Марк Касвинов - Двадцать три ступени вниз
В тот же день выехали в Могилев для реализации этого решения четыре правительственных комиссара (все думцы): А. Бубликов, С. Грибунин, И. Калинин, В. Вершинин. Их напутствовал министр юстиции Керенский: "Лично б. государя не беспокоить, ограничиться сношениями через генерала Алексеева".
21 марта они предстают перед Алексеевым и просят его передать Николаю, что он объявляется "лишенным свободы" и что правительство рекомендует ему выехать к семье в Царское Село.
В первом часу того же дня в вагоне-ресторане царского поезда за завтраком Мария Федоровна в присутствии Алексеева беседует с сыном в последний раз. В 4 часа пополудни отходит поезд вдовствующей императрицы. В 4.45 ушел в противоположном направлении поезд Николая, конвоируемый солдатами 3-го Балтийского полка. Когда мимо провожавших генералов и офицеров промелькнул хвост состава, Алексеев, стоявший впереди группы, снял папаху и отвесил вслед поезду поясной поклон.
Александра Федоровна пребывает в это время в царскосельском дворце в истерическом состоянии.
Сознание собственного бессилия помрачает ее разум.
Если бы она в минувшие две недели была рядом с супругом и могла влиять на его решения, он, несомненно, проявил бы еще больше цепкости и ожесточения, хватаясь, по ее терминологии, за кнут.
Но Александру и Николая разделяют 800 верст. Велики ее неистовство и ненависть, безгранично ее озлобление. Ориентируется же она в событиях плохо.
Когда камердинер Волков сказал ей: "Кажется, начинается революция, даже казаки и те ненадежны", - она ответила: "Нет, это не так. В России революции быть не может. Казаки нам не изменят" (17).
Когда вслед за Волковым то же сказала ей Виктория, жена Кирилла Владимировича, она ответила по-английски: "Я на троне двадцать три года. Я знаю Россию. Я знаю, как любит народ нашу семью. Кто посмеет выступить против нас?" (18)
Об отречении Николая она узнала от великого князя Павла Александровича; он пришел к ней с газетой и вслух прочитал ей текст акта. Она воскликнула: "Не верю, все это - враки. Газетные выдумки. Я верю в бога и армию. Они нас еще не покинули" (19).
Истерически суетясь, не имея возможности выехать к Николаю, она шлет ему депешу за депешей то в Могилев, то в Псков, адресует в пустоту наставления и призывы. И каждый раз курьеры доставляют ей в Александровский дворец возвращенные с телеграфа бланки, снабженные пометой: "Местонахождение адресата неизвестно".
В 2 часа дня 22 марта на станции Александровская появляется сам адресат.
Картина появления Николая на вокзале:
"Он вышел из вагона и очень быстро, не глядя ни на кого, прошел по перрону и сел в автомобиль. С ним был гофмаршал князь В.А. Долгоруков. В поезде с царем ехало много лиц (свиты). Когда он вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимо, боясь, что их узнают" (20).
Сцена его появления у дворца:
"Ворота были заперты, когда подошел с вокзала ко дворцу автомобиль отрекшегося государя. Солдат, стоявший здесь, долго не открывал. Он, равнодушно глядя на бывшего царя, ждал дежурного офицера. Когда государь проходил мимо, офицеры стояли на крыльце с красными бантами на кителях, держа руки в карманах, некоторые с папиросой во рту. Ни один из них, когда проходил бывший царь, не отдал ему чести. Николай их приветствовал" (21).
Наконец дежурный офицер вышел и издали крикнул постовому:
- Открыть ворота бывшему императору!
Через пять минут Николай услышал, как за его спиной звякнул засов.
Теперь он заключенный - до конца жизни.
Накануне была объявлена арестованной и Александра Федоровна. Известил ее об этом Л.Г.Корнилов, назначенный командующим войсками округа. Допущенный в апартаменты бывшей царицы обер-гофмаршалом П.К.Бенкендорфом генерал почтительно склоняется перед ней и говорит: "Ваше величество, на меня выпала тяжелая задача объявить вам постановление Совета министров о том, что вы с сегодняшнего дня считаетесь лишенной свободы". Затем он долго утешает ее, заверяя, что ни он сам, ни пославший его министр юстиции Керенский не допустят здесь никакого "ущемления" или "беспокойства"; что, согласно установке премьер-министра Львова, единственной целью "лишения свободы" (а не ареста) является обеспечение безопасности семьи (22); что идеальным исполнителем такой задачи можно считать нынешнего начальника царскосельского гарнизона полковника Коцебу. Как только обстановка улучшится, ограничение свободы будет снято.
Вслед за Николаем очутились под стражей некоторые его помощники и слуги.
