Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
В конце он предвкушал сладкое наслаждение отставкой под благотворным влиянием свободного правительства, для создания которого он так много сделал. И он, несомненно, жаждал прекращения партизанской борьбы, которая омрачала последние годы его президентства. Как бы он ни был озабочен будущим, он вряд ли предвидел, насколько неспокойными и тревожными, а также партизанскими будут оставшиеся годы 1790-х годов и его жизни.
6. Джон Адамс и немногие и многие
Если не считать эпохи Гражданской войны, последние несколько лет XVIII века были самыми политически напряжёнными в истории Соединённых Штатов. В отсутствие Джорджа Вашингтона, который мог бы успокоить эмоции и примирить сталкивающиеся интересы, антагонизм между сектами становился все более ожесточённым. Некоторые лидеры начали предсказывать французское вторжение в Соединённые Штаты и вновь предвидели распад Союза. Федералистская и Республиканская партии яростно нападали друг на друга как на врагов Конституции, партийная преданность становилась все более интенсивной и стала преобладать над личными связями, а каждый аспект американской жизни политизировался. Люди, знавшие друг друга всю жизнь, теперь переходили улицы, чтобы избежать столкновений. Личные разногласия легко перерастали в насилие, и борьба разгоралась в законодательных органах штатов и даже в федеральном Конгрессе. К 1798 году общественные страсти, пристрастность и даже общественная истерия возросли до такой степени, что вооружённый конфликт между штатами и американским народом казался вполне вероятным. К концу десятилетия, по мнению британского министра иностранных дел, «вся система американского правительства», казалось, «шаталась на своих основаниях».
ВО ВРЕМЯ ВЫБОРОВ ПРЕЗИДЕНТА 1796 года мало кто из американцев предвидел, насколько плохо всё обернётся. После отставки Вашингтона политические лидеры впервые столкнулись с необходимостью выбирать президента, и никто не знал, как это сделать. Согласно Конституции, президенты избирались Коллегией выборщиков, в которой каждый штат имел столько же выборщиков, сколько конгрессменов и сенаторов. Коллегия выборщиков стала результатом долгих мучительных дебатов на Конституционном конвенте. Некоторые делегаты, в том числе Джеймс Уилсон, предлагали прямые выборы народом. Но другие задавались вопросом, как после избрания Вашингтона жители будут знать, за кого голосовать, кроме известных людей в своём штате. Делегаты, конечно, не предполагали, что политические партии будут предлагать билеты или средства массовой информации будут создавать национальных знаменитостей. Другие делегаты предлагали, чтобы президента избирал Конгресс, который будет знать, кто квалифицирован в масштабах страны. Но когда было отмечено, что это поставит президента в зависимость от Конгресса, другие предложили избирать президента на один семилетний срок и не переизбирать его: не добиваясь переизбрания, президент не должен будет подчиняться Конгрессу. Однако другие опасались, что семь лет — слишком большой срок. И так продолжались дебаты, пока кто-то не предложил создать альтернативный Конгресс независимых выборщиков, который будет нести единственную и исключительную ответственность за избрание президента каждые четыре года. Так родилась Коллегия выборщиков.
К 1796 году, после принятия в штат Вермонта, Кентукки и Теннесси, число выборщиков составило 138. Штаты могли выбирать своих выборщиков любым способом, и выборщики могли голосовать за любых двух человек, при условии, что один из них был не из штата. Человек, получивший наибольшее большинство голосов, становился президентом; получивший второе большинство — вице-президентом. Если никто не получал большинства голосов выборщиков, то Палата представителей, голосующая по делегациям конгресса штата, где каждая делегация имеет только один голос, должна была выбрать президента из кандидатов, набравших пять наибольших голосов выборщиков.
После Вашингтона эта сложная двухступенчатая процедура, вероятно, была тем, как большинство рамочников ожидали, что избирательный процесс будет работать в обычном режиме. Поскольку они предполагали, что достойные кандидаты в президенты могут быть неизвестны за пределами своего штата или региона, они думали, что Коллегия выборщиков, которая отдаёт предпочтение крупным штатам, будет действовать как орган выдвижения кандидатов. Голоса выборщиков будут разбросаны, и никто, как предполагалось, не получит большинства; таким образом, из пяти человек, набравших наибольшее количество голосов выборщиков, Палата представителей будет делать окончательный выбор президента. Неожиданное развитие партий подорвало эти ожидания.
Но не сразу. В 1796 году партии всё ещё вызывали отвращение, и большинство людей не желали ставить партийную преданность выше региональной, государственной или личной. Поэтому ведущие претенденты на президентский пост — Джон Адамс и Томас Джефферсон — должны были выглядеть так, будто им безразличен этот пост. В 1796 году они не вели открытой предвыборной кампании, а уединились на своих фермах, не делая никаких заявлений и не предлагая никаких намёков на свои намерения. Хотя Адамс считал себя «законным наследником» и полагал, что его «преемственность» вполне вероятна, он, как и Джефферсон, понимал, что идеальный персонаж для президентства должен быть призван на этот пост.
Поэтому продвигать кандидатуру того или иного человека должны были его друзья и союзники. Большинство федералистов считали, что Адамс заслуживает президентства, но, конечно же, они хотели, чтобы вице-президентом стал сторонник федерализма. Томас Пинкни из Южной Каролины, участник переговоров по договору с Испанией, был самым обсуждаемым, но не все знали, кто он такой. Сам Пинкни находился посреди Атлантики на пути домой из Европы и ничего не знал о продвижении своей кандидатуры на высокий пост. Гамильтон вообще считал, что Пинкни больше подходит для президентства, чем Адамс (у него «гораздо более сдержанный и примирительный нрав»). Но независимо от того, Адамс это или Пинкни, Гамильтон, по крайней мере, ясно понимал одно: «Все личные и пристрастные соображения должны быть отброшены, и всё должно уступить место великой цели — исключить Джефферсона».
Другие федералисты были в равной степени потрясены перспективой того, что Джефферсон станет президентом или даже вице-президентом. По словам Оливера Уолкотта-младшего, федералиста из Коннектикута, сменившего Гамильтона на посту министра финансов в 1795 году, Джефферсон на посту президента «ввёл бы новшества и растратил бы Конституцию впустую». Но, продолжал Уолкотт, Джефферсон на посту вице-президента может быть даже хуже, чем если бы он был президентом: «Он стал бы центром сплочения фракций и французского влияния» и «не неся никакой ответственности, он… разделил бы, подорвал и, наконец, подмял под себя конкурирующую администрацию». Лучше поддержать Пинкни в качестве президента, заявили некоторые федералисты, чем видеть Джефферсона на любом посту, даже если это будет стоить Адамсу президентства.
Адамс узнал об этих сплетнях федералистов и пришёл в ярость. Мысль о том, что Пинкни может стать президентом раньше него, нарушала естественную иерархию общества и сам смысл Революции. «Видеть, как такое… неизвестное существо, как Пинкни, проносится над моей головой и топчется на животах сотен других людей, бесконечно превосходящих его по талантам, заслугам и репутации, внушало мне опасения за безопасность всех нас».
Для республиканцев Джефферсон
