1415. Азенкур. Новая история (ЛП) - Карри Энн

Подготовка к сражению 

Давайте сначала рассмотрим то, что можно назвать предварительными событиями — то, что произошло до начала сражения. Восход солнца в пятницу 25 октября в Азенкуре был около 6.40 утра. Обе армии готовились к раннему началу, поскольку не могли позволить себе поступить иначе. Английские хронисты наиболее подробно рассказывают об этом, поскольку это было частью их восхищения Генрихом как христианским принцем и его собственным утверждениям, что победа была достигнута благодаря божественному вмешательству. В этом отношении то, что хронисты рассказывают нам о подготовке Генриха к битве, окрашено тем фактом, что он одержал столь убедительную победу. Поэтому много места уделено религиозным обрядам, которые король выполнял, прежде чем готовиться к битве. Ваврен и Лефевр (последний — очевидец событий в английском лагере) рассказывают, что Генрих выслушал три мессы, будучи уже в доспехах, кроме шлема. Затем он надел свой шлем, на котором была "очень богатая золотая корона, опоясывающая его, как императорская корона", и сел на маленького серого коня без шпор, без звука труб. Затем он выстроил свои ряды и произнес воодушевляющую речь.

Эти приготовления приукрашены в просторечной традиции хроники "Brut", чтобы создать более инклюзивную среду, объединяющую Генриха и его армию. Генрих, выстроив свою боевую линию, когда наступило утро, спросил, который час. В ответ прозвучало "Прайм", что позволило королю прокомментировать, что это благоприятное время (подразумевается, что для сражения), поскольку в Англии в этот момент будет проходить молитва. Зимой заутреня проводилась между 7 и 8 часами утра. Хроника "Brut" продолжается речью Генриха, в которой он призывает своих солдат вести себя как мужчины и сражаться за право Англии, призывая на помощь Бога и Святого Георгия. Речь короля призывает коленопреклоненных солдат: "В память о том, что Бог умер за нас на кресте, пусть каждый сделает крест на земле и поцелует его в знак того, что мы предпочтем умереть на этой земле, а не бежать". Приукрашивая историю, французский король (разумеется, не присутствовавший при битве) спрашивает, что делают англичане, на что французский рыцарь отвечает, что они показывают свое намерение умереть здесь, а не бежать.

Однако в рассказах о том, что произошло дальше, существует некоторая путаница. В хронике "Brut" за речью короля сразу же следует приказ "Развернуть знамена!". Это пример смешения между событиями первой ночи и тем, что произошло до фактического продвижения англичан позже. То, что хроника "Brut" рассказывает нам о солдатах, совершающих крестное знамение, несомненно, относится к наступлению, а не к раннему утреннему построению, если только это не произошло дважды. В других историях есть предположения, что перед фактическим началом конфликта произошла значительная задержка. Генрих привел свои войска в боевое положение в первые часы после рассвета. Это повторяло действия, предпринятые им в предыдущий день. Атаковать должны были французы, поскольку именно они блокировали английский проход в Кале и вынудили Генриха остановить свой поход. Поскольку Генрих находился в положении защищающегося, важно было создать как можно более сильную позицию, где лучники, а в некоторых случаях и вся армия, были защищены кольями. Он не мог быть уверен, в какое время французы нападут, но он должен был быть готов к этому. Кроме того, с точки зрения морального духа, мало что можно было выиграть, если позволить своим людям отсиживаться в лагере. Лучше поставить их в оборонительный строй и сосредоточить их мысли на цели дня. Как отмечает Псевдо-Эльмхем, Генрих знал, что зимний день будет коротким, и не хотел показывать врагу признаков страха, поэтому он позаботился о том, чтобы выйти в поле рано, "с первыми лучами рассвета". Однако наступило время, когда он понял, что не может больше заставлять своих людей бездействовать. Существовала опасность, что они, так сказать, выйдут из себя, стоя в строю, волнуясь и ничего не делая. Но мы можем быть уверены, что любому продвижению вперед предшествовали ритуалы, направленные на повышение их уверенности и ярости к битве. Мы вернемся к этому вопросу через некоторое время.

