Н Греков - Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы
Роль координирующих центров, как правило, выполняли генштабы или специальные отделения военных министерств. Для государств, территориально соприкасавшихся с Россией, следующими по значению разведывательными органами были штабы пограничных соединений. Непосредственно на территории России сбором сведений занимались военные агенты, сотрудники посольств и консульств. Последние, не мнению ГУГШ, "сосредоточивали и объединяли местную военно-разведывательную деятельность"{64}. Названные органы имели своих резидентов-нелегалов, которые с помощью собственной агентурной сети собирали необходимую центру информацию.
Пестрый в этническом плане состав населения приграничных районов России значительно облегчал работу иностранным разведкам. Они ловко использовали ошибки царизма во внутриполитической сфере. ГУГШ констатировало: "Положение России ухудшается тем, что ваше пограничное население... по своей замкнутости и враждебности к нам дает целые гнезда, в которых находят укрытие иностранные шпионы"{65}. Штаб Виленского военного округа сравнивал пограничное население Восточной Пруссии и России: "... в Германии очень культурное, с высоко развитым общественным чувством патриотизма однородное в племенном отношении,... в нашей пограничной полосе - почти исключительно инородческое, со слабо развитым чувством патриотизма население, считающее среди себя, вероятно, немалое количество членов различных революционных организаций". Все это, заключали военные, "в высшей степени облегчает ведение тайной разведки германцами у нас, чем они и пользуются в широких размерах...". Штаб Виленского округа считал, что в этих условиях искоренить "массовое шпионство" нельзя. Поэтому военные предлагали жандармам" не тратить много сил на германских и австрийских подданных, а лишь внимательно следить за ними, пользуясь "исключительно теми сведениями, которые дает полиция"{66}.
На Дальнем Востоке, наоборот, русские власти получили реальный шанс отнять у разведки Японии возможность использования приграничного, прежде всего корейского, населения. Властям следовало устранить влияние японских общественных и государственных структур на корейские общины. Для этого были все предпосылки. Под давлением японского засилья и прогрессирующей нищеты, в начале XX века из Кореи в Приморье хлынули потоки эмигрантов. Особенно приток беженцев увеличился после аннексии Кореи с Японией. В среде беженцев большим влиянием пользовалась общественная организация "Кунминхве" ("Кукыин-хой" в жандармских документах) - "Корейское национальное общество". Оно ставило перед собой экономические, культурно-просветительные цели, а главное - сплачивало корейцев на платформе антияпонской борьбы. Но русские власти своевременно не поставили под свой контроль работу общества. Этим воспользовались американские и японские эмиссары, сумевшие навязать свои интересы части руководства "Кунминхве" и общество стало вести уже антирусскую пропаганду. Только жандармы смогли привлечь некоторую часть членов общества к контрразведывательной работе. Корейцы по заданию полиции вели наблюдение за японскими офицерами и дипломатами, самостоятельно выслеживали и уничтожали японских разведчиков. Так, в Чите группой корейских эмигрантов были захвачены и казнены двое связных из японского разведцентра в Куанченцзы{67}. Японской агентуре, частично также состоявшей из корейцев, власти могли бы противопоставить группы корейских партизан, но убийство корейцами в Харбине видного японского политика Ито Хиробуми повлекло за собой высылку из Приморья наиболее непримиримых членов корейских боевых группировок. Петербург не хотел портить отношения с Токио. Зато жандармы лишились ценных агентов. Осенью 1910 года начальник жандармского управления полковник Щербаков докладывал в штаб Корпуса жандармов: "вести контрразведку теперь почти невозможно. Корейцы напуганы арестами..., боятся следить за японцами"{68}. Немедленно японцы развернули кампанию по привлечению симпатий русскоподданных корейцев. Чтобы объединить корейцев, живущих в Уссурийском крае, вокруг идеи преданности микадо, было создано общество "Чжионсей". Для покрытия расходов на организацию японскому консулу Начатаки правительством были выделены 20 тыс. иен.
Царская администрация равнодушно взирала на происходящее, и только полковник Щербатов не унимался, доказывая, что "мы все делаем на руку японцам..., а те не остановятся, пока своими умными и решительными мерами не создадут из корейцев авангард своей армии"{69}.
