Николай Смирнов - Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.
Следует сказать, что вопрос о квалификации преступных действий названных осужденных не оставлял равнодушными работников Военной коллегии Верховного Суда СССР.
27 апреля 1964 года старший инспектор-консультант Военной коллегии полковник юстиции М.М. Перекальский составил справку по делу Рапавы, Рухадзе и других. В справке аргументировано подвергалась сомнению обоснованность квалификации действий осуждённых, поскольку не установлено, чтобы вменённые им в вину действия совершались с контрреволюционным умыслом. Прилагалось в связи с этим, учитывая особый характер названного и других подобных дел, обсудить возникшие вопросы по этим делам в ЦК КПСС с участием руководителей Верховного Суда и Прокуратуры СССР, а также Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров СССР.
Современный читатель вполне справедливо может выразить недоумение такой постановкой вопроса: почему проблему юридической квалификации преступлений должны решать в ЦК КПСС? Увы, так было давно и продолжалось очень долго. Убедительным подтверждением этого является справка члена Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-майора юстиции А.А. Долотцева, участвовавшего в рассмотрении дела Рапавы, Рухадзе и других. На справке М.М. Перекальского он написал: «По делу Рухадзе, Савицкого т. Перекальский прав, но судьи были связаны решением Президиума ЦК КПСС, утвердившего обвинительное заключение. Обращение судей в Президиум с просьбой разрешить дать иную юридическую оценку действий обвиняемых было отвергнуто на заседании Президиума под председательством Л.М. Кагановича».
Дальнейшего хода проблема квалификации преступных действий лиц, осуждённых по этому делу, не получила.
Через год М.М. Перекальским был подготовлен, а Председателем Верховного Суда СССР А.Ф. Горкиным 4 мая 1965 года подписан протест по делу В.А. Какучаи, осуждённого 17 июля 1956 года военным трибуналом Закавказского военного округа на основании ст.58–7 УК РСФСР (вредительство) к лишению свободы сроком на 15 лет. В протесте предлагалось содеянное Какучаей переквалифицировать на ст. 193–17, п. «б» УК РСФСР (злоупотребление начальником-военнослужащим властью, повлекшее особо тяжкие последствия).
Какучая признан виновным в том, что он, будучи начальником Зугдидского районного отдела НКВД Грузии, народным комиссаром внутренних дел Абхазской АССР и народным комиссаром, а затем министром государственной безопасности Северо-Осетинской АССР, с 1937 по 1947 год, злоупотребляя своим служебным положением, участвовал в истреблении честных, преданных Коммунистической партии и Советской власти кадров. Какучая производил незаконные аресты этих людей и путём применения к ним физических мер воздействия фальсифицировал в отношении их дела, на основании которых арестованные затем необоснованно осуждались, в том числе и к расстрелу.
Как указано в приговоре, всё это Какучая делал, выполняя волю и преступные замыслы заговорщиков и изменников Родины Берии, Гоглидзе, Кобулова и других. Далее в приговоре приведены конкретные факты участия Какучаи в фальсификации дел по обвинению необоснованно арестованных в совершении ими особо опасных государственных преступлений и делался вывод, что Какучая установил в органах государственной безопасности, в которых он работал, вредительские методы следствия.
В протесте отмечалось, что вывод приговора о совершении Какучаей вменённых ему преступных действий в угоду преступным замыслам Берии и других является необоснованным. По прямому указанию закона, вредительством признаются деяния, направленные к подрыву промышленности, транспорта, сельского хозяйства, иных отраслей народного хозяйства, а также деятельности государственных органов, совершающиеся с целью ослабления Советского государства. Следовательно, виновный в этих случаях действует из антисоветских побуждений с контрреволюционным умыслом. Этого же, указывалось в протесте, в действиях Какучаи, который не знал о вражеской деятельности Берии, фактически не установлено. Следовательно, имевшиеся факты злоупотребления Какучаей своим служебным положением, которые выразились в фальсификации уголовных дел в отношении невиновных, следовало бы квалифицировать по ст. 193–17, п. «б» УК РСФСР.
6 июля 1965 года протест по делу Какучаи с рассмотрения был снят. Всё осталось, как решил военный трибунал Закавказского военного округа, приговор которого 10 октября 1956 года был оставлен без изменения Военной коллегией Верховного Суда СССР, рассмотревшей дело Какучаи в кассационном порядке.