Французские религиозные приготовления были бы зеркальным отражением английских. Тот факт, что ни один хронист не рассказывает нам о богослужениях, возможно, объясняется поражением Франции, а также тем, что наиболее осведомленные авторы были светскими. Рассказ "Religieux" имеет весьма осуждающий тон и не упускает возможности подчеркнуть глупость на каждом шагу. Также нет уверенности в том, когда французы выстроились в боевой порядок. Хотя "Gesta" предполагает, что они выстроились в начале дня, французские авторы считают, что это произошло позже. Например, "Chronique de Richemont" утверждает, что это было примерно во время Tierce (третий литургический час) или позже. Эта монастырская служба обычно проводилась зимой между 9 и 10 часами утра. Бургундские хронисты также предполагают, что французы выстроили свои войска между 9 и 10 часами утра. В их рассказах также упоминается, что солдаты принимали еду и питье и обменивались объятиями в знак дружбы и единения, отбросив разногласия прошлого. Примечательно, что этот жест упоминают только бургундские хронисты.

Поскольку французы были атакующей стороной, битва должна была начаться только тогда, когда они были к этому готовы. Создается впечатление, что они не видели необходимости в срочности. Это объяснялось тем, что войска все еще прибывали. "Le Héraut Berry" утверждает, что герцог Орлеанский прибыл только утром 25 октября, добавляя, что "все утро бароны, рыцари и оруженосцы прибывали со всех сторон для оказания помощи". Французы также медлили в надежде, что таким образом герцоги Брабантский и Бретонский смогут прибыть вовремя для участия в сражении. По словам Динтера, герцог Антуан Брабантский был на мессе в то утро, когда получил известие о том, что сражение с англичанами должно начаться к полудню. Он немедленно отправился к Азенкуру. Также было известно, что герцог Бретонский движется на север. Возможно, он достиг Амьена только 25 октября, но французы ждали как можно дольше, надеясь, что он или хотя бы некоторые из его людей прибудут вовремя. Возможно, также ожидались люди герцога Анжуйского. Монстреле рассказывает, что сир де Лоньи прибыл с 600 людьми герцога во время сражения и встретил нескольких раненых французов, когда он был еще примерно в лиге от поля боя. В результате он уклонился от сражения.

В качестве затяжки времени французы начали переговоры. Они упоминаются у Тита Ливия и в достаточно независимых французских отчетах, чтобы можно было предположить, что они имели место, хотя, как мы видели, некоторые хронисты относят их к 24 октября, а не к 25 октября. Нередко попытки посредничества предпринимались перед сражениями. Они не были серьезными попытками избежать конфликта, а скорее являлись элементом процесса оправдания. В "Le Héraut Berry" утверждается, что Гишар Дофин и сир де Хейли были посланы на переговоры с Генрихом, который якобы предложил отступить. Хроникер добавляет, что никто не знает, что это были за предложения, кроме герцога Орлеанского, поскольку все остальные участники были убиты в битве. Тит Ливий также отмечает приезд для переговоров де Хейли, но в связи с тем, что его честь была опорочена тем, что он не выполнил условия своего освобождения из заключения в Англии несколькими годами ранее. Это была полезная история о французском бесчестии, но корни ее уходят в реальный инцидент. Ваврен и Лефевр не уверены в том, какая сторона требовала проведения переговоров, но говорят, что Генрих послал некоторых из своих самых доверенных людей встретиться и поговорить с французами. По их мнению, переговоры проходили на территории между линиями сражения. Французы якобы предложили, что если Генрих откажется от своего титула "короля Франции" и сдаст Арфлер, то они позволят ему получить то, что он держал в Гиени "и то, что он держал древним завоеванием в Пикардии", что, как мы можем предположить, означает Кале и его округу. В ответ представители Генриха потребовали герцогство Гиень и пять прилегающих к нему городов, а также Понтье и брак с Екатериной с приданым в 800.000 экю. (Эти требования были близки к его последним требованиям весной 1415 г.) В случае выполнения этих условий он должен был отказаться от своего французского титула и сдать Арфлер. Ни одна из сторон не приняла эти предложения, поэтому представители вернулись к своим армиям, чтобы подготовиться к битве. У Тома Басена Генрих предложил сдать Кале и заплатить большую сумму денег, чтобы вернуться домой без ущерба для своих людей, но французы отвергли его предложения, и англичане были вынуждены дать сражение. В этом коротком отрывке Басену удалось одновременно намекнуть, что Генрих был охвачен паникой и что именно французское высокомерие привело к катастрофе при Азенкуре.