В итоге, как на западной, так и на дальневосточной границе российские власти не могли рассчитывать на лояльность населения приграничных районов.
Исходя из анализа выявленных целей иностранных спецслужб, в 1907-1911 гг., русский Генштаб полагал, что все их внимание сконцентрировано на приграничных военных округах, где главным объектом изучения стали "военно-материальные" средства империи. Насколько можно судить по архивным документам, русские военные не выделяли, а точнее - игнорировали определенную специфику в комплексах целей различных иностранных разведок на территории России. Авторитетная комиссия из представителей ГУГШ, МВД и Морского генштаба в декабре 1908 года пришла к заключению, что "самой плодотворной ареной всех многочисленных иностранных разведчиков являются важнейшие в военном отношении пункты, а главной целью их деятельности - важнейшие в этих пунктах военные учреждения: штабы, адмиралтейства, военно-окружные штабы с их типографиями, интендантские, артиллерийские и инженерные управления..."{70}.
Итак, в период 1907-1911 гг. ГУГШ установило, что большинство европейских государств уже сформировало в рамках военных ведомств постоянно действующие разведывательные органы. Наиболее мощные британская, германская и австро-венгерская разведки, наряду со спецслужбами Японии, представляли серьезную угрозу безопасности России.
2. Проблемы взаимодействия военного и внешнеполитического ведомств России по вопросам борьбы с иностранной агентурой в Туркестане и Сибири
С 1906 г. центр тяжести русской внешней политики переместился в Европу, зато европейские державы начали проявлять все возрастающий разведывательный интерес к азиатской части империи. К этому их толкнул возникший после русско-японской войны дисбаланс военных возможностей великих держав в Азии. Германия и Англия попытались извлечь для себя максимальные выгоды из поражения русских войск на Дальнем Востоке.
Германия была заинтересована в том, чтобы Россия как можно дольше не смогла проводить активную политику в Европе. Берлин поощрял царское правительство к дальнейшей борьбе с Японией и, опосредованно, союзной ей Англией. Германский канцлер Бернгард фон Бюлов объяснял причины, по которым он желал, чтобы Россия "держалась до конца", следующим: "... в наших интересах казалось выгодным, чтобы Россия, возможно, сильнее увязла в Восточной Азии уже потому, что там внимание русских будет отвлечено от Балкан, и русские войска будут отвлечены от австрийской и германской границы"{71}.
Действительно, со временем превосходство военно-экономического потенциала позволило бы России добиться перелома в войне с Японией. Победы над русской армией достались японцам дорогой ценой и дальнейшее продолжение военных действий грозило Японии катастрофой. К концу августа 1905 года Россия имела на Дальнем Востоке 446 тыс. штыков против 337 тыс., которые удалось сохранить Японии{72}. Германский Генштаб считал невозможной окончательную победу Японии, даже в случае дальнейших успехов ее армии и падения Владивостока: "Где-нибудь в сибирских степях они (японцы - Н.Г.) должны будут остановиться и будут вынуждены в боевой готовности с колоссальными затратами дожидаться, пока русская армия, спустя многие месяцы, не сделается вновь боеспособной"{73}.
Уже в 1905 году обозначились диаметрально противоположные отношения европейских гегемонов - Англии и Германии к перспективам потепления русско-японских отношений. Англия добилась своего. Руками Японии она ослабила Россию в Азии, и теперь пыталась направить внешнеполитическую активность царизма в Европу, чтобы со временем привлечь его на свою сторону в борьбе с Германией. Это предполагало урегулирование русско-японских противоречий в возможно краткие сроки. Франция, имевшая союзные отношения с Англией и Россией, также была заинтересована в скорейшей переориентации последней на европейские проблемы.
При поддержании союзных отношений с Англией, Россия могла бы не беспокоиться о безопасности своих азиатских рубежей. Токио под давлением французского и британского правительств склонялся к отказу от использования силы в отношениях с Россией. Таким образом, Россия получала бы возможность безбоязненно сосредоточить основную массу войск на европейском фронте против Германии и Австро-Венгрии.
В случае заключения союза с Германией, Россия должна была бы наоборот пренацелить свои вооруженные силы на азиатские фронты: Туркестанский и Дальневосточный.