Многие пытались спастись бегством. Едва он вернулся в Царское Село, как сановники пустились наутек от него с той же легкостью, что и лакеи.
Одни удрали буквально на его глазах еще на станции Александровская. В их числе К. А. Нарышкин - начальник императорской военно-походной канцелярии, Г. Г. фон Граббе - командир императорского конвоя, Н. П. Саблин - флигель-адъютант. Бежали и те двое, кому Николай изливал душу между стрелок и семафоров сразу после отречения: принц Г.Н. Лейхтенбергский и полковник А. А. Мордвинов. Еще в Могилеве исчезли В.Б. Фредерикс и В. Н. Воейков. Впрочем, перечисленные беглецы в большинстве своем впоследствии тоже очутились в заключении. Фредерикс несколько дней спустя был обнаружен и арестован в Гомеле, Воейков - в Вязьме. В те дни Родзянко мог позлорадствовать, он сказал: "Эти люди были первыми, в тяжелую минуту бросившими царя. Вот как государь не умел выбирать близких" (23).
Некоторые ретировались из дворца. Бывший царь меланхолически отмечает, что ушли от него 46 лакеев (24).
Но были и добровольно согласившиеся разделить с ним заключение. Среди них оказались: В. А. Долгоруков, П. К. Бенкендорф, фрейлина С. К. Буксгевден, фрейлина А. В. Гендрикова, чтица Е. А. Шнейдер, врачи Е. С. Боткин и В. Н. Деревенько, преподаватели Пьер Жильяр и Сидней Гиббс. И еще А. А. Вырубова и Ю.А. Ден (25).
3 апреля явились в Александровский дворец солдаты, арестовали Вырубову и увезли ее в Петропавловскую крепость.
К этому времени крепость на Неве представляет картину необычайного оживления. Со всех концов прибывают сюда под стражей деятели павшего режима. Все казематы заняты. По казематам ходят, знакомясь с заключенными, а иногда снимая тут же допросы, члены Чрезвычайной следственной комиссии по делам о преступлениях старого режима, сформированной в первых числах марта в Таврическом дворце. Возглавлял эту комиссию присяжный поверенный Н. К. Муравьев, секретарем ее состоял А. А. Блок.
А. А. Блок был тогда военнослужащим, числился в 13-й инженерно-строительной дружине. Откомандирован в Чрезвычайную следственную комиссию 8 мая 1917 года. Свои впечатления от допросов и заключенных записывал в крепости или Зимнем дворце. Через его руки прошли материалы 48 допросов 33 человек. Материалы составили издание: "Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 году в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства".
В записках Блока - выразительнейшие штрихи, позволяющие современному читателю воссоздать портреты приближенных царя.
А. А. Вырубова. Смотрит просительно, почему-то косясь в особенности на Блока. Комендант говорит, что она все жалуется и плачет. "У нее все данные, чтобы быть "русской красавицей", но все чем-то давно и непоправимо искажено, затаскано" (26).
И. Л. Горемыкин, б. премьер-министр. "Породистый... Барин". Большой нос, большие уши, кожа местами сизая, руки красноватые, в веснушках. Высокие мягкие сапоги, старческие, заказные, на резинках. "Полный рамолик... Говорит еле слышно, припоминает случайно... О, какой дряхлый, сейчас умрет". Сам говорит: "Массу перезабыл, уже не владею памятью. Очень трудно различать, что законно и что незаконно - могут быть различные толкования" (27).
Б. В. Штюрмер, б. премьер-министр. "Мерзостный". "Большая тоскливая развалина, все еще хитро (и глупея) вздевает на нос черепаховые очки" (28).
М.А. Беляев, б. военный министр: плачущий, с неврастенической спазмой в горле (29).
С. П. Белецкий, б. директор департамента полиции. Острый черный взгляд припухших глаз. Короткие пальцы, желтые руки, лицо маслянистое. "Нос пипкой". Смех беззвучный, короткий. Иногда чуть-чуть прищуривается, чтобы лучше понять. Умеет вовремя незаметно остановиться, когда его перестают слушать. В выговоре иногда нечто похожее на малороссийское "у(в"). Словоохотлив. Говорит: "Адэсса"; "Азэф"; "газэты"; "телехрама"; "заагентурен"; "вопрос так же само стоял", иногда - "само'"; сообщил, что Николаем II было поручено ему "освещать" близких лиц, даже кружок реакционера князя В. П. Мещерского. "Когда заходит речь о морали, о преступлениях, лицо Белецкого делается равнодушным" (30).
А. И. Дубровин, б. председатель "Союза русского народа". "Гнусные глаза". При появлении членов Следственной комиссии всхлипнул, бросился целовать руку Муравьеву, потом с рыданием упал на койку (31).
