Морис Бувье-Ажан - Аттила. Бич Божий
Можно думать, что угодно. Аттила был сложной натурой и часто почти непредсказуемой. Но многие его решения, приказы и заявления доказывают, что все эти неожиданные повороты были рождены не больным, но гениальным умом.
Аттила заявил о намерении навести порядок во всей своей империи. Он выждал время, необходимое для восстановления здоровья, чтобы подготовить отъезд. Он взял с собой только конницу, причем в сравнительно небольшом количестве, зная, что придется преследовать кочевников, которые не смогут противопоставить ему значительные силы. Артиллерию составили только легкие баллисты, запряженные лошадьми. Он снова открыто, если не напоказ, передает бразды правления Онегезу, при этом опять-таки во всеуслышание поручает ему подготовить все необходимое для грандиозной кампании, которую намеревается осуществить спустя несколько месяцев после своего возвращения, то есть следующей весной. Он прямо заявил, что нападет на Восточную империю и что вся Италия и вся Галлия покорятся ему.
Возникает предположение, восхваляющее гений Аттилы: он совершил походы в Галлию и Италию лишь для того, чтобы показать свою силу и оставить там неизгладимую память о себе; он отказался повторить сражение на Каталаунских полях, захватить Рим и продолжить завоевание Италии, потому что был уверен, что уже достаточно показал свое могущество и позднее Италия и Галлия сдадутся ему без боя; он пощадил Рим и уступил уговорам папы, чтобы придать себе величия и заручиться поддержкой Церкви; он намеренно позволил думать византийскому императору Марциану, будто боится его и не нападет, тогда как собирался в свое время нанести тому смертельный удар и захватить Восточную Римскую империю, после чего Западная империя, включая Галлию и Италию, пала бы перед ним на колени; и, наконец, он понимал, что решительный штурм всей Римской империи будет возможен только после восстановления порядка по всей империи гуннов.
Объяснений много, даже слишком. Попытки объяснять поступки Аттилы парадоксальностью склада его ума, идущего наперекор логике, не стоит все же сбрасывать со счетов, хотя некоторые историки, такие, как Эдуард Троплонг и Рашид Саффет Атабинен, и допускают, что его дипломатический гений основывался на тщательном анализе всех возможных вариантов развития событий.
XVII
ПОСЛЕДНЯЯ КАМПАНИЯ
Несмотря на пошатнувшееся здоровье, Аттила не мог предположить, что это его последняя кампания. Об этом свидетельствует тщательная подготовка к походу, порученная Онегезу.
Эта война должна была стать самой молниеносной из всех, которые когда-либо вел император гуннов. По всей вероятности, война началась в сентябре, а в декабре Аттила уже возвратился из похода.
Такая быстрота объясняется тем, что, как только завершилась переправа через Днестр, армия разделилась: примерно половина войска под командованием Ореста взяла направление на Урал, вторая половина последовала за Аттилой к берегам Каспийского моря через Северное Причерноморье и Кавказ.
Орест пересек Украину севернее Киева, прошел между Харьковом и Москвой, достиг Волги в районе Нижнего Новгорода, вышел к Каме у Перми и оттуда повернул на запад от Уральских гор.
По пути он восстанавливает прежний порядок, отстраивает заново или обновляет «укрепленные пункты», истребляет грабителей-кочевников, приводит в повиновение мирных кочевников и доверяет им охрану края, усмиряет народившихся мятежников — в которых было больше безразличия к Империи, чем осмысленной воли к сопротивлению — и возвращает земли мирным пахарям, обеспечив их на всякий случай оружием и специально выделенными наставниками по военному делу.
К своему великому удивлению он постоянно и в самых разных местах наталкивается на неизвестные доселе племена, которые и сами не знали, откуда пришли. Везде ему попадаются небольшие кочевья этих полудиких жестоких грабителей, не имевших никакой связи друг с другом и действовавших на свой страх и риск вдали от родных мест. Все они походили друг на друга, к сколь разным племенам ни принадлежали бы. Все те же звериные шкуры, те же топоры и дротики, маленькие луки, пращи, шлемы и щиты из грубо выделанной кожи.
Орест встречает их под Киевом, они попадаются ему по берегам Буга и Днепра, и еще больше их встречается между Волгой и Камой и между Камой и Уральскими горами. Он убил их столько, сколько смог, и все равно меньше, чем хотел бы.
