Марк Льюис - Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий
В распределении авторства трактатов по политическим ведомствам отражается не только приравнивание интеллектуального авторитета к политической власти, но также и идеал восстановления единства расколотого мира. Такой каталог служит свидетельством того, что его написала группа чиновников, каждый из которых в своей сфере обладал суммой определенных знаний. Только когда эти знания соединялись под эгидой правителя, они могли сложиться в полный, снабженный комментариями обзор литературной сферы. Таким образом, окончательное единство литературной сферы в этом каталоге сложилось параллельно единству имперского государства во главе с монархом.
Однако, несмотря на такое безупречное единство, в данном каталоге все-таки сохраняется расхождение в существующих текстах. Оно касается, прежде всего, канонических текстов, сохранившихся в нескольких видах. Лучше всего сохранилась «Книга перемен», так как правители династии Цинь не имели ничего против нее, но даже она к приходу династии Хань существовала в полудюжине вариантов. Все остальные каноны делились в соответствии с несовпадающими традициями толкования, часто прилагаемого к различным вариантам канонических текстов. Ведущие философы встречались редко и как одиночки. Стихотворный жанр утратил свои связи с правительством и принял вид, при котором простолюдины, чтобы выразить личные чувства, использовали утонченный язык и полет фантазии. Трактаты на военные темы стали посвящать искусству полководцев совершать маневры и вводить противника в заблуждение. Искусство предсказания судьбы перешло в руки ремесленников этого дела, неспособных освоить тонкости астрономии и летоисчисления. Искусство сохранения здоровья и продления жизни опорочили специалисты, практикующие фокусы с имитацией оживления людей33.
Такое пренебрежение истинным мастерством является заключительной темой каталога и касается превосходства общих навыков по сравнению с однобокими фокусами. Такая мысль, развитая в самооправданиях философских традиций, фигурирует в составе каталога. Весь труд поделили на семь самостоятельных категорий. Первые четыре – товарищество, каноны, мастера и стихотворения – собрали Лю Сян и Лю Синь. Оставшися три – военное дело, нумерологию и предсказание, а также формулы и методы продления жизни – собрали соответствующие специалисты в своей области: военный, великий астролог и лекарь императора. Таким образом, литературные и общие навыки, включающие знания всеобъемлющих канонов, обработали литературные чиновники, отвечавшие за данное предприятие, в то время как технические дисциплины поручили специалистам. Все категории перечислены по мере возрастания с заголовками общего характера, предшествующими техническим разделам. Кроме того, философские труды и стихотворения рассматриваются в качестве побочного продукта канона, в то время как технические работы до канонических образцов не прослеживаются.
Технические категории к тому же помечены отличительным знаком порочности. Притом что мастера опорочили канонические тексты своей пристрастностью, а поэты – отсутствием у них политической цели и одержимостью украшательством, обе категории остались элементами канонического наследия и исправлялись, когда возвращалось мудрое правительство. Технические виды искусства, наоборот, порочили канонические принципы самим своим существованием, а в монографии программы их исправления не предлагается.
Описание текстовой специализации и иерархия жанров в библиографическом каталоге отличаются от ясно сформулированного при Сражающихся царствах варианта. В этот предыдущий период истории Китая философы отстранялись от относящихся к ворожбе традиций тем, что утверждали, будто они обладали интеллектом обобщения, который охватывал и направлял технические виды искусства. Они тем самым приравнивали свое положение в обществе к положению наместников или царей. Однако, занявшись составлением всеобъемлющих трактатов и перечиткой существовавших на тот момент текстов как универсальных произведений, эти мастера философских школ сами себя понижали до положения носителей частей окружающего целого, воплощенного в каноне.
В таком новом интеллектуальном порядке, сложившемся ради отображения единой империи, канон отождествлялся с монархом и обобществленной мудростью, которой все остальные тексты служили фрагментами. Прежняя иерархия Сражающихся царств, сформулированная тогдашними философами, сохранилась в ранжировании «литературных» видов искусства выше технических дисциплин. Только вот сами философы теперь оказались в зависимом положении в пределах расширенного порядка, определенного авторами канона и его комментариев. Точно так же поэзия и история, а также, разумеется, все формы письма прочитывались в пределах интеллектуальной вселенной, установленной государственным каноном, который понимался как литературная форма империи Хань.
