Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )
обессилен битвою. Войско его крайне нуждалось в отдыхе. По следам Остряницы
отправил он только несколько хоругвей да несколько сотен реестровых Козаков, чтоб
опе, как выражались Поляки, вешались на хвостах у неприятеля.
Не успел Станислав Потоцкий привести в порядок свой обоз и артиллерию, как
открыто было в степи больше двух тысяч Козаков, идущих па соединение с
Остряницею под начальством Путивльца. Добытые языки объявили, что эти козаки
навербованы на запорожском пограничье, что в числе их находится 500 донцов, что все
они хорошо вооружены и большею частью отличные стрелки.
Потоцкому удалось захватить это войско в безводном поле и, после упорного боя,
длившагося целый день, принудить к покорности. Козаки от крайней завзятости
перешли к крайней низости:
.
251
видали Потоцкому своих вождей, Путивльца и Репку, а сами изъявили готовность
сражаться, вместе с реестровиками, против бунтовщиков. Но жолнеры дотого были
раздражены своими потерями, что, во время переговоров, бросились на побежденных и
перебили до остатка, как бы в доказательство, что одни воины стоили других. Уцелели
только те козаки, которые попадали между трупов и притворились мертвыми.
Эта победа еще больше обессилила Потоцкого. Теперь он совсем отказался от
преследования Остряницы. Зато получил возможность подкрепить киевский замок
несколькими сотнями реестровых Козаков и обеспечить таким образом сообщение
левого берега Днепра с правым.
Низовцы в это время, под предводительством Бардаченка, занимались разрушением
панских замков но Днепру, опустошением панских имений, вербовкою в них войска, и
опоздали прийти вовремя к поджидавшим их киевским козакам.
Во время осады киевского замка, на них ударил неожиданно коронный стражник
Лащ, грозный предтеча панских сил. Киев был для низовцев потерян. Бардаченко
держался еще несколько дней на днепровских островах. Но 20 (30) мая прибыл к
Днепру князь Иеремия Вишневецкий, и Бардаченко поспешил спуститься к Черкасам.
Между тем Остряница сзывал к себе кабацкую голоту по верховьям Сулы,
вооружил против панов Роменщину, и с новым „комонникомъ® (конным войском) от
Сенчи, чтб на Суле, пошел к Миргороду; оттуда двинулся на Хорол, и, перерезав
степное междуречье, остановился под Сулой, в 25 верстах ниже Лубен, у местечка
Лукомья, оттуда рассылал Козаков своих малыми кунами для пресечения сообщений
между городами и для возмущения местных жителей против правительства—то
ложными слухами, то приманкою, то тиранниею.
Вдруг получает он известие, что князь Вишневецкий переправляется под Киевом
через Днепр, в сопровождении сборных панских дружин. Он отправил гонца к
Станиславу Потоцкому с притворным предложением покорности, а сам поспешил
заградить уже и тогда страшному „князю Яреме® путь к Суле.
С своей стороны Скидан и войсковой писарь мятежников . (на то время уже не
Богдан Хмельницкий) старались ослабить разведочную деятельность Потоцкого
своими письмами, в которых выражали раскаяние низового Войска в поднятом бунте.
252
.
Но Вишневецкий прошел переяславские степи скорее, чем козаки рассчитывали, и
привел в Лубны 4000 хорошо вооруженных воинов с 15-ю легкими пушками.
Острянида попал сам в такое положение, в какое хотел поставить князя Ярему. Все
коронные силы двинулись против него к речке Слеиороду. Бросив на месте часть
походных возов своих, Остряница поспешил вернуться в Лукомье.
Между тем отряды мятежников, призванные Острянидею для поражения кпязя
Яремы на его походе, один за другим сталкивались в долине речки Слеиюрода с
превосходными силами своих противников. Гонитва за добычшиками отняла у
коронных вождей целые сутки, и спасла Остряницу от дальнейших потерь.
Воображая, что за ним гонятся Ляхи в полном своем составе, этот герой
летописных вымыслов уже готовился бежать с кешонииком своим за московский
рубеж. Но пешие гультаи заставили его идти вниз по Суле к Днепру па соединение с
шизовцами. Сильный отряд, оставленный пм для защиты лукомской переправы,
задержал наступление Станислава Потоцкого u князя Вишневецкого лишь на короткое
время.