Какое-то время он полагал, что они пришли из-за Урала и уже затем разбрелись в разные стороны. Но потом стало ясно, что они не знали этих гор и не смогли бы их преодолеть. Он заключает договор о дружбе с монгольскими племенами башкир, снова переправляется через Волгу, направляется к Смоленску, все время придерживаясь политики приобщения к империи и упрочения связей. Он пересекает территорию современной Белоруссии, ненадолго задерживается в современной Польше, где вновь встречается все с теми же загадочными новыми пришельцами, осевшими по обеим берегам Вислы, и через земли, образующие сегодня Чехию и Словакию, возвращается в Буду, где дожидается Аттилы.
О самостоятельной кампании Ореста (если и не самого Ореста, о чем нельзя сказать определенно, то, по крайней мере, одного из его военачальников) можно с уверенностью говорить уже потому, что за такое короткое время Аттила не сумел бы осуществить столь дальний рейд дополнительно к тому, который, как достоверно известно, провел сам.
С определенной уверенностью можно проследить путь, проделанный Аттилой.
Он появляется в местах, где теперь располагается Одесса, проходит по северному побережью Черного и Азовского морей, а затем наводит порядок в донских степях и в треугольнике Дон — Волга — Кавказ.
Дел предстояло много. В междуречье Днепра и Дона надо было усмирить роксоланов и акациров. В боях с мятежными племенами на помощь гуннам пришли войска Эллака и сохранившие верность акациры. Между Доном и Волгой началась безжалостная охота на аланов. В результате жестокой борьбы это племя было практически полностью истреблено. Далее уже не встречается ни одного упоминания о «кавказских аланах» и «каспийских аланах». Уцелело только несколько групп пастухов-кочевников, забывших свои корни или благоразумно смешавшихся с народами Заволжья.
На широких просторах донских степей между Ростовом и Астраханью, на месте которых уже тогда были мощные крепости, Аттила также встречает несколько групп тех загадочных наездников, появление которых так удивило Ореста. Выяснилось, что они говорят на том же наречии, что и акациры.
Происхождение этих новых возмутителей спокойствия впоследствии поставит много вопросов перед этнологами. Речь идет о хазарах.
Известно, что в античные времена они занимали район нижней Волги, а затем исчезли. Они появляются вновь много столетий спустя, в седьмом веке нашей эры, в Крыму и на юге Украины, а затем достигают самого Киева. Вечные странники, неутомимые воины, они похваляются своей «империей», раскинувшейся от Буга и Днепра до реки Урал, средней Волги, Оки и истоков Донца. На самом деле они удерживали не такую уж большую территорию. Они кочевали с места на место по бескрайним степям и не следовали, как Аттила, политике создания «укрепленных пунктов». В отношении Константинополя они выступали преемниками гуннов, реставраторами империи Аттилы. Но их империя стала мусульманской после принятия ислама в начале VIII века. Однако около 860 года святой Кирилл обратил их в христианство.
Хазары многократно разоряли польские и придунайские земли, ведя грабительские войны, но в конце X века их изгнал великий князь Киевской Руси Святослав. Крым долгое время оставался их последним оплотом и даже назывался Хазарией, но в 1015 году был завоеван византийцами — союзниками русского великого князя Владимира I.
Но в те далекие времена, когда Аттила столкнулся с этим народом в донских степях, хазары делали только первые робкие попытки проникнуть в империю гуннов, которую впоследствии будут считать своей. Сходство языка с акацирами и быстро установленные братские узы с отдельными акацирскими родами порождают немало вопросов. Чаще всего выдвигается предположение, что в низовьях Волги некогда существовал единый народ, одна из ветвей которого, акациры, направилась к Каспию и западному берегу Дона, а другая, хазары, обосновалась в Крыму и на юге Украины, и уже оттуда распространилась по всем направлениям, вызвав удивление и беспокойство Аттилы и Ореста, чтобы затем, два века спустя, вновь собраться уже в гораздо большем количестве все в том же Крыму и на юге Украины и заявить набегами и кратковременными захватами о существовании «хазарской империи».
В любом случае нет никаких сомнений, что освобожденные смертью Аттилы от ненавистного им ига акациры возродились или переродились в хазар, как и другие племена, как только начала обрисовываться хазарская империя.