Глава 10
Отправление правосудия
Правосудие относится к многозначным понятиям, связанным с разнообразными аспектами жизни народа Древнего Китая. Им называется набор властных суждений, тесно примыкающих к религиозным верованиям и догматам; некая система правил и наказаний, с помощью которых народу навязываются государственные стандарты; расширенная структура рода с предусмотренным авторитетом пожилых людей; своеобразный собственный язык; род занятий; средство высылки нежелательных представителей населения в приграничные районы страны; путь привлечения трудовых ресурсов на государственную службу.
В письменном виде кодексы сначала появились в период Сражающихся царств, когда налоговые обязательства и трудовую повинность распространили на низовые слои городского населения и земледельцев внутренних районов Китая. Местным чиновникам, отвечавшим за приведение в исполнение таких обязательств, потребовались письменные законы и постановления с объяснением процедуры ведения отчетных документов, наложения штрафов за преступления и прочих аспектов ведения государственных дел. Однако эти кодексы представляли собой далеко не просто инструменты рационального управления или суровой политики с позиции силы. Власти встроили право в религиозные и обрядовые традиции сообществ подданных, в которых они зародились.
Правосудие и религия
В преданиях собрания сочинений Цзо-чжуань, составленного на протяжении VII и V веков до н. э., описываются аристократы царства Чжоу, во время исполнения обряда вызывающие авторитетных духов с помощью кровавых жертв и призывающие этих духов исполнить условия их присяги. Такого рода сделки, освященные кровью жертвенных животных, которой участники обряда смачивали свои губы, и закапывание текстов этих сделок в землю, чтобы передать их в мир духов, использовались с целью образования союзов между государствами или влиятельными родовыми кланами. Они к тому же служили основанием для того, чтобы требовать неукоснительного соблюдения заранее оговоренных правил всеми участниками, присоединившимися к таким союзам. После изучения последних находок в виде некоторых из таких закопанных текстов сделок (мэн) из Хоума, Веньсяня и Цинь-вана, наряду с прочитыванием заново полученных текстов в свете данных открытий, оказалось, что такого рода тексты послужили религиозным основанием для новой политической власти, закрепленной в документах1.
В дополнение к сделкам второй формой документов, придавших сакральный смысл самым древним китайским сводам законов, считаются письмена на специальных бронзовых сосудах, использовавшихся при исполнении религиозных обрядов во времена Шан и Чжоу. Эти письмена среди прочих предназначений служили средством общения с предками и придания неизменного свойства любым регалиям или пожалованиям политической власти, дарованным правителем. В нескольких письменах периода заката Западного Чжоу и Чунь-цю зарегистрированы решения по судебным делам, обычно состоявшим в спорах о земле. На сосуде, обнаруженном в тайнике на территории деревни Дунцзя, прочитано сообщение о наказании пастуха, приговоренного к порке и порицанию. К VI веку до н. э., читаем в Цзо-чжуань, народы царств Чжэн и Цзинь для освящения своих новых сводов законов использовали бронзовые сосуды, на стенки которых наносили их тексты. Таким образом, надписи на священных сосудах, служившие обозначением власти и исключительного права при династии Чжоу, приспособили для систематизации полномочий возникавших тогда территориальных государств2.
Придание сакрального смысла закону в текстах сделок и письменах на бронзовых сосудах не закончилось с изобретением более замысловатых кодексов, записанных на бамбуковых или деревянных дощечках. В письменных памятниках времен династии Хань речь идет о нескольких случаях, отнесенных к периоду междуцарствия Цинь и Хань и началу правления Хань, когда при освящении нового закона выполнялись обряды, сопровождавшиеся кровавой жертвой. Но к этому времени главное внимание с точки зрения связывающего обязательства сместилось на текст клятвы. То есть наступило признание силы освященного документа3.
