Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен
В 1328 году территория, непосредственно управляемая короной, достигла вершины, от которой ей предстояло оттолкнуться через полтора столетия политической дезинтеграции, гражданской войны и иностранной оккупации. Она охватывала примерно две трети французского королевства: Париж и Иль-де-Франс; Пикардию; Нормандию и Мэн; Анжу, Турень и Орлеан в долине Луары; центральные провинции Пуату, Лимузен и большую часть Берри; и Лангедок на юге. Французские короли управляли остальной Францией в одних случаях косвенно, в других — вообще не управляли. Прежде всего, существовали три великих фьефа — Фландрия, Бретань и Аквитания, фактически автономные княжества, управляемые независимыми династиями, чьи правители лишь время от времени становились частью французского политического сообщества. Еще были апанажи, созданные прошлыми королями для своих младших сыновей: в 1328 году это герцоги Бургундии и Бурбонне, графы Артуа, Алансона и Эврё. Эти герцогства и графства управлялись по схожим принципам, со многими из тех же свобод, но людьми, чьи связи с короной, кровные связи, чувства и политические интересы были настолько тесными, что в большинстве случаев делали их частью правительства королевства. Это относится даже к самому старому из них, Бургундии, которая была отделена от королевского домена в течение 300 лет, но герцоги которой оставались одними из самых близких соратников королей Франции вплоть до пресечения их рода в середине XIV века. Несколько гораздо меньших территорий, хотя они и не были апанажами, пользовались очень похожими привилегиями самоуправления: территории графов Блуа, сеньоров Монморанси, Жуанвиля и Куси; довольно специфический случай графства Понтье в окрестностях Абвиля, которое английские короли приобрели по браку в конце XIII века; и пиренейская территория Фуа-Беарн, которая была слишком удалена для эффективного королевского вмешательства и, возможно, слишком ценна как союзник против герцогов английской династии в Аквитании.
В принципе, разница между этими августейшими принцами и низшим дворянством королевского домена заключалась в том, что судьи короля не имели юрисдикции, а его чиновники — власти над жителями их территорий. Владельцы больших апанажей и самоуправляющихся фьефов признавали свои феодальные обязательства перед короной, обязательства, определенные и ограниченные обычаем, условиями их пожалований и актами данничества. Но они содержали свои собственные суды и поддерживали свою собственную гражданскую администрацию, которая, как правило, была точной миниатюрной копией организации королевского правительства. Они принимали свои собственные законы. Некоторые из них чеканили собственные деньги. Если они были обязаны нести военную службу (что иногда было сложным вопросом), они получали вызов от короля и набирали собственную армию за свой счет, взимая собственные налоги для ее оплаты. По сути, они представляли собой промежуточный уровень власти, чьи обязательства предписывались законом, а не административной практикой. Однако их статус, хотя и высокий, был не столь необычен, как кажется. Даже в пределах королевского домена сеньоры, непосредственно подчинявшиеся короне, обладали многими теми же правами хоть и в меньшем масштабе, что и крупные землевладельцы. Они также имели свои собственные суды, обозначали свою власть, устанавливая столбы на границах своей территории, облагали налогами своих вассалов и отвечали на призывы короля к военной службе не только лично, но и вместе со своими вассалами. "Каждый сеньор суверенен в своих владениях", ― писал Бомануар[19]. Правда, их судьи и чиновники должны были работать бок о бок с королевскими и могли быть вызваны в королевский суд для ответа за свои небрежности и проступки, и это непростое сосуществование неуклонно подрывало их авторитет. Но это все чаще становилось уделом чиновников крупных фьефов и апанажей.
Администрация французских королей накануне Столетней войны была творением многих рук. Но одно правление наложило на нее отпечаток, который она не теряла до конца средних веков, — правление Филиппа IV Красивого, который умер в 1314 году после почти тридцатилетнего правления. Несмотря на длительность и важность его правления, о характере этого замечательного человека почти ничего не известно, кроме того, что он был холоден, неразговорчив и скуп на доверительные беседы. "Он не человек и не зверь — он — нарисованное изображение", — утверждал один из его врагов[20]. Филипп IV окружил себя небольшим кругом профессиональных советников, высокопоставленных государственных служащих, многие из которых были низкого происхождения, амбициозными, способными и потому непопулярными. Был ли король автором политики или орудием своих советников — вопрос, по которому даже его современники не могли вынести обоснованного суждения, а историки располагают лишь своими догадками. Ясно лишь то, что Филипп IV (или, возможно, его советники) горячо, почти религиозно верил в значимость своей королевской должности. "Король стоит выше закона, выше всех обычных прав и частных привилегий, это его прерогатива — принимать законы, изменять или отменять их, как он сочтет нужным после совета со своими подданными", — писал официальный памфлетист в ответ Папе Бонифацию VIII, который осмелился оспорить его право облагать духовенство налогом[21].
Филипп IV Красивый имел под собой хорошо подготовленный фундамент, созданный по большей части его предками Филиппом II Августом и Людовиком IХ Святым, которые начали создание самой впечатляющей государственной структуры в средневековой Европе. Старый королевский двор постепенно реорганизовался в пять основных департаментов, функции которых были определены лишь смутно, а штат сотрудников частично совпадал. Это были королевский двор и канцелярия, которая по-прежнему перемещалась по стране вместе с королем, а также казначейство, Счетная палата и Парламент, которыми руководили профессиональные администраторы, работавшие в Париже. Во время правления сыновей Филиппа IV и первого короля из династии Валуа Филиппа VI, Канцелярия, служившая генеральным секретариатом для всей деятельности правительства, постепенно превратилась в оседлый департамент, расположенный в Париже, как и судебные и финансовые органы государства. Королевский дворец Сите был переполнен клерками, юристами и чиновниками. Филипп IV Красивый и его сыновья расширили дворец в три раза, чтобы вместить их, а расходы на зарплату администраторов росли семимильными шагами. Некоторые статистические данные, представленные Филиппу VI в первые годы войны с Англией, дают поразительную картину неумолимого расширения функций правительства и размеров центральной бюрократии.
