Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века
На даче живут месяца три с небольшим, от начала мая до половины августа или до начала сентября. Стоимость дач, понятно, различна (некоторые нанимают простые избы и платят за лето рублей сорок); но иметь порядочную дачу можно не дешевле, как за сто пятьдесят-двести рублей за лето. Большинство дач устроено плохо и случается, что на дачах вместо здоровья приобретают только болезни. Ближайшие к Петербургу дачные местности: Старая и Новая деревни, Черная речка, Лесной, Полюстрово. Здесь многие живут и зимой, особенно в Старой и Новой деревнях» (Светлов. С. 21–22).
219
«Это была отдельная железная дорога. Деревянный маленький вокзальчик с хорошим буфетом и садиком находился в Новой Деревне, между „Виллой Родэ“ и рестораном „Славянка“. <…> Эта дорога имела две линии: одна — на Скачки и дачное селение Коломяги, другая — вдоль Финского залива до Сестрорецкого Курорта и Дюн. Колея этой ветки была обычная, имперская, вагончики и маленький паровичок, зашитый в железную коробку, выкрашены в ярко-желтый цвет. Против вокзала, на Невке, была пристань, к которой подходили пассажирские пароходы и баржи с грузом. <…> Коломяги было уютное дачное место; дачи недорогие, дачники общались между собою, ставили любительские спектакли, танцевали. <…> По другой линии этой же дороги на Сестрорецк первой станцией была Лахта. Здесь было два теннисных клуба. <…> Это привлекало и публику Петербурга, потому что тогда устраивались танцевальные вечера — развлечение и для дачников близлежащих мест. <…> Следом за Лахтой — дачный поселок Ольгино. Здесь всегда было много дачников, которых устраивала близость к городу и, конечно, возможность купаться в Финском заливе, да и дешевые цены. <…> В описываемое время купались с лодок, а на пляже располагались в одном месте женщины, в другом — мужчины. Такой порядок соблюдался строго. <…>
Далее вдоль ветки был поселок Разлив — одно из любимых дачных мест петербуржцев. Сам Разлив с обширной акваторией, образовавшейся в результате запруды реки Сестры, служил местом купания, рыбной ловли, охоты, парусного спорта. На берегу стоял большой деревянный театр, где любители ставили спектакли, после которых обязательно устраивались танцы. За Разливом находился городок Сестрорецк <…> Дачников приезжало много» (Засосов, Пызин. С. 248–251).
220
При открытии увеселительного сада «Озерки» (в 1877 г.) между станциями Удельная и Шувалово построили железнодорожную платформу (станцию Озерки). Для горожан была проведена специальная ветка Приморской железной дороги, которая шла от вокзала на набережной Большой Невки (Приморского проспекта) до Озерков.
221
«Приморская дорога была недавно построена. Поезда из маленьких дачных вагончиков везли смешные маленькие паровозики-„кукушки“. Это были небольшие вагончики, на крыше которых торчала низкая дымовая труба с широкими раструбами, свисток и какой-то горизонтально лежащий цилиндр. Вагончик имел дверцы и прямоугольные окошечки с закругленными краями. Окошечки были похожи на корабельные иллюминаторы, они поворачивались на оси, вместо того, чтобы открываться. В нижней части помещались колеса с движущимся механизмом. Сбоку внутри вагончика помещался котел и топливо, а труба проходила через крышу. Верх пассажирских паровозиков был ярко-желтый, низ — темно-зеленый, колеса — красные. Товарные паровозики имели темно-красный верх и черный низ. На одном из товарных паровозиков была серебряная доска с надписью о том, что этот паровозик работал на постройке Сибирского пути на Байкале, упал в озеро и был из него извлечен. Паровозики были построены шведским заводом „Мотала“» (Григорьев. С. 157).
222
«Ириновская ветка имела на Охте свой вокзал, ныне не существующий. По Ириновской линии дачи были дешевле, и там жила небогатая публика, равно как и по берегам Невы, где отдыху мешали многочисленные кирпичные заводы» (Григорьев. С. 158).
223
«Недороги были дачи и по Московской (тогда Николаевской) дороге. По Витебской линии, в Пушкине, в Павловске, в Славянке, отдыхали важные господа, связанные с придворной службой, крупные чиновники, сановная знать. Такие же аристократические дачи были на южном берегу залива, от Стрельны до Ораниенбаума. Район Мариенбурга, Гатчины, Красного Села, Дудергофа, Ропши был районом военных округов. Здесь стояли в лагерях гвардейские войска, происходили летние маневры, и поэтому все прилегающие селения были заполнены офицерскими семьями. В Сиверской, Карташевке и Прибыткове жил народ средней руки» (Григорьев. С. 158).
