Пётр Кошель - История российского сыска

2)    находясь в должности начальника штаба центральной орга­низации «Союза защиты родины и свободы», объединял и руко­водил деятельностью местных организаций Союза в городах Яро­славле, Рыбинске, Муроме, Калуге и других, поддерживая с ними связь и снабжая их оружием, деньгами и людьми.

В целях идейного объединения местных организаций вырабо­тал и распространил программу организации, в которой ближай­шей задачей поставил свержение существующего правительства и организацию твердой власти, непреклонно стоящей на страже национальных интересов России, воссоздание старой армии с восстановлением прав старого командного состава с целью про­должения войны с Германией, опираясь на помощь союзников, т. е. совершил преступное деяние, предусмотренное ст. 58 Уголов­ного кодекса;

3)    разработав план вооруженного восстания в г. Ярославле и удерживая его в течение двух недель, встав во главе его, лично руководил захватом артиллерийского склада и разоружением во­инских частей в ночь на 6 июля 1918 года, и, опираясь на воору­женную силу из бывших офицеров, учащейся молодежи и город­ской интеллигенции, захватил в свои руки г. Ярославль, обрекая город всем ужасам осажденной крепости, следствием чего была гибель многих сотен граждан и полное разрушение одной части города, и, войдя в тесную связь с местными лидерами РСДРП (меньшевиков) в лице Дющен, Богданова и Савинкова и с мест­ным эсером Мамыриным, выпустил к населению г. Ярославля и губернии постановление об упразднении всех органов и поста­новлений Советской власти, как центральной, так н местной, а также и постановления Временного правительства об организа­ции земельных комитетов, губернских и уездных комиссаров и о восстановлении губернских и уездных земств, городских уп­рав, волостных старшин, уездных начальников, стражников, ок­ружных судов и пр.; в частности, в осуществление этого назначил городскую управу г. Ярославля во главе с городским головой до­мовладельцем Лопатиным, бывшим в этой должности до фев­ральской революции, членом партии кадетов, в составе членов управы Горелова (кадета), купцов Каюкова и Кузнецова, присяж­ного поверенного Мешковского (меньшевика), Соболева, быв­шего члена управы до февральской революции, и, включив в нее рабочего-меньшевика Абрамова, совершил деяние, предусмот­ренное ст. 58, ч. 1 Уголовного кодекса;

4)    в первый же день восстания допустил убийство окружного военного комиссара т. Нахимсона и председателя городского Сове­та т. Закгейма и, произведя массовые аресты граждан г. Ярославля по подозрению в сочувствии Советской власти, посадив их в коли­честве нескольких сот человек на баржу и поставив эту баржу по­среди реки Волга, тем самым обрек на мучения и голодную смерть сотни арестованных, находившихся там в течение 13 дней, т. е. со­вершил деяния, предусмотренное ст. 58, ч. 1 Уголовного кодекса;

5)    видя бесцельность затеянной авантюры, опасаясь возмездия и не получив обещанной поддержки из Рыбинска от находившего­ся там Савинкова и не дождавшись помощи от ожидавшегося де­санта союзников в Архангельске, Перхуров вместе со своим на­чальником штаба генералом Афанасьевым и рядом своих ближай­ших помощников бежал 17 июля под видом вылазки из Ярославля и, добравшись до Казани, в то время уже захваченной чехословака- ми, принял активное участие в обороне города от Красной Армии, получив назначение начальника боевого участка, в каковой долж­ности оставался до отхода из Казани белочехов, т. е. совершил дея­ние, предусмотренное ст. 60 Уголовного кодекса;

6)    с сентября 1918 по март 1920 года продолжал вооруженную борьбу с Советской властью, занимая ответственные командные должности в рядах так называемой народной армии, а в дальней­шем в армии адмирала Колчака, состоя командиром отдельной Казанской бригады и начальником отдельных партизанских от­рядов, действующих в тылу Красной Армии и Сибири, т. е. совер­шил деяние, предусмотренное ст. 60 Уголовного кодекса;

7)    скрыв свое участие в организации мятежа от органов Совет­ской власти и будучи принят на службу в штаб ПРИУРВО, принял в мае 1921 года через подполковника Голованенко, бывшего офице­ра армии Колчака, предложение вступить в контрреволюционную организацию, имевшую своей задачей, опираясь на находившиеся в районе Екатеринбургской губернии банды, поднять вооруженное восстание в целях свержения Советской власти, т. е. совершил дея­ние, предусмотренное ст. 60 Уголовного кодекса...

