоминает о ее войне с мусульманами, а живший в Египте Абд аль-Хакам подробно рассказал о деяниях сына царицы, который, как и она, вел войну с завоевателями[364]. Мусульманские историки, более поздние, чем Ибн Халдун, продолжали писать о царице-прозелитке, и их сочинения легли в основу современных исследований.
Личность и деяния иудеоберберской царицы обросли многочисленными легендами. В колониальную эпоху французские авторы нередко обращались к древним мифам, чтобы «освежить» в исторической памяти то обстоятельство, что арабы некогда захватили Северную Африку, а местное население вело с ними отчаянную борьбу. В постколониальный период Кахина, напротив, стала и для арабов, и для берберов гордой национальной героиней, древним прообразом Жанны д'Арк. Поскольку в арабской литературе эта царица упоминается как таинственная иудейка, ею увлеклись и сионистские историки. Некоторые из них описывали ее подвиги столь страстно, что могло показаться, будто речь идет о позднем воплощении пророчицы Деборы.
Нахум Слушч (1872-1966), неутомимый сионистский исследователь североафриканского еврейства, защитивший свою докторскую диссертацию в Париже, был первым, кто попытался превратить Кахину в центральную фигуру современной еврейской мифологии[365]. Уже в 1909 году он опубликовал два эссе, посвященные берберским евреям, а также статью под названием « Расовое происхождение Кахины»[366]. По его мнению, Северную Африку населяли многочисленные евреи, прибывшие из Иерусалима и фактически господствовавшие в регионе задолго до появления здесь мусульманских завоевателей. Слушч считал, что царица-воительница Кахина не могла быть «всего лишь» обращенной в иудаизм берберкой. Она просто обязана быть «расовой» еврейкой!