224
«Граница с Финляндией была за Белоостровом по реке Сестре. За Белоостровом шли дачные места по берегу Финского залива: Оллила (Солнечное), Куоккала (Репино), Териоки (Зеленогорск), Тюрисяви. Здесь стояли виллы с огромными участками. В последнее десятилетие прошлого века эти места сделались модными. <…> Владельцы дач на береговых участках имели моторные и парусные яхты, а в Териоках был яхт-клуб. Здешние дачники иногда ездили на концерты в Сестрорецк. Переезд границы не замечался, проверки паспортов и таможенного досмотра не было. Если становилось известно, что в Финляндию везут в большом количестве водку, осматривали более тщательно, но, как правило, ничего не находили.
Вся Финляндская железная дорога обслуживалась финнами в голубых кепи и в форменных фуражках. В Белоострове еще были русские жандармы, а в Териоках на станциях стоял финский полицейский в черной каске, мундире со светлыми пуговицами и тесаком с белой металлической отделкой. Деньги ходили общероссийские и финские марки из расчета 37 копеек. <…>
Отдых на финских дачах был хорош: кругом леса, озера, море, много черники, брусники, грибов, но страшная скука, малолюдно. Только в Териоках был летний театр, но и он как-то не процветал» (Засосов, Пызин. С. 247–248).
«В 1890-х годах вошло в моду жить в Финляндии, по большей части в пределах нынешнего Курортного района. Эти места облюбовала интеллигенция: врачи, адвокаты, писатели, художники. Многие строили там собственные дачи. Туда привлекала красивая, здоровая местность, близость моря, отсутствие скученности. Между прочим, целый ряд заграничных товаров: табак, сигары, кожа, эмалированная посуда, ткани — там стоил дешевле, чем в Петербурге. Это объясняется тем, что Финляндия хотя и принадлежала России, но сохраняла некоторую самостоятельность, в том числе и свои таможенные законы. Ввоз целого ряда заграничных товаров в Финляндию облагался более низкой пошлиной, чем в Российской империи.
Как бы в отместку за то, что русские раскупали товары в Финляндии, финны в воскресный день целыми поездами приезжали в Белоостров истреблять русскую водку — в Финляндии ввоз ее был воспрещен. Русские тоже не прочь были выпить в праздник. Поэтому в кабаках часто вспыхивали ссоры, драки и даже поножовщина — у каждого финна был с собой национальный финский нож — пукка (финка)» (Григорьев. С. 158).
225
«С Финляндского вокзала шла лишь одна линия — на Выборг. Здесь было много дачных населенных мест: Ланская, Удельная, Озерки. Да, Ланская была дачной местностью, как и Лесное. <…> В Лесное можно было приехать на паровичке. Удельная, Озерки, Шувалово были веселые дачные места, с театрами, танцами, катанием на лодках по озерам. Лесное было тихим дачным местом, хотя театр там тоже имелся. На Шуваловском озере был яхт-клуб. За лето здесь устраивалось несколько парусных гонок. Дачники гуляли в Удельнинском парке и ближайших лесах — Сосновке, Пискаревском лесу.
При входе в Шуваловский парк была горушка под названием Парнас. Дворец Шувалова был запущен, никто там не жил, парк походил на лес.
Следующей станцией было Парголово, с поселком на горе и маленьким озером. Дачи были недорогие. Остальные дачные места до финляндской границы ничем не выделялись. Разве только что при станции Левашово был хороший парк с озером, который теперь носит искаженное название „Осиновая роща“, хотя осин там нет. На самом деле парк назывался „Осиная роща“, потому что было много ос. До Токсова железной дороги не было. Местные жители и немногочисленные дачники добирались в этот чудесный уголок на подводах по дороге через Лесное на Гражданку, либо по дороге через „Осиную рощу“ на Юкки» (Засосов, Пызин. С. 247).
«По северному берегу Финского залива дачи шли от Лахты до Курорта, где рядом, по Сестре-реке, проходила граница с Финляндией. <…> В чухонских деревушках — Каупилово, Горской, в Александровке и Разливе дачи были дешевы, и там селилась публика победнее. В Сестрорецке, в Ермоловке и в только что отстроенном тогда Курорте дачи были дорогие и шикарные. В Курорте построили бульвар и Курзал, где давали симфонические концерты. <…> Были дачи в Сестрорецке, на Ермоловской, но Тарховка и Горская были просто чухонскими деревнями. Вдоль берега залива тянулся бесконечный камыш, привлекавший охотников на уток. Когда начинался грибной сезон, в лесах появлялись грибники, по большей части — оборванцы, которые не прочь были что-либо стащить или ограбить. Дачники рассказывали про них страшные истории и осенью боялись заходить далеко в лес. Море выбрасывало утопленников. <…>