Ведя передовые полки, кпязь Иеремия догнал Остряницу в двух милях от Днепра,
ниже мельниц села Жовиина, лежащего на правом берегу Сулы. Остановился тогда
Остряница, и начал отабориваться. Местность ему благоприятствовала, потому что
Сула, вместе с левобережным своим притоком, составляла „вилы®, в которых он был
защищеп водою, болотом и зарослями с трех сторон: позиция истинно козацкая.
Не давая Остряиице построить возы в боевой порядок, Вишневецкий
стремительным напором сбил козацкую пехоту, прикрывавшую постройку возового
табора. Панская конница вломилась в табор, и разорвала его надвое. Все козацкие возы
с порохом, все съестные припасы u четыре пушки очутились в руках у кпязя Лремы.
Напрасно комонпик, предводимый Острянидею, усиливался возвратить эту страшную
потерю. Козаки по всему табору были опрокидываемы.
Над Оетряницей развивался уже только один бунчук. Часть козацкой пехоты,
выбитая из возоиой крепости, пачала окапываться над водой в заросли. Часть козацкой
конницы, разорванной на отдельные куиш, перебралась через Сулу, u бежала к Днепру
по правому берегу. Остряница вообразил, что все потеряно, бросился с остальным
комонишком вилавь через приток Сулы, и спасался
.
25В
бегством к московскому рубежу, где этого дерзкого и трусливого добычника ждала
бесславная смерть в домашней драке с козаками.
Но потеряно было еще далеко не все. В козацком вагенбурге находились люди, не
теряющиеся ни в какой опасности,—люди, доказавшие своими дикими доблестями
высокую талантливость племени, которому ие доставало только благоприятных
обстоятельств для участия в благороднейших трудах человечества. Онп обладали
великим искусствомъ—удержать войско от начавшейся паники и, в момент поражения,
поставить оробелые дружины в боевой порядок. Славу этого весьма и весьма редко
встречаемого в военной истории подвига польские ротмистры приписывают, в
настоящем случае, запорожским полковникам Кудре и ИИеште.
Оставив кипящую внутри табора битву, Кудря и ИИешта выдвинули в поле ряды
возов на подобие клешней рака, и сомкнули их позади жолнеров. Почти все хоругви,
вломившиеся в козацкий табор, очутились в нем запертыми. Панские знамена падали
одно за другим под козацкими ударами. Пробиться обратно сквозь возы не было
никакой возможности. К счастью панов, князь Вишневецкий не попал в западню, и с
наружной стороны старался разорвать сомкнутые цепями возы. Два раза наступал он на
замкнутый табор. Козаки густо и метко стреляли из-за возов. Наемные Венгры,
драгуны и выбранцы Вишневецкого пятились перед козацкими мушкетами,
самопалами, семипядными пищалями, Гаковницами, несмотря на все его убеждения, на
все угрозы. Наконец ему удалось-таки вломиться в походный замок, и перекалеченные
паны выскочили из козацкой ловушки.
Автор войскового дневника называет эту битву самою ожесточенною и
кровопролитною, какую только можно вообразить. „С обеих сторон “ (говорит он)
„сердца были так разъярены, так горячо жаждали гибели один другого, что никто не
уступал врагу ни одного шагу. Легло здесь такое множество знаменитых ротмистров и
товарищей, что великая горесть останавливает перо мое, и не позволяет мне
перечислять падшихъ*.
Хотя славу гибельного для наиов таборного маневра знаменитые ротмистры
приписывали Кудре да ИИеште; но едва ли дело не в том, что, после бегства
Остряницы, на сцене действия появился тот самый Димитрий Гуиия, который под
Кумейками разыграл самую трудную часть боевой трагедии—отступление. Избранный
гетманом на Суле в тревоге катастрофы, он тотчас дал другое направление битве, с
могуществом гения, которому гомеровские воины при-
254
.
писывали божественность, а наши Запорожцы—характёретво, Оттеснил Гуна
временных победителей с пола битвы; захватил у них четыре пушки, утраченные
Оетряницею; отнял и возы, которых они не успели еще разграбить, или увезти
отступая. К вечеру подоспел главный панский обоз с артиллериею п пехотою; но уже
козаки заняли крепкую позицию в вилах Сулы, и начали окапываться рвом и валом от
воды до воды. Сколько ни усиливались паны с вечера помешать этой работе, все их