На основании вышеизложенного... Военная коллегия Верхов­ного трибунала ВЦИК приговорила: Перхурова Александра Пет­ровича, 46 лет, бывшего генерал-майора, окончившего академию Генерального штаба, потомственного дворянина Тверской губер­нии, на основании ч. 1-й 58, 59 и 60 ст. Уголовного кодекса, под­вергнуть высшей мере наказания — расстрелять...

Сообщение газеты «Известия» о деятельности Курской чрезвы­чайной комиссии

2 августа 1918 г.

В Курске всякие контрреволюционные явления подавляются в корне. В связи с агитацией социал-предателей были произведе­ны обыски и аресты. Бывшие офицеры и военные чиновники взя­ты на учет. Запрещено ношение и хранение всякого оружия и взрывчатых веществ без разрешения комиссии.

Комиссия объявила беспощадную войну спекулянтам и маро­дерам. Ей удалось раскрыть и уничтожить крупные спекулятив­ные махинации; была раскрыта «панама» сахарозаводчиков, кото­рые производили постный сахар и продавали по спекулятивным ценам. Недалеко от Курска существуют сахарные заводы, на них спекулянты добывали сахар и гужом доставляли в города, где и продавали по 180—240 рублей за пуд. На заводах комиссия кон­фисковала до тысячи пудов сахара. Спекулянты арестованы и предаются суду. «Панама» раскрыта и с кожевенными товарами.

По своему теперешнему положению Курская губерния нахо­дится «на границе», это осложняет работу комиссии. На станциях Желабовка и Беленихино учреждены пограничные чрезвычайные комиссии.

Из сообщения газеты «Известия» о контрреволюционной дея­тельности священников во главе с митрополитом

8 августа 1918 г.

Как ни стараются контрреволюционеры, им все никак не со­здать лозунгов, способных объединить массы против советской позиции.

Затасканные патриотические лозунги «Союза русского наро­да» разбиты окончательно ходом мировой бойни, доказавшей, что для буржуазии нет отечества, если дело касается интересов карма­на, и у контрреволюционеров ныне остается только один путь — это использование религиозного чувства несознательных масс.

На этот путь контрреволюция теперь и становится. Эту по­следнюю лазейку первыми открыли кадеты, решившие ввести в ряды православной церкви «государственную организацию» для обработки широких масс. Об этом есть документы в деле Самари­на и в особенности в деле «Союза спасения родины и свободы».

Московская уездная чрезвычайная комиссия раскрыла новое дело, на этот раз монашествующего духовенства, дело, чрезвы­чайно ярко подтверждающее наше априорное положение.

Вот с чего началось это дело.

Представители Люберецкого районного Совдепа явились в Николо-Угрешский монастырь и потребовали предоставления в порядке конской мобилизации имеющихся в монастыре лоша­дей для нужд военного комиссариата. Принявший представителей Советской власти настоятель монастыря вызывающе заявил, что «вашей Советской власти не признаю, а поэтому делайте все, что хотите, грабьте без моего согласия». При этом игумен заявил, что он даже не желает входить в обсуждение этого вопроса. Предста­вители Советской власти направились к митрополиту Макарию, проживавшему в этом монастыре. Митрополит выслушал требова­ние о подчинении декрету и попросил подождать ответа полчаса. А в это время, как пишет в докладе представитель Совета, монахи послали гонцов к окрестным крестьянам, чтобы натравить их на представителей Советской власти. Эти гонцы уверили крестьян, что большевики грабят монастырь, убивают духовенство и т. п.

Собралась толпа крестьян, преимущественно кулаков, приго­родных огородников, и, возбуждаемая подозрительными личнос­тями, проживавшими в монастырской гостинице, избила пред­ставителя Совета, а личности из монастырской гостиницы все время подзадоривали толпу, крича: «Смерть большевикам!»

Убийство, было предупреждено самоотверженным выступле­нием крестьянина Гусева, разъяснившего толпе, что сначала не­обходимо подробно разобрать все дело. Представитель Советской власти был заключен в пожарный сарай, где и просидел несколь­ко часов, пока не пришла окрестная деревенская беднота и не ос­вободила заключенного.

Тем временем монахи, как будто ничего не случилось, явились в Люберецкий Совдеп и возбудили ходатайство об оставлении всех лошадей при монастыре, уверяя, что «лошади никуда не го­дятся». Когда им было отказано, они вызывающе заявили, что бу­дут жаловаться.