Конечно, Какучая и другие осуждённые, о которых велась речь в этой книге, совершили преступления, и очень тяжкие. По их вине погибли много, очень много ни в чём не повинных людей. Людей, которые верили в правильность указанного им «вождями народа» пути, стремились идти по этому пути, многие из них беззаветно трудились, отказывая себе во многом ради построения светлого здания общества справедливости. Но эти строители светлого будущего вдруг оказывались врагами народа. И делали их врагами народа те, кто, казалось бы, должен был всячески защищать строителей нового общества. Но эти так называемые «защитники» считали, что они действуют в интересах Родины. Почему же их, безусловно преступные действия, квалифицировались как измена Родине? Очевидно, той Родине, в которой они жили, ради благополучия которой, как они понимали, выполняли возлагавшиеся на них обязанности, не изменяли.
В ходе судебного разбирательства рассмотренных дел отчётливо выявилось, что представляла из себя система авторитарного руководства страной, какими методами и кем осуществлялось это руководство, к чему привели грубейшие нарушения законности, какую дорогую цену заплатил советский народ за «мудрое» руководство страной «великим» Сталиным. К тому времени, хотя и не в полном объёме, но достаточно убедительно была выявлена неприглядная и, на мой взгляд, действительно руководящая роль Сталина в развёртывании тотального беззакония в угоду своим честолюбивым устремлениям. При этом творившееся беззаконие выдавалось за борьбу с врагами, якобы пробравшимися во все сферы советского общества.
После смерти Сталина, особенно после XX съезда КПСС, Военная коллегия Верховного Суда СССР стала активно пересматривать дела в отношении необоснованно репрессированных, в том числе и осуждённых ею в те мрачные годы. Свои приговоры Военная коллегия пересматривала по вновь открывшимся обстоятельствам. С 1954 года по февраль 1956 года ею было реабилитировано 7679 человек, абсолютное большинство из них посмертно[27].
Реабилитацией необоснованно репрессированных занимаются и другие суды, эта работа продолжается и в новой России, реабилитирована не одна сотня тысяч, советских, да и не только советских граждан. Хочется надеяться, что когда-нибудь будет сказано, сколько же на самом деле было уничтожено людей во имя оказавшихся ложными идеалов «светлого будущего». Составлен и уточняется мартиролог — книга памяти невинно убиенных, который является не только напоминанием о мрачных страницах нашей истории, но и предупреждением всем людям о недопущении авторитарного правления и распоряжения их судьбами кем-то другим, кроме их самих.
Говоря о реабилитации необоснованно репрессированных, крайне важно обратить внимание на одну из проблем, касающуюся почти всех реабилитированных по различным делам.
Речь идёт вот о чём. Дела в отношении упоминавшихся в этой книге и ряда других лиц были прекращены за отсутствием в их действиях состава преступления. Такое основание прекращения уголовных дел предусмотрено действующим законодательством, предусматривалось оно и действовавшим законодательством в то время, когда эти дела пересматривались.
Что значит прекратить дело за отсутствием в действиях состава преступления? В этих случаях суд устанавливает, что подсудимым или осуждённым при пересмотре судебных решений в порядке надзора совершены конкретные действия, которые, однако, не являются преступными потому, что они:
• либо не предусмотрены уголовным законом в качестве преступлений;
• либо же имевшие место деяния, хотя и предусмотрены уголовным законом, но отсутствуют признаки, указывающие на умысел или неосторожность лица, совершившего их;
• либо деяния и предусмотрены уголовным законом как преступления, однако они совершены при обстоятельствах, лишающих эти деяния общественно опасного и противоправного характера (например, лицо действовало в состоянии крайней необходимости или необходимой обороны), а также в случаях, когда к моменту рассмотрения дела в суде деяния, вменявшиеся подсудимому, декриминализированы.
Следует также иметь в виду, что прекращение дела за отсутствием в действиях подсудимого (осуждённого) состава преступления не освобождает реабилитированного от других видов ответственности, в частности, от возмещения вреда, причинённого действиями, не образующими состава преступления. Кроме того, реабилитация по указанному основанию не исключает вполне обоснованного морального осуждения действий, признанных не образующими состава преступления.
