Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги
Далее Хилльгрубер утверждает, что если относительно захвата Крыма 11-й армией под командованием Манштейна в историографии налицо полная ясность, то по поводу обороны Крыма 17-й немецкой армией (1943–1944 гг.) и связанной с большими потерями эвакуации войск с полуострова в апреле – мае 1944 г. единого мнения нет. Проблема остается нерешенной, так как освещается, как правило, односторонне – с позиции либо сухопутных войск, либо морского флота, или даже отдельных войсковых соединений и частей.
Сам же Хилльгрубер в своих исследованиях претендует на полную объективность и беспристрастность. Ему нельзя, конечно, отказать в известной научной добросовестности, он действительно использовал разнообразные источники (в основном, правда, немецкие). Похвально признание автора в том, что целый ряд вопросов остался невыясненным ввиду отсутствия многих источников, которые частично уничтожены, частично находятся в руках американцев или англичан. С особым прискорбием Хилльгрубер сетует на отсутствие документов ОКХ, без которых нет возможности подтвердить «борьбу» начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Цейтцлера и начальника оперативного отдела штаба генерал-лейтенанта Хойзингера против Гитлера за своевременную эвакуацию Крыма. Хотя надо заметить, что наличие таких документов вряд ли подтвердило бы эту «борьбу», поскольку известно, что Цейтцлер и Хойзингер стали отважно бороться против Гитлера спустя несколько лет после его смерти.
Чтобы убедить читателей в своей беспристрастности и объективности, Хилльгрубер подробно пересказывает множество переговоров между немецкими командными инстанциями по развернувшимся событиям в Крыму. При этом он считает, что командование группы армий «Южная Украина» и командование 17-й армии занимали последовательно верную позицию в вопросе эвакуации войск с полуострова. Их действия якобы поддерживал начальник сухопутных войск вермахта генерал-полковник Цейтцлер, но виновник всего случившегося только Гитлер, который в силу своего упрямства и некомпетентности (традиционная трактовка фюрера в западногерманской исторической литературе) испортил все дело и чуть было не погубил 17-ю армию.
Так, например, во время телефонного разговора 9 апреля, состоявшегося в 11.15 (т. е. на следующее утро после начала нашего наступления. – А.Е. ) между Венком и Цейтцлером, последний высказал озабоченность по поводу развития событий в Крыму. И хотя Венк доложил о резком падении боеспособности румынских войск и отсутствии необходимого пополнения, он заверил, что 17-я армия пока что держится, имея необходимое количество боеприпасов и известные резервы.
В этот же день в 16 часов в штаб группы армий поступило письменное донесение генерал-полковника Енике, в котором говорилось, что нельзя сомневаться в серьезности положения в Крыму. Енике заверял, что будут предприняты все необходимые меры по ликвидации прорыва русских, однако не исключал наступления такого момента, когда будет необходимо отдать приказ об отводе войск в Севастополь, чтобы избежать уничтожения всей армии. В связи с этим он испрашивал согласия на проведение подготовительных мероприятий для осуществления операции под кодовым названием «Орел» [102] , которая будет проведена командованием армии в самый последний момент, еще позволяющий отдать приказ на отход к Севастополю.
Командующий группой армий генерал-полковник Ф. Шернер в 19.00 доложил о создавшейся обстановке начальнику штаба сухопутных войск и просил разрешения предоставить Енике свободу действий, подчеркнув, что «если такое разрешение последует, оно будет фактически означать эвакуацию Крыма; тем не менее оно должно быть».
Ссылаясь на то, что атаки русских, которые, по его мнению, означают большое наступление, начались совершенно неожиданно, Шернер предлагал: «…в полном осознании значения сложившейся обстановки предоставить командованию армии, наиболее точно ориентирующемуся в обстановке, свободу в проведении дальнейших операций».
Несмотря на такую поддержку со стороны Шернера, который в отличие от многих других генералов мог довести свои рекомендации до сведения фюрера непосредственно, поскольку пользовался неограниченным доверием Гитлера, предложение руководства 17-й армии о предоставлении ей свободы действий было отклонено. Это стало ясно во время состоявшегося между Шернером и Гитлером телефонного разговора поздно вечером 9 апреля.
Гитлер пообещал направить в Галец (местонахождение штаба группы армий. – А.Е. ) Цейтцлера. Однако дальнейшее развитие событий на северном участке Крымского фронта опрокинуло намерения Гитлера.
10 апреля советским войскам удалось прорваться из Томашевского дефиле на свободное пространство Крыма. 10-я румынская дивизия в полнейшем беспорядке устремилась на юг. Советские танки подошли к железнодорожной линии Джанкой – Перекоп и поставили под угрозу глубокого флангового удара Ишунский участок, в то время как другое танковое соединение, наступавшее восточнее, в полдень 11 апреля ворвалось в Джанкой, являвшийся важнейшим пунктом обеспечения связи и снабжения на северном участке немецкой обороны в Крыму.
Таким образом, осуществление операции «Орел» было подорвано в самой основе. Только немедленный отвод 17-й армии в Севастополь мог спасти ее от уничтожения. Когда утром 10 апреля эта опасность отчетливо обнаружилась, Енике в 10 часов утра уведомил командование группы армий, что он взял на себя ответственность и отдал распоряжение о проведении с этого дня мероприятий по операции «Орел». Это означало отвод 5-го армейского корпуса на Парапачскую позицию (Турецкий вал) и вывод 19-й румынской пехотной дивизии с Чонгарского полуострова, в то время как группа Конрад (49-й горный армейский корпус) будет до 12 апреля при всех обстоятельствах удерживать северный участок фронта. Удержание этого участка необходимо по крайней мере до того момента, пока 5-й армейский корпус достигнет крепостных сооружений Севастополя, удаленного на 240 км от Керченского участка.
Шернер одобрил принятое командованием 17-й армии решение, которое предохраняло армию от полного уничтожения.
Во время личных полуторачасовых (с 11.30 до 13.00) переговоров между Цейтцлером и Шернером последний сообщил, что он, так же как и его начальник штаба, генерал-майор Венк, считает решение Енике правильным и необходимым. Кстати сказать, что на переговоры в штаб группы армий был приглашен и начальник штаба 17-й армии Риттер фон Ксиландер, который отказался от поездки, сославшись на создавшееся в армии положение, не допускавшее его отсутствия.
Гитлер, с которым связался Цейтцлер, вначале настаивал на своем прежнем мнении, но в итоге согласился с проведением «подготовительных мероприятий», настойчиво подчеркивая, что северный участок фронта следует удерживать как можно дольше, а не только до 12 апреля.
Под воздействием сообщений Цейтцлера, донесений Шернера и мнения румынского маршала Антонеску о необходимости эвакуации войск из Крыма, Гитлер начал колебаться в принятии своих решений.
По мнению Хилльгрубера, кризис доверия между ОКХ и Гитлером, с одной стороны, и командованием 17-й армии – с другой, начавший с октября 1943 года после успешного наступления советских войск, все разрастался и в конечном счете привел к открытому разрыву между Гитлером и генерал-полковником Енике.
В одной из радиограмм, переданных в ночь на 11 апреля в штаб группы армий, штаб Енике сообщил, что восстановление положения в районе прорыва на северном участке далее невозможно. Действовавшие там части разбиты и не могут быть использованы для контратаки.
В другой радиограмме, полученной из 17-й армии в 12.30, говорилось, что в связи с тем, что русские танки преодолели оборону горно-стрелкового полка «Крым», а их передовые части в 9.00 находились в 15 км западнее Джанкоя, отдан приказ об отводе армии на линию Гнейзенау. Этот отвод войск был единственной возможной мерой после того, как сражение на Перекопском перешейке и на Сиваше было проиграно. К тому же генерал Конрад заранее сориентировал свои войска на неизбежный отход с занимаемых позиций.
Донесение командира 17-й армии, направленное в ОКХ 11 апреля в 13.15 вызвало бурное негодование у Цейтцлера. Он вызвал по телефону начальника оперативного отдела армии подполковника фон Трота и заявил ему, что «отход на линию Гнейзенау заведомо является неповиновением приказу фюрера… Вчера вечером Гитлер точно указал командованию группы армий и командованию армии, что они должны предпринимать. Все остальные распоряжения фюрер зарезервировал за собой… Мы не можем отводить целую армию из-за того, что на одном ее участке появилось два десятка русских танков. Приказ фюрера остается в силе».
Поистине буря в стакане воды.
Через двадцать минут начальник оперативного управления ОКХ генерал-лейтенант Хойзингер приказал подполковнику фон Трота передать Шернеру, что отданные распоряжения об отводе должны быть отменены. Фон Трота пытался якобы возражать, доказывая, что это невозможно и что сама 17-я армия более всего заинтересована удерживаться на первоначальных позициях как можно дольше, чтобы в нормальном состоянии отойти в Севастополь